Предыдущая глава здесь
Начало здесь
Егор метался как раненный зверь. На что он подписался? На решетки? Получается, что? Его просто заманили в логово и заперли. В апартаментах, любезно предоставленных Пчелиным, было все, кроме телефона. Это как понимать? Дашка с ума сходит, мать волнуется, а он так и не позвонил! Твою дивизию! Что за хреновина?
Надо успокоиться. Столько информации, столько загадок, а он, как дурак, не может разобраться, позвонить родным не может! Спокойно! Спокойно. Надо дождаться Леху, попросить у него телефон, сообщить Дашке о том, что все нормально (хотя, нефига не нормально!). А потом сесть и подумать, как дальше жить, и что с этим делать.
В дверь деликатно постучали. Егор удивился: значит, его никто не запирал? Открыл. Перед ним стоял Серега Черепицин со своей дебильной, до ушей, улыбкой.
- Егор Алексеевич, Петрович вас ждет. Пройдемте.
Егор шагнул вперед, но Череп его мягко остановил.
- Надо бы... это... одеться поприличней.
Егор оторопело уставился на Серегу.
- Фига себе... Прям, светское мероприятие! – он оглядел себя: старенькие джинсы и джемпер «Босс». И так, вроде, нормально, — у меня нет...
- Есть, — перебил его Череп, — в шкафу на плечиках висит костюм. И... это, побриться бы тебе надо.
Надо, так надо. Все эти условности начинали раздражать. Егор решил не распыляться. По-быстренькому принял душ, побрился, открыл шкаф. В целлофане висел новенький, с иголочки, костюм.
Егор содрал одним махом упаковку и присвистнул: живут буржуи! На полке лежали новенькие рубашки разных цветов, в обувном отделении красовались модельные, из мягкой кожи, ботинки. Все продумал Пчелин, все предусмотрел. Как же, знакомство с его невестой! Так ведь Пчелина невеста, не его. Что так суетиться? Чай, не дочь Рокфеллера, к чему такие церемонии?
Егор вспомнил, как влюбился в портрет Татьяны тогда, еще в армии. Ему казалось, что ближе прекрасной девушки никого нет и не будет. Он ведь даже смерти Пчелину желал. Чушь, чушь! Лучше Дашки нет для него женщины. Каким придурком нужно было быть, чтобы променять ее на другую бабу! Чужую! А теперь он наряжается на встречу с этой Танькой, а далеко, в другом городе сходит с ума от неизвестности беременная Дашка.
Егор оглядел себя в зеркале. Же-е-е-них! КрасавЕц! Джентльмен. Видела бы Дашка, так и родила бы сразу. От смеха. Череп показал большой палец: и ему понравился Егор.
Прошли через бесконечную анфиладу залов и зальчиков. Череп раскрыл двери и пригласил Егора в круглую комнату, в которой горел камин и ждал гостя накрытый овальный стол. Леха, встречая Егора, развел руки в восхищении.
- Что делает с человеком одежда! Тебя, парень, и не узнать! Не стыдно в люди вывести! Татьяна! – он обратился к женщине, стоявшей спиной к окну, позволь мне представить лучшего друга и милого армейского корешка!
Она повернулась лицом к присутствующим и взглянула Егору прямо в глаза. Нет. Прямо в душу посмотрела и спалила ее дотла. Егор вспомнил, почему так страстно желал смерти Пчелину: перед ним сияло в зените своей красоты истинное Божество, лучшее, что мог придумать сам Создатель, настоящая женщина, единственная в своем роде. Само совершенство, Татьяна!
Высокая, стройная, изящная. Лицо с тонкими и мягкими, чуть-чуть неправильными, если судить по канонам классической красоты, чертами. Огромные, зеленые, с золотистыми крапинками, глаза. Брови дугой, и губы, зовущие к поцелую.
Никакой косметики, ни даже намека на нее. Простое черное, закрытое платье нежно облегало осиную талию. Длинные пальцы. И густые волосы, собранные на затылке тяжелым венком, наверное, для того, чтобы все видели эту тонкую шею. Ни одного украшения, настоящему бриллианту ни к чему золотые витушки.
Она протянула Егору руку. Какая теплая, какая ласковая рука!
- Была радо познакомиться. Алексей Петрович очень много мне про вас рассказывал.
У Егора пересохло в горле. Он боялся, что вместо слов изо рта вырвется сиплое кукареканье. Он сглотнул слюну и кивнул, покраснев до ушей.
