Сегодня, 22 января, мы вспоминаем Татьяну Борисовну Серебрякову (1912 – 1989). В этот день она родилась. Татьяна Серебрякова не была актрисой или режиссером, но в Московском Художественном театре середины ХХ века ее знали абсолютно все. Много лет она проработала во МХАТе художником-декоратором.
Татьяна Борисовна была дочерью знаменитой художницы Серебряного века Зинаиды Серебряковой. Вы, конечно, знаете картину «За завтраком»? Ту самую, где трое детей сидят за столом. Так вот маленькая девочка, положившая ладошку на тарелку, – это и есть Тата. Семья Зинаиды Серебряковой и ее мужа Бориса была очень счастливой, живущей в любви. Оба они, и Борис, и Зинаида, происходили из рода Бенуа-Лансере, давшего миру немало художников и архитекторов. У них росло четверо детей: два мальчика, Евгений и Александр, и две девочки – Тата и самая младшая Екатерина (на картину 1914 года «За завтраком» она не попала, так как была тогда еще младенцем).
Но счастье этой семьи оказалось недолгим. Годы революции прошлись по этим людям катком: в 1918 году Борис был арестован и несколько месяцев провел в тюрьме, а выйдя на свободу, вскоре умер от сыпного тифа; родовое имение Нескучное, расположенное на границе Курской и Харьковской губерний, было сожжено и разграблено. Зинаиде едва удавалось прокормить детей. В 1924 году по протекции своего родственника, художника и критика Александра Бенуа она уехала в Париж, получив заказ на роспись большого декоративного панно. Из Ленинграда отплывала на пароходе, Тате тогда было 12 лет.
«Мама уже была на борту... Я чуть не упала в воду, меня подхватили знакомые. Мама считала, что уезжает на время, но отчаяние мое было безгранично, я будто чувствовала, что надолго, на десятилетия расстаюсь с матерью», – вспоминала Татьяна Борисовна.
Они расстались на 36 лет и увиделись лишь в 1960-м. Двоим детям Серебряковой – Александру и Екатерине – все-таки удалось уехать к маме в Париж. Тата и Евгений остались в России с бабушкой. В тридцатые годы бабушка умерла от голода. Брата и сестру спасали работы матери – иногда они относили их коллекционерам за буханку хлеба. А еще Татьяну спасало увлечение балетом – она училась в Ленинградском хореографическом училище, позже танцевала на сцене Малого оперного театра. Потом изобразительное искусство пересилило, Татьяна поступила в Институт имени Репина и стала театральным художником.
Во МХАТ она пришла в 1943 году. Ее балетная выправка была видна всегда: художник-конструктор Художественного театра Екатерина Кузнецова рассказывала, что и в пожилом возрасте Татьяна Борисовна подолгу стоя расписывала лежащий на полу задник, водя по нему длинной кистью. Тогда как ее куда более молодые коллеги быстро уставали, садились на стул.
Татьяна Серебрякова участвовала в выпуске множества спектаклей. В том числе и «Тартюфа» Анатолия Эфроса. Сценограф «Тартюфа» Дмитрий Крымов так вспоминал о ней:
«Внутреннее благородство, достоинство в сочетании с юмором, небоязнь черной работы, серьезность и высокий профессионализм делали ее в моих глазах аристократкой… Я впервые испытал тогда чувство, которое, наверное, должен испытывать художник в настоящем театре, когда его маленькая игрушка-макет отдана в заботливые, умелые руки, которые ее холят и лелеют как любимого ребенка, а не обращаются как с чужим ребенком в детском саду».
Вспомним и фрагмент интервью с Еленой Петровной Афанасьевой, художником-модельером МХТ, заслуженным художником РФ, которая тоже работала с Татьяной Борисовной Серебряковой:
«На четвертом этаже в мастерских находился декорационный цех, вотчина Татьяны Борисовны. Декорации расписывали вручную. В цеху был балкончик, на него поднимались и смотрели сверху, соответствует ли проделанная работа эскизам. А на полу сидели женщины, которые создавали мягкие декорации. Скажем, для “Синей птицы” они делали деревья, траву, тучи, переходы на тюлях. И когда один слой накладывался на другой, возникало удивительное ощущение полного погружения в живописную среду. Татьяна Борисовна все это контролировала. В моей жизни она сыграла большую роль. Говорила мне: “Лена, включайтесь в участие в выставках!” – “Да у меня ничего нет!” – “Неужели? Давайте показывайте!” Я приносила свои работы, и она их разбирала всегда очень глубоко и точно».
Фото из свободных источников
Также будет интересно: