— Я слишком многим пожертвовала ради этой любви и не позволю какой-то рабыне забрать то, что я строила годами! Поняла!?
— Я поняла вас, госпожа.
— Выпей!— Кесем протянула наложнице флакон.
— Что там? Убьете в собственных покоях?!
— Нет конечно, это крайний случай. Пока, тут противозачаточное.
— Прошу вас, госпожа! Я очень хочу стать матерью. Я не претендую на султана и вашу семью! Я лишь хочу тихо воспитывать детей.
— Будешь сидеть тихо — выдам тебя замуж. Будут у тебя дети. Нилюфер!
Служанка все поняла и сжала скулы рабыни, а Хасеки влила жидкость в рот заливающейся слезами девушки.
— А теперь, успокойся и иди к повелителю. Не дай Аллах, кому-то станет известно что произошло в стенах этих покоев...Ты знаешь что я с тобой сделаю.— предупредила жена султана.
Когда рабыня покинула покои, женщина с тяжелым вздохом опустилась на тахту.
— Ничего сами сделать не можете, опять самой пришлось все делать.— посетовала госпожа. — Принеси мне отвар от головной боли. Что-то голова часто болит.
— Погода меняется, будто чумная.
— Тихо! Накличешь беду на нашу голову. Чумы только не хватало....
Нилюфер сцепив зубы покинула покои. Злопамятность ее госпожи можно только сравнить с самолюбованием султана Касыма. Тем не менее, ее госпожа смотрела на своего супруга как на святого и Нилюфер, прожив столько лет в этом дворце до сих пор не поняла за что султанша так любит его. Ссылки, покушения, убийство собственного дитя, унижения — все стерпела Кесем султан ради семьи. Однажды, даже видела как в слезах она писала на бумаге что-то, а потом...Сожгла. Потом вновь заметила и опять. Тогда она шептала: "Бумага все стерпит". Теперь она поняла значение этой фразы. Неужели, госпожа писала свои горести и сжигала, дабы не казаться слабой?
Калфа еще сильнее сжала кулаки и направилась в лечебницу по пути шипя.
— Бог не Тимошка, видит немножко. И тебя его кара настигнет, султан Касым.
Воспоминания проносились перед глазами. Родная Русь, братья, сестра, родители, родной дом. А потом нависли тучи: сестра Аленка утонула в реке по весне, спился старший брат Борис, следом в драке умер Святослав, не выдержало сердце отца. Так юная Евдокия осталась одна с матерью и младшим братом, которому всего семь лет было. Она предложила себя татарам, а они деньги ее семье дали. Что теперь с ее матерью и братом стало? Живы ли, помогли им эти деньги? Нилюфер не знала, теперь она исполняла приказ своей госпожи и относила ей лекарство от головной боли. Жаль, от душевной боли лекарства нет, а им бы пригодилось. Борис топил свою боль в алкоголе — любимая невеста умерла перед свадьбой. Только теперь она мусульманка и богу своему верна. Да и, не красиво это, чтобы женщина вино пила. Так считала Нилюфер.
Кесем массировала голову посматривая на бумаги с доходами.
— Надир,— возмущенно начала султанша. — Твоя сестра Шерифе хатун управляет моими землями и поместьями или ест лукум?!
— В чем дело, госпожа?— опасливо спросил евнух.
— Доход уменьшился в два раза, жалобы поступают! Отправь письмо своей сестре, пусть немедленно прибудет во дворец.
— Как вам будет угодно госпожа.
По дороге в свою каморку евнух проклинал свое родство с Шерифе хатун.
— А ведь я считал ее сестрой, близким человеком...— сетовал он.— Доверился на свою голову! Теперь госпожа в гневе...И она и я попали под этот гнев!
Шехзаде Орхан направлялся в покои матери. Ему было интересно с ней беседовать. Она всегда находила время для своих детей и никогда не отказывала в просьбе.
Сейчас он со смехом рассказывал матушке про Гюльнихаль.
— Она влюблена?
— Нет,— рассмеялся наследник. — Заинтерисованность, не более, но в будущем...Было забавно наблюдать как она следила за ним.— рассмеялся мальчик.
— Когда-нибудь и с тобой случится это чувство, мой шехзаде.
— О, Аллах, мама!— смутился он. — Что вы такое говорите?
— Говорю как есть. Я всегда говорила тебе правду, сынок.
— Я знаю, мама, но я мечтаю, как и любой шехзаде о санджаке, только не ради гарема, а чтобы в один день заменить отца. Я буду талантливым султаном и не подведу ни мой народ, ни вас, матушка.
— Я знаю, сынок. Ты — моя надежда.
В покои вошла Гюльнихаль султан.
— Мама,— поклонилась девушка.— Как вы? Я слышала, у вас болит часто голова? Виной этому — Дилара хатун?
— Не только. Проблем всегда хватало.
— Вам нужно беречь себя, ведь вы носите под сердцем брата или сестру.
— Спасибо за заботу, Гюльнихаль. Ты пришла по делу или просто так?
— По делу. Айнишах султан и Бахарай султан нам больше не угроза, но пока они могут зацепиться за своих детей. Айнишах султан настроена серьезно.
— Ты можешь предложить что-то конкретное?— уточнила Хасеки.
— Могу.— легко кивнула девушка. — Отец сказал что планирует поход, хотя...В последнее время он в мрачном настроении.. Неважно. Так вот, нужно отправить Алемшаха в поход и на время Бахарай султан лишится поддержки. Неджлу можно выдать замуж за старика..— мечтательно произнесла она.
— Чем тебе Неджла не угодила?— удивилась султанша.
— Она...Просто она меня бесит.
— Понятно.— усмехнулась Кесем. — Замуж она выйдет только тогда, когда Дамир паша будет свободным от Айнишах султан.
Гюльнихаль так и не поняла о чем говорила мать. Что ей до Дамира паши? Да и вообще, девушка никак не могла разгадать интриг матери. Настолько она была хитрой и все у нее получалось так, как хотелось ей. Принцесса до головной боли пыталась понять мысли матери, но исход удивлял ее. Очевидно, и сейчас матушка задумала что-то...Тем не менее Валиде всегда делает все для их блага, для блага своих детей.
Едва Хасеки открыла глаза, как увидела заламывающую пальцы Нилюфер.
— Что опять случилось?— села на постели женщина чувствуя неимоверную слабость и боли в пояснице. — Мм, мне нужна мазь. Спина болит...Адски просто. Еще нужен горячий чай, обычно помогает мне собраться, ты же знаешь...— продолжала она умываясь розовой водой. Служанки уже встали в ряд и помогали приготовится главной женщине дворца к грядущему дню.
— Одевай черное.— мрачно бросила в сторону Кесем Нилюфер. — Сегодня будет весело.
— Подробней.— потребовала Хасеки.— Кто умер?
— Бахарай султан.
— Хотела бы я дожить до этого дня, но эта змея никак не подохнет. Так что случилось?— спросила вновь султанша попровляя темно-зеленый наряд.
— Я же сказала!— не выдержала калфа и принялась нервно ходить кругами. — Змея Бахарай сдохла наконец-то! Утром привезли ее тело.
— Чт...— Кесем замерла и схватилась ладонью за туалетный столик. — Невозможно. Невероятно. Я должна увидеть ее труп лично!
Женщина направилась к лазарету.
Увиденное потрясло ее до глубины души. Женщина, что только закончиоа омывание тела с немым вопросом глядела на Хасеки.
— Выйдите все! Вон!— отдала приказ она.
Нилюфер спокойно наблюдала за своей госпожой.
Кесем неверяще откинула простыню, что накрывала тело умершей и положила пальцы на шею, затем к запястью.
Нилюфер усмехнулась — она проверяет пульс!
"Я бы на ее месте тоже не поверила. Бахарай даже до места ссылки не доехала!"
— Мертва.— прошептала Кесем и истерично рассмеялась. Нилюфер даже было подумалось в здравом ли уме ее госпожа.— Она мертва! Умерла!— слезы хлынули по белому лицу госпожи.
Едва успокоившись она опустилась на колени рядом с телом. Провела ладонью по безжизненному лицу умершей султанши, наклонилась и что-то шептала.
— Стоила твоя гнилая душонка жизни моего ребенка? А?— спокойно шептала она. — Жаль, ты не увидишь как я заберу жизнь твоего сына. Я не дам продолжится твоему роду, ведь мой ребенок стал ангелом, думаю, и моя вина в его смерти есть....Возможно, он был бы слишком хорошим, невинным для ребенка дьявола. Я чудовище, все мы чудовища. Просто не замечаем этого. Я столько вытерпела от тебя, Бахарай, а теперь...Ты умерла. И не даже не от моей руки. Какая жалость. У меня долгие годы стоял вопрос: Зачем ты это делаешь? Что я тебе сделала? Но теперь понимаю — власть. Я тоже полюбила волшебство власти, власти в гареме, над султаном, в государстве, в народе. Как это прекрасно: просыпаться с вкусом власти на губах...
Продолжение следует....
