Мишкины родители любили Наталью. Была она им роднее родной. Тогда, в их с Мишкой восемнадцать, он с другой целовался… Обида была такой неожиданной, такой горькой, что Вселенная обрушилась… Наташке не хотелось возвращаться в их комнатку в общежитии – такую уютную и любимую… Потом она подумала, что сейчас соберёт свои вещи и уйдёт, – навсегда уйдёт от Мишки… И вспомнила голос Мишкиной матери: Натуленька!.. Ты уж не забывай, хорошая моя, – носочки-то тёпленькие надевай.
Носочков Наташке свекровь навязала тёплых и мягких, и в общежитии в них и правда было очень уютно и тепло…
А когда в посёлке бывали, свёкор, как маленькой, приносил Наташке конфеты… или шоколадку, и радовался её радости… И как можно было уйти от Мишки… Перестать быть Натуленькой… А кому отец будет приносить конфеты, выбирать самые большие и красивые яблоки… И кого будет хвалить за свои любимые вареники с картошкой…
И перед своими родителями, особенно – перед строгой матерью, стыдно было брошенкой остаться: пришлось бы объяснить, почему от мужа ушла…. А когда Ромка родился, совсем страшно стало – одной с маленьким остаться… Ромка рос, всё больше становился похожим на Михаила. И Наталья всё больше понимала, каким горем для Мишкиных родителей станет их с Михаилом развод… Так и шли годы. А потом Михаил стал пить, и это надо было скрыть от родителей. Ну, куда уходить?..
А любви для себя Наталья не хотела. Такой любви, как была у них с Михаилом, просто не бывает. но любовь эта будто дотла выгорела… И для другой не было сил. И желания не было, – любить и быть любимой.
А потом Михаила перевели сюда, на «Перевальную». Дома у них всё оставалось по-прежнему… А в здешней школе с первого дня не сложились отношения с завучем, Верой Анатольевной. Новую учительницу русского языка и литературы Вера Анатольевна встретила настороженно, с какой-то необъяснимой недоброжелательностью. Наталья Алексеевна давно привыкла, что она – ведущий учитель. С самого первого дня работы в школе ей нравилось быть учительницей, и у неё хорошо получалось – учить ребят языку и литературе. Она руководила районным методическим объединением учителей русского языка и литературы, и это ей тоже нравилось: она умела в самом неудачном уроке увидеть порой единственную минуту, за которую учителю надо было сказать спасибо.
Вере Анатольевне показалось, что такая уверенная и смелая… а ещё красивая – мальчишки-старшеклассники влюблялись… – учительница просто не может не хотеть стать завучем. А, возможно, и директором. Калмыкова умела так легко и просто, незаметно даже, подсказать что-то не только двум другим учительницам-словесницам, – советы Натальи Алексеевны были интересными и историку, и биологичке, и её задушевной подружке, математичке Екатерине Васильевне. Если честно, – Вера Анатольевна и сама использовала простые и надёжные методы Калмыковой, – например, как быстро и качественно проверить домашнее задание…
А Вера Анатольевна ещё в институте твёрдо определила для себя программу: сначала – учительница, потом – в скором времени – завуч. Дальше – директор. И это – не всё: Вера Анатольевна видела себя заведующей отделом образования. Ну, и – семья. Обязательно должна быть семья, – муж, ребёнок. Потому что одинокая женщина, с неустроенной личной жизнью, всегда вызывает настороженное отношение, считала Вера Анатольевна. В мужья она выбрала Кружилина: её муж должен быть таким, как Григорий, – умным, образованным, серьёзным и ответственным. Григорий ещё был красивым, но это – уже как приложение к основному. Для того, чтоб все планы исполнялись, приходилось много трудиться: дома Вера Анатольевна готовила, убирала и стирала, научилась хорошо вязать. В школе давно была опытным учителем и знающим завучем – это тоже требовало большого и ежедневного труда… И вот является такая… Тридцать пять, а сын уже в девятом!.. Свою Алёнку Вера Анатольевна родила в двадцать семь. Да и что тридцать пять этой… Боярыне – ни за что не скажешь. Веру Анатольевну тайно раздражало не только то, что у Натальи Алексеевны так легко и просто получается проводить уроки и руководить школьным методобъединением – злило даже это её прозвище: Боярыня. Так Наталью Алексеевну стали звать с лёгкой руки прошлого11-Б.
А было и самое главное – тревога, в которой Вера Анатольевна не хотела признаваться себе… С появлением в посёлке этой Натальи, жены заместителя командира ВГСВ(военизированный горноспасательный взвод, – примечание автора), прежняя спокойная уверенность в глазах Григория сменилась непонятной задумчивостью и грустью. И дело было вовсе не в осторожном предупреждении Александры фёдоровны – тогда, после Дня Шахтёра… Не в злорадном сочувствии биологички Виктории Викторовны: как я Вас понимаю, Вера Анатольевна!.. У меня бы тоже не было никакого настроения… если бы мой Паша вот так… внаглую, встречал после уроков эту… я прошу прощения, Бооярыыню… То, что происходит с Григорием, Вера всегда и безошибочно знала сама, – до мельчайших оттенков чувствовала его настроение. Но сейчас этот его затуманенный взгляд был такой неожиданностью, такой несправедливостью, – ведь у них всё шло, как надо: дом, семья, уют… Алёнка в восьмом уже, – что Вере Анатольевне не верилось в его так непредсказуемо взявшуюся тоску...
-Я буду хорошей женой. А это важнее любви, – такими словами она тогда перебила Григория, смело ответила на его ещё не заданный вопрос: а как же… любовь…
И всё у них получалось, – без этой самой любви. Завтрак, обед, ужин… Выстиранные и выглаженные простыни, тёплые вязаные свитера и носки… То, что надо мужчине… по ночам… – тоже было. Вот только когда маленькая Алёнка серьёзно спрашивала отца: а ты любишь маму?.. – они оба с Григорием почему-то терялись.
А теперь восьмиклассница Алёнка сформулировала вопрос по-другому:
- Мам!.. А что бы ты сделала… Ну, если бы отец полюбил другую? Разрешила бы ему уйти? Или просила бы его, чтоб он остался?...
… Это Вере Анатольевне казалось, что тридцать пять – совсем мало… А Наталья, когда они с Кружилиным впервые оглянулись друг на друга… и она впервые почувствовала его тяжёлый и одновременно ласкающий взгляд, вдруг поняла, как много лет прошло… а любовь осталась в их с Мишкой школьной юности, почти что в детстве… Ну, разве краешком захватила их первый курс – до того, как он с другой целовался… И лишь теперь Наталье захотелось – неистово захотелось – не просто любить и любимой быть, а – отомстить Мише за тот его поцелуй, что всё перечеркнул… нет, – вычеркнул из их жизни… И – до тридцати пяти лет - !!!.. – лишил её любви и такой желанной, необходимой ласки, – Наталья жила без любви и ласки все эти годы. И чувствовала себя просто ледяной. А она же не была такой!.. Даже в десятом, когда у них с Мишкой впервые всё случилось, даже после той боли они с Мишкой держались за руки под партой… И оттого, что он ласкал её ладошку, даже на уроке сладко прогибался позвоночник… хотелось, чтоб он целовал её, трогал пальцами… А потом оказалось, что это всё – такое единственное, такое неповторимое!... – у него легко случается и с другой.
Встречаться с Григорием получалось нечасто. И встречи недолгими были… Целовались. Наталье казалось, – до беспамятства… но скоро она заметила, как он умеет остановиться…. И сказать, что пора, – ну, там, на дежурство, на учения, на совещания, на педсовет…
Наталья понимала, что Кружилин – чужой муж. Что у него жена, – завуч Вера Анатольевна… Но отчаянно оправдывала себя: раз он так оглядывался… так тяжело ласкал её своим взглядом, – значит, Вера Анатольевна не давала той любви, которая ему так была нужна…
… Биологичка Виктория Викторовна гневно потрясала пустой Алёнкиной тетрадью для лабораторных работ, возмущалась:
- И это – дочка завуча!!! Что о других говорить!..
Алёнке было всё равно, чья она дочь. И уж совсем было не до лабораторной по биологии. Уже несколько дней на переменках Ромка Калмыков проходил мимо неё, – так, словно не замечал её в школьном коридоре… Будто она не Алёнкой была, – с которой он кружился на гладком-гладком льду в поселковом скверике, а самой обычной девчонкой из 8-го Б…
Сегодня Алёнка сама подошла к нему. От стыда и страха перед его равнодушным взглядом коленки подкашивались…. Но она всё же улыбнулась, спросила:
- Ром, может, сходим на каток?.. А то растает скоро.
Калмыков насмешливо оглядел её:
- Я тебе нравлюсь, что ли?
Алёнка растерянно прошептала:
- Нравишься…
- Зря, Кружилина. Про нравишься – выбрось из головы: ты мне, похоже, сеструхой скоро будешь. Не знаешь, что ли, что у твоего отца…. с моей матерью…
От своего кабинета на Ромку Калмыкова внимательно смотрела Вера Анатольевна, строгий завуч и Алёнкина мать.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»