Тема этой статьи несколько неожиданная для моего блога. Фактически это рецензия на московскую премьеру оперы американского композитора Джона Адамса "Доктор Атом". Концертное исполнение с минимальным сценическим оформлением состоялось 19 января в театре Новая опера имени Е.В. Колобова под управлением Фёдора Леднёва.
Почему я тут об этом пишу, хотя блог - о мирной фантастике?
Для новых читателей: этот блог посвящен моей космоопере "Хранительница", которая выложена на Литмаркете, на Бусти и на Литрес. Знакомлю со своими героями и мирами, объясняю детали, рассуждаю о фантастике в литературе и искусстве.
Во-первых, у меня есть рубрика "Музыка и космос", и она еще будет пополняться. Во-вторых, периодически в комментариях возникают дискуссии о роли военных в техническом прогрессе и в освоении космоса.
А тут - произведение совершенно бомбической силы (извините за гиньольный каламбур). Не посетить исполнение было нельзя, и промолчать нельзя.
"Что-где-когда":
Джон Кулидж Адамс (р. 1947) - автор множества крупных произведений, в том числе опер на политически актуальные темы: "Никсон в Китае" (1987), "Смерть Клингхоффера" (1991) и "Доктор Атом" (Doctor Atomic, 2005). Традиционно Адамса связывают с популярным в США течением минимализма, однако он давно перерос эту эстетику.
Многолетний соавтор Адамса - знаменитый режиссер, драматург и либреттист Питер Селларс (он ставил также множество классических и барочных опер в современном антураже, очень убедительно и ярко). Внешний вид Селларса - несколько экстравагантный, но в этом есть свой шарм.
Главный герой оперы "Доктор Атом" - создатель атомной бомбы, Роберт Оппенгеймер (1904-1967). Сюжет вращается вокруг первого испытания бомбы на полигоне близ города Лос Аламос. Первый акт - подготовка к испытанию и дискуссии вокруг этого события. Второй акт - события 16 июля 1945 года, само испытание. Финал - транслируемые в зал при молчании певцов и оркестра фразы на японском языке (с титрами): "Здесь ничего не видно. Дайте детям воды. Я не могу найти моего мужа. Дайте детям воды".
Сразу скажу: впечатление было мощным не только благодаря признанным достоинствам самого произведения (я не назову музыку Адамса глубокой, но сильной - да), но и благодаря исполнителям, которые "выложились" сполна, особенно певший партию Оппенгеймера баритон Дмитрий Зуев (солист МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко), и обе певицы - Екатерина Мирзоянц (Китти, жена Оппенгеймера) и Александра Саульская-Шуляева (индеанка Паскуалита, служанка Китти).
Селларс составил либретто из самых разных текстов: документов правительства США (уже рассекреченных!), писем и мемуаров участников событий, религиозных гимнов (в том числе индуистских, из "Бхагавад-Гиты"), стихов Шарля Бодлера и Джона Донна.
Действие разворачивается на нескольких уровнях: сверхчеловеческом (судьба и боги), нечеловеческом (правительственные решения, продиктованные политическими соображениями и не учитывающие страдания миллионов невинных людей) и человеческом - физики, создавшие бомбу, тоже люди, наделенные не только интеллектом, но и душой и совестью.
Сверхчеловеческий слой отдан прежде всего хору и оркестру. Из оркестровых эпизодов оперы Адамс составил "Симфонию Доктор Атом" - самостоятельное произведение, которое исполняется отдельно. Издательство выложило в сеть запись вместе с партитурой - щедрый жест, учитывая, насколько сейчас все трясутся над копирайтом.
Нечеловеческий слой - это разговоры и споры физиков, военных и метеоролога Хаббарда (испытания бомбы должны состояться во что бы то ни стало, хотя погода неблагоприятна: гроза). Здесь преобладают речитативы мужских голосов, что без сценического действия воспринимается несколько монотонно. Да, все на нервах, все периодически кричат друг на друга и прибегают к резким выражениям, но эмоции притуплены, интонации однотипны. При этом рассуждают о совершенно жутких вещах: сколько городов нужно разрушить, сколько населения может погибнуть, не подожжет ли "малыш" (бомба) атмосферу Земли и не взорвется ли весь шарик, какова итоговая мощность бомбы в килотоннах (физики заключают пари).
Нелюди? Исчадия ада? Винтики машины, которым внушили, что водитель этой машины (президент США и его правительство) действуют только во благо человечества в целом, пусть ценой принесения в жертву немалой части этого человечества?
Будь оно так, получилась бы не опера, а политический плакат.
Оппенгеймер показан не просто ученым, готовым идти до конца в выполнении поставленной перед ним задачи, но и человеком - любящим свою жену Китти (кстати, она - немка по происхождению), знающим наизусть много прекрасных стихов, испытывающим тайные или явные муки совести и страх перед тем, что должно неминуемо свершиться...
Один из сильнейших моментов - ария Оппенгеймера в конце первого акта на стихи Джона Донна: "Разбей мое сердце, трехликий Бог". Адамс сочетает здесь черты спиричуэлс и традиции немецких барочных пассионов.
Для сравнения - ария Иисуса из "Страстей по Брокесу" Генделя ("Отец мой!")
По окончании исполнения в Новой опере в зале надолго повисла тишина. А потом грянули овации.
Этот спектакль (всё-таки спектакль, хотя и в концертном варианте) оказался чрезвычайно актуальным и воспринимался всеми присутствующими как высказывание практически от первого лица.
В тексте оперы говорилось о вине Японии, которую необходимо устрашить, чтобы она подписала капитуляцию. Гибель Хиросимы и Нагасаки - необходимая цена мира (а вначале планировался удар по Киото - древней исторической столице и интеллектуальному центру страны).
И тогда никто не спрашивал, почему японцы не выходили на улицы протестовать, почему не свергали своего императора, почему не возмущались злодеяниями своих солдат в лагерях военнопленных в Корее и в других местах - а злодеяния были ох, какие... Виноваты. Приговорены. Все, от мала до велика. "Дайте детям воды"...
Любителям войнушек и опасных военных игрушек очень стоило бы посмотреть и послушать оперу Адамса.
Но в зале таких, наверное, вовсе не было. Были другие. Совсем не желающие становиться заложниками нечеловеческих игр в сверхчеловеков.
При всей открытой публицистичности оперы Адамса, она, на мой взгляд, представляет собой произведение, родственное научной фантастики, только переложенной на язык музыки и поэзии. И аудитория оперы - та же самая, что читала и читает романы фантастов, склонных не только азартно описывать, как "хорошие" супермены уничтожают "плохих" в масштабах целых миров и галактик, но и задумываться над смыслом и последствиями того, что творит на земле и в космосе потомок агрессивных приматов с ядерной дубинкой.
