106
- А ещё мы возьмём с собой твою дочь, - медово проговорил Ирвинг, внимательно следя за реакцией своей пленницы, и увидев вспышку в её глазах, понял, что не ошибся, - я дам ей образование, у неё будет будущее и жизнь, которой не было у тебя.
- Откуда ты знаешь про мою дочь? - спросила Вета, которая до последнего надеялась, что колдуну не известно о Лакрии.
- Я всё знаю, - ответил тот, но по его испытывающему взгляду, женщина поняла, что осталось что-то, крытое от него.
- Как я могу тебе верить, после того, как ты преследовал меня всю жизнь? - уточнила женщина, обдумывая, что делать дальше и как теперь спасать дочь.
- Ты ведь никогда не знала, зачем я ищу тебя, - продолжал Ирвинг, - может я хотел предложить тебе свою помощь.
От этих слов у Вета начала кружиться голова. Так было всегда, когда рядом с ней произносили что-то очень лживое и далёкое от правды.
- Ты врёшь, - сказала она, исподлобья наблюдая за его реакцией. Колдун резко дёрнулся, будто его ударили - давно уже никто не смел так разговаривать с ним. К тому же он терпеть не мог, когда окружающим становились известны его истинные мысли и чувства. по его реакции, женщина поняла, что права в своих предчувствиях. Хотя разум активно цеплялся за слова брата, ища в них лазейку, чтобы вырваться из лап инквизиции. Но интуиция кричала, что ему нельзя верить и рабство, о котором говорил Ирвинг, будет хуже, чем быстрое наказание.
- Может я в чём-то и лукавлю, - сказал он, - но не тебе искать правду. На данный момент - ты моя пленница, и завтра попадёшь в руки дознавателя, если сейчас не согласишься стать моей и выполнять мои желания, - с ухмылкой закончил колдун.
Он принципиально хотел получить её согласие, хотя сейчас мог воспользоваться своей силой. Но для него было важно, чтобы та, кого он так долго желал, пришла к нему добровольно и покорно делала всё, что он ей велел. Это бы вознесло его самомнение до небес.
Вета всё это время избегала смотреть Ирвингу в глаза, боясь, что его взгляд, который преследовал её всю жизнь, прожжёт до костей. Но сейчас она решилась, ведь надо было принимать решение. Набравшись смелости она подняла глаза на своего тюремщика, и увидела в них лишь похоть и желание. А так же темницу, которая её ждёт, если она согласится пойти с ним. В глубине прищуренных глаз были ещё мысли о Лакрии. Он надеялся, что когда та чуть подрастёт, то тоже станет его рабыней.
- Нет, никогда! - крикнула женщина, испугавшись того, что увидела и звука своего голоса в каменных стенах. - я лучше сгину на костре, чем соглашусь на твоё предложение.
Глаза Ирвинга в миг стали жестокими и беспощадными.
- Ну что ж, ты сделала свой выбор, ведьма, - громко сказал он, - ты не хочешь покаяться, значит тебя ждут муки.
В его душе захлопнулась мечта о содержании Веты в подземелье монастыря и её беспрекословном повиновении и теперь он желал лишь одного - мщения. В следующее мгновение он даже хотел применить к ней силу, но женщина, забившаяся в уголь грязной камеры, не вызвала в нём желания. Столько ненависти и страха шло от неё, что даже возможность получения желаемого была неприятна ему. Важность покорности и смирения, признания его власти, была важнее.
Ирвинг вышел из камеры Веты, крикнул стражников. Те незамедлительно явились на его зов.
- Стерегите её пуще прежнего, - напутственно сказал им монах, - но близко не подходите и не разговаривайте с ведьмой. Её душа порабощена дьяволом и он может воздействовать на вас. Пищу ей пусть приносит старик, что ходит в подземелье, ища свою дочь и развлекает вас своим сумасшествием. Скоро дознаватели установят степень её вины и вынесут приговор. Я сделал всё, что мог, чтобы спасти её душу, но увы, она слишком темна, чтобы воспринимать свет.
- Не правда, - бессильно выкрикнула Вета. Охранники вздрогнули от эха, разошедшегося от её крика.
- Безумие тьмы овладевает ею, - продолжал Ирвинг, обращаясь к стражникам, - берегитесь!
Те кивнули и с недоверием покосились на Вету. Они слышали, что она раньше работала в лазарете, и лечила нищих. Также туда приходили солдаты, которым была нужна помощь, а обратиться к своему лекарю не было возможности. Наверное, даже кто-то из их знакомых обращался к Вете и она помогла им. Поэтому стражники не видели в ней угрозы, и даже немного жалели.
Но после слов монаха, стали коситься на неё, как на прокажённую. И желали, чтобы ведьма была скорее наказана.
Вета же без сил опустилась на каменный пол, который стал остывать к вечеру. Но холода она не чувствовала. Её мысли были обращены к дочери. Всю ночь женщина не сомкнула глаз, пытаясь мысленно связаться с Лакрией, но та её не слышала. Девочка была напугала и растеряна, и это сильно мешала налаживанию связи с матерью на расстоянии.
Ребенку мерещились звуки во дворе дома, вой зