Если бы другие события не застили того, что произошло позапрошлой ночью, когда Ретеваро Югью запустил в Кнею ведьме вурдалака, Раэ только об этом бы и думал. Думал бы о том, как довольно потирает руки Ретеваро и ждет-дожидается, когда покусанная ведьма обернется вурдалаком и вынесет ему филактерию по одному лишь щелчку пальцев. Как-никак, Ретеваро тоже был некромантом, а значит, мог повелевать вурдалаками. Мало что Раэ знал про вурдалаков, но уж точно был уверен в том, что им письма не пишут, среди бела дня не присылают и на письма вурдалаки не отвечают – разума у них на это не больше, чем у других умертвий. Уж конечно Ретеваро Югью рано или поздно должен был обнаружить, что его план провалился. И вот сейчас он шлет Мурчин письмо! Что в нем? О чем мог написать колдун жертве собственного неудавшегося покушения? Он снова ей угрожает? Проклинает ее за то, что уцелела? Оправдывается? Винится?
Вот сейчас ведьма возьмет письмо, пробежится по строчкам, поднимет от них голову и спросит Раэ в упор: «ты куда дел вурдалака?» Как в тумане охотник видел, как Мурчин, досадуя, вырвала из клюва вороны письмо и… вовсе не поспешила его вскрывать, а встала, тотчас забыв о том, что у нее в руке, и что ворона выжидающе цокает когтями по полу… Ведьма принялась рассеянно похлопывать письмом по бедру…
-Ну так, на чем мы остановились? – искрящийся бирюзовый взгляд и все так же шкодливо закушенная губа.
Оцепеневшему Раэ было точно не до ее заигрываний… Он стоял, потупившись, не в силах сейчас ни о чем думать, кроме как о письме в руке Мурчин…
-Мы тут остановились на том, что ты должен был прийти ко мне по своей воле, да? А я тут подумала – а по своей ли воле ты живешь? Или по запретам Цитадели? Я помню твои объятия там, в лесу… после того. как мы спаслись от костяного дракона. Вот это было по твоей воле. Цитадель между нами не стояла. Может, ты подумаешь сейчас и скажешь, чего хочешь ты?
Ответил ей не Раэ, а ворона требовательным карканьем. Мурчин цокнула, в раздражении вскрыла письмо… принялась читать… Раэ вперился в нее взглядом, ловя любое изменение на ее лице… Мурчин при чтении фыркала, выгибала брови, пару раз усмехнулась… похоже, ее забавляло то, что было написано в письме. А судя по покачиванию головы, она потешалась над неудачной попыткой написавшего послание чем-то там впечатлить ее.
-Чтоб ты так письма слал, когда я их от тебя ждала! – фыркнула Мурчин, и не дочитав письма и до половины, смяла одним движением кулака и бросила письмо на жаровню, которая стояла на месте той, которую разворотил сожжением гримуара Раэ. Поймала измученный взгляд пленника, ахнула и прищелкнула языком:
-Какая же в тебе идет борьба! Знал бы ты, как горят твои глаза! Как голубые турмалины!
Каков взгляд его собственных горящих глаз, Раэ было постичь не дано, но он против воли отвел его в сторону жаровни. Там медленно кукожилось письмо, и со своего места он не мог угадать ни строчки…
Требовательно каркнула ворона.
-Пошла! Пошла! Не жди от меня ответа! – крикнула ведьма и заставила посланницу вылететь в окно. Для этого ей пришлось немного повозиться, а Раэ перевел дух. Сделал шаг в сторону жаровни… нет, не успел рассмотреть… Зато Мурчин успела заметить его жест.
-Что тебе до этого письма?
-Так… ничего…
-Да, это письмо от Ретеваро Югью, он ко мне снова подкатывает… ты ревнуешь?
Раэ устремил на Мурчин растерянный взгляд… и внезапно понял, что ему сейчас надо говорить. Если так подумать, то он не должен был знать о судьбе Ретеваро ничего…
-Югью… жив? – воскликнул он. Смятение ему разыгрывать не пришлось, - разве… разве лич его не съел?
-Нет, не съел, - непринужденно ответила Мурчин.
-Но… как? – Раэ попытался выказать как можно больше растерянности, - лич же встал и…
-Я бы тебе рассказала, как, если бы ты меня расспрашивал, - пропела Мурчин, - но ты же молчишь, ничего не спрашиваешь… вот я и подумала, что тебе вовсе не любопытно, за что ты чуть не погиб…
-Как… как он мог бежать от лича? – воскликнул Раэ, про себя довольный, что ведьма сменила тему. Отлично! Нужно как можно дальше увести разговор в сторону. А заодно выяснить хоть что-то из содержимого письма.
-Ну, я бы тебе рассказала, если бы ты меня попросил…
-Расскажи, пожалуйста. – поспешно сказал Раэ.
-Как это мило! Еще один шаг вперед – ты уже просишь у меня рассказа… Ну что ж, так уж и быть, раз ты понемногу приручаешься, тебе надо идти навстречу… полезай в купальню, я тебе расскажу.
-Нет!
Вместо ответа Мурчин протянула руку и сдвинула от стены ширму. Та черкнула ножками по полу и встала, сама развернула свои створки, загородив купальню. К ширме переместился складной табурет, на который тотчас уселась Мурчин и закинула ногу на ногу.
-Ну что ж, уступим друг другу. Я посижу с тобой. А ты мойся за ширмой. Я тебе расскажу…
Раэ вынужден был уступить. За защитой ширмы быстро сбросил рубашку и подштанники, скользнул в такую обжигающе горячую воду, в какую в другое время бы побоялся входить, и быстро насыпал в воду каких-то трав и налил какой-то цветной жидкости, которая сделала воду темной и мутной. Мурчин слышала, как он возится за ширмой, понимала смысл его действий и тихо посмеивалась, выдавая смешки резкими выдохами через нос.
-Ну так вот, Фере, слушай. – начала она, - виновником того, что Рете ушел от Эне был ты.
-Я? – удивился Раэ.
-О да. Ты помнишь, в какой форме ты был тогда, когда выскочил из ледника?
-Конечно же! В форме ведьмобойцы.
-Ну вот, можно сказать, ты воссоздал самый страшный кошмар колдунов… думаю, ты сейчас ощущаешь прилив гордости, ну что ж, - гордись, дурачок… У колдунов и фей, или как вы нас называете, ведьмами, и в самом деле есть кошмар, который преследует нас всех в наших коротких снах. Мы можем друг другу не признаваться, но он есть.. Как будто посреди благополучия и удовольствий внезапно появляется ведьмобойца. Он выскакивает из сундука, из окна, с чердака, появляется как из-под земли… Вот до чего они нас довели, эти ведьмобойцы.. благодаря тебе все эти трое – Ретеваро, Юлан и Нанни увидели сон наяву… Они запаниковали и бросились бежать. Знаешь, они все трое боялись ко мне идти. Очень. Когда кого-то из нас ловят прицельно… от него обычно отворачивается все сообщество ковенов. С ним рядом боятся стоять. Иногда даже выгоняют из собственного ковена. Или убивают, чтобы пойманный их не выдал… Они думали, что ведьмобойцы пришли за мной, раз я в прицельном розыске, а сцапают заодно и их… Все трое попытались раскрыть портал одновременно в одном месте у меня во дворе… от этого порталы накладывались один на другой и схлопывались. Я только могла наблюдать из кухни в окно и забавляться. О! Это было действительно то еще зрелище! Гонору-то сколько у всех троих, а ведут себя… Наконец, Ретеваро совладал с собой. Ударил молнией обеих своих дам – и Юлан, и Нанни, чтобы не мешали, раскрыл портал… А потом задал вполне резонный вопрос – а где же ведьмобойцы? Почему их всех до сих пор не повязали?
О, тот миг был для меня не очень приятен – чуть-чуть прояснись его голова, он бы многое понял… Но тут появился Эне, как грозовая туча… А портал был раскрыт. Юлан не будь дура нырнула в него первой. А Нанни… Нанни – дура, как и многие младшие ведьмочки, о которых ковен ноги вытирает. Всем-то они пытаются угодить… И она – дура дурой, просто кинулась на лича… Дала Рете ту золотую секунду, когда можно было уйти. Кабы не так, Эне успел бы убить Рете. Досадно… Что толку с Нанни? Разве что Эне вдосталь напился крови, съел ее печень и мозг…Ну, может, немного подобрел с этого. Мозгу-то у таких Нанни немного... Дал мне еще сил для передвижения предметов. Велел выходить тебя. Ты ему понравился…
-Тфу! – вырвалось у Раэ, - как можно?
Из-за ширмы донесся тихий смех ведьмы.
-Когда он хорошо поест мясца, он бывает похож на человека и даже некоторое время испытывает вполне человеческие чувства… не сказать, что можно обмануться, будто он жив, но что-то такое проскальзывает… хотя… от него человеческого становится все меньше и меньше. С каждым днем.