«Скажи что-нибудь, идиот. Похвали ее прическу. И не пялься ты так на чужую невесту. Пчелин тебе сейчас рожу набьет и будет прав!» - пронеслось у Егора в голове. Наконец, он выдавил:
- У вас... красивая прическа...
- Спасибо, — улыбнулась она.
Пчелин тоже лыбился, довольный и гордый собой. Будто не видел, что творилось с Егором. Или видел, и поэтому был рад: что, брат, близок локоток, да не укусишь. Это в его духе: вечная издевка и самоуверенность. А чего ему переживать: молодой, богатый. Темная лошадка. Лорд Байрон. У таких, как он, не может быть других женщин. Не та порода, ага.
Но зачем, зачем тебе такая жена, Пчелин, будь ты проклят!
Затем, что у тебя есть СВОЯ жена. Ты не забыл, Егорушка, нет?
- Когда у вас свадьба... господа?
Леха расхохотался, а точнее, заржал как конь. Не стесняясь Тани.
- Ох, ты, еж мое! Экий светский гражданин! Сдохнуть можно! Не волнуйся, Егорушка, не опоздам! Все равно, ты, пострел, вперед батьки поспел. Представляешь, Танюша, он уже и муж, и отец! Свадьбу, правда, зажал. Даже невесту не показал. Сидел как крот, в своей норе, в сопелку посапывал и – ни гу-гу!
Татьяна понимающе улыбнулась. Она вообще, больше слушала, чем говорила. И смотрела прямо в глаза. Дурацкая манера. Смущает людей. Неужели она не понимает, что под ее взглядом человеку становится жарко. А без ее взгляда – тошно. Да что с ним, с Егором, такое творится?
- Леха, кстати, хотел тебя спросить. В моем номере нет телефона. А мне нужно срочно жене позвонить. Уехал – и ни слуху, ни духу. Ей волноваться нельзя.
Пчелин в это время сам, лично, ухаживал за гостем и невестой. Накладывал какую-то снедь по тарелкам и подливал вино в бокалы.
- Спокойно, не кипешуй. В твоем, как ты выразился, номере, уже устанавливают телефон. Звони, сколько душеньке угодно. Хоть жене, хоть маме, хоть любовнице.
Хохмит, гад. Разыгрывает из себя этакого дурачка-простачка. Так мы тебе и поверили. Ничего, что у тебя в лаборатории людей изготавливают? Интересно, Таня об этом знает?
Дальше все происходило так, как любят сообщать в газетах: «Обед проходил в доверительной обстановке. За дружеской беседой главы государств заверили противоположные стороны в своем полном удолетворении». Егор не знал, куда девать руки, не чувствовал вкус еды и не вступал в разговор. А Пчелин – наоборот: сам задаст вопрос, сам на него и ответит. И – ха-ха-ха. Весело ему и легко!
Однако, Егор видел сузившиеся зрачки друга. За физиономией балагура скрывался холодный и расчетливый ум. И Таня, словно приманка, лакомство, оставленное «без присмотра», на крючке – клюнет, не клюнет этот дурачок в шикарном костюме? Не дождешься. Это мы еще посмотрим.
Хотелось поскорее смыться с пафосного обеда, набрать знакомый номер и услышать родной голос. И не хотелось: Таня манила к себе, как... Антарктида, что ли? Прекрасная, погибельная, далекая и... неизведанная. Поганая кобелиная натура мужичья – что не твое, надо обязательно цапнуть. Хотя бы попытаться. Что там говорил про него Пчелин – идеальный Егор человек, без недостатков? Наверное, не прав Леха. Ошибся в своих расчетах. Если бы он знал...
Официальная часть банкета закончилась, и Егор, извинившись, отпросился «домой». Леха благосклонно разрешил, а Татьяна вновь протянула руку. Горячая ладошка. И... Егор почувствовал, тонкие пальчики Татьяны дрогнули и сжали лапу Егора ЧУТЬ СИЛЬНЕЕ, чем этого требовал этикет. Рот ее слегка приоткрылся, а глаза странно блеснули. Не похоть плескалась в них, а... страх? На душе стало тревожно, как перед грозой, догоняющей путника в чистом поле.
- Танечка, я провожу нашего дорогого гостя, — откланялся вдруг Леха.
Он вышел из-за стола, слегка приобнял Егора и повел его к дверям. Незаметно шепнул на ухо:
- Брат, только без обид. Звони кому угодно, хоть в Америку. Не жалко – фирма платит. Я тебе доверяю, как себе. Но прошу тебя – никому о нашем деле. Ты понял. Иначе – не обижайся.
Вновь эти узкие кошачьи зрачки. Угроза была явной – веселый Леха Пчелин опять превратился в Пасечника. А этот персонаж – далеко не такой мягкий и пушистый, каким был его армейский дружок. Лучше не шутить.
- Да что я, чокнутый, что ли? – ответил Егор.
- Как тебе моя? Красивше твоей будет, а? – Пасечник ушел, освободив место Пчелину.
- Да иди ты, такие вопросы задавать. Я похож на самоубийцу? – Егор шутливо махнул рукой, — куда нам...
Его вновь провожал Черепицин. Улыбался, ничего не говоря. Эдакий плюшевый мишка, в полтора центнера весом. А попробуй, тронь его, «мишка» тебе башку снесет и даже не заметит.
В комнате, на тумбочке у кровати стоял новенький кнопочный телефон с небольшим экранчиком на корпусе. Ого, еще и определитель номера? Шикарно! Егор быстро, по памяти набрал знакомые цифры. Гудки длились долго – никто к телефону не подходил. И в тот самый момент, когда у нормальных людей заканчивается терпение, трубку, наконец-то, взяла Даша.
- Алло! Егор?
- Твою дивизию, Дашка! Вы там, что, поумирали все?
- Нет-нет! Я вчера целые сутки боялась отойти от аппарата. Но сегодня нужно было с утра в поликлинику. Я же не связистка, провод на локоть не намотаю, чтобы с тобой везде на связи быть, Егор!
В голосе Дашке было столько укоризны, что стало стыдно. Девка весь день сидела около телефона, как пришитая, а он только сегодня «проснулся».
- Ничего, ничего, Дашутка. Не волнуйся. Замотался просто.
- Все хорошо? Работаешь?
- Да. Более, чем хорошо. Теперь все у нас будет ХО-РО-ШО!
- Когда ты приедешь?
- Не знаю, милая, не знаю. Но обещаю – через пару недель выпрошу у Лехи пару выходных и слетаю к вам! Как ты? Малыш? Не сильно ножками бьет? Мама?
Дарья начала рассказывать о семейных делах, перемежая свое повествование смешными выражениями. У нее было отличное чувство юмора и самоиронии. Она вообще казалась Егору очень умной и очень зрелой не по годам. Ну... должен кто-то в семье быть умным и зрелым, правда ведь?
Они болтали часа два, пока жена не спохватилась.
- Божечки мои! Егор! Трещу с тобой, а у меня на плите белье кипит!
- Горит уже?
- Не горит... но...подгорает, по-моему. Пока, люблю тебя!
- Маме привет!
Егор, так и упал на кровать, прямо в роскошном костюме. Полежав немного, отправился на кухню. После званого обеда почему-то ему нестерпимо захотелось есть. И лучше бы – Дашкиного борща. Или маминых пирогов. Да он бы простыню кипяченую сжевал – лишь бы из Дашиных рук. Соскучился. А что дальше то будет?
Егор нашел на полке упаковку бекона, помидоры и яйца. Сварганил ароматную яичницу. Подумал немного, а потом достал из холодильника запотевшую бутылку. Наполнил рюмку и, выдохнув, выпил. Закусил. И задумался.
Куда он, черт побери, попал? Нет, зря он сюда приперся. Не хорошо тут. Решетки на окнах. Деланно веселый Леха. Бандиты с мордами доберманов. Морское побережье в недрах земли. Странные зависшие экраны. Искусственные люди. Идиотская улыбка Сереги Черепа. И Таня. Странная, красивая, зовущая за собой. Ее тревожные глаза и пальцы, дрогнувшие при рукопожатии. Может, все, что пилил ему Пчелин, просто сказочки для белого бычка?
Для тупого бычка Егорки. Может, тут не делают, а РАЗДЕЛЫВАЮТ людей. А потом продают их органы за огромные деньги. Сплошь и рядом сейчас такое. Как его... гуси летят. Читал ведь Егор эту книгу про Боярова?
Почему она ТАК смотрела? Жалко? Ведь женщинам всегда жалко всяких там барашков и козликов, ведомых на убой.
Жил был у бабушки серенький козлик. Тра-та, тра-та, козлик Егор...
Бабушка козлика очень любила. Тра-та, тра-та, к себе приманила...
Слишком все сложно. Слишком все запутанно...
Продолжение в следующей публикации
Автор: Анна Лебедева