-Почему он перестал преследовать Югью? – спросил Раэ, - я слышал, личи как почуют что кто-то ищет их филактерию, так из-под земли этого человека достать могут…
-Я тоже слышала, - сказала задумчиво Мурчин, - а Эне только плечами пожал. «Сбежал - значит сбежал». И снова лег в гроб. Должно быть, лич личу рознь. Эне вообще все очень быстро стало безразлично, когда он стал личем. Потому, наверное, даже свою филактерию упустил.
-А как потом повел себя Ретеваро?
-Он подумал, что я напустила на ведьмобойц лича! – Мурчин расхохоталась, - ну как, как после того, что ты выкинул, я могла отрицать, что у меня есть филактерия? Все опять подумали, что она у меня. Рете засел на дно и трясся как осиновый лист. Ждал, когда ж меня казнить будут и устроят мне костер в три человеческих роста… не дождался. Ну а потом я нашла и в самом деле филактерию. И смогла с ним и в самом деле после этого говорить, как хочу. Вон, письма пишет мне, задабривает перед солнцеворотом… Нам же участвовать с ним в общем шабаше через два дня.
Мурчин осторожно выглянула из-за ширмы. Раэ лежал по горло в воде, замутненной травами и мылами, распаренный, разморенный, и ему не хотелось никуда двигаться – так бы и лежал в этой горячей воде, в которой, кажется, растворялись его мелкие косточки, расслаблялись мышцы…
-Ну что, я хороший рассказчик? – пропела Мурчин, - правда, тебе надо было раньше расспросить меня?
-М-м… - неопределенно промычал Раэ.
-Пока у тебя мокрые волосы, тебя надо постричь, а то ты зарос ужас как… ну-ка, сядь поровнее…
Подол платья Мурчин коснулся его затылка. Как она оказалась за ширмой? Над ухом Раэ щелкнули ножницы. Он вздрогнул.
-Чш-ш, - ласково проговорила Мурчин и запустила в его заросшую копну свою когтистую ручку, от чего по спине у Раэ прошел какой-то вкрадчивый успокаивающий ток. Вскользь он подумал о когтях, которые погружались в пряди его волос, но как-то лень было их бояться.
Щелкнули ножницы, пряди поплыли по воде льняными очесами.
-У тебя волосы цвета сливок, - промурлыкала Мурчин. И лихо залязгала ножницами, перебирая вихры Раэ. Тот просто сомлел от этого… и надеялся, что это никогда не закончится… Он не в силах был сопротивляться, когда были отложены ножницы и коготки, едва касаясь, прошлись по его бровям и линии губ, ласкающе обрисовали их…
-Вылезай давай! Вода остывает, - внезапно сказала Мурчин и опять исчезла за ширмой. Раэ с силой стряхнул с себя морок. Он понял, что к подобному он готов не был.
Несколько минут спустя самодовольная Мурчин вертела Раэ за плечи, осматривая на нем темно-синюю верхнюю тунику с иголочки, с утонченным шитьем по краю, вороту и рукавам, и самолично подгоняя шнуровку на боковых швах и рукавах под его протесты:
-Тебе вовсе необязательно было…
-Все, хватит, долой твое ужасное тряпье из Цитадели. Ну-ка, посмотри на меня… да, с цветом я угадала. И сидит хорошо!
-Ты понимаешь, что в ней ничего нельзя сделать? Она сразу изгваздается! Вот зачем тебе меня еще и одевать как на парад?
-Я тебя просто по-хорошему одеваю, как подобает! И вообще стой и не вякай!
-Да не щекочи ты меня! Я сам все подгоню!
-Будет сикось-накось…ну, что ты дуешься? Тебе нравится выглядеть как чучело? Чтоб меня бесить? А хорошо выглядеть ты не хочешь?
...Даже из подвала купальни они услышали грохот на крыльце – кто-то неуклюже приземлился с метлой, по-девичьи ойкнул. Раэ вопросительно глянул на Мурчин.
-Свои-свои, я открыла проходы, - усмехнулась Мурчин, - и как раз вовремя.
-Мурчин! Мурчин! – позвал звонкий голосок из гостиной, - я здесь! Ой, а почему вран в клетке?
-Ида, я здесь! – подала голос Мурчин, - ну вот, успели!
Она отступила на шажок, критически оглядела Раэ с головы до ног.
-Ну, что ж, - удовлетворенно сказала Мурчин, - есть что показать! Ида сдохнет от зависти! Айда за мной!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 72 глава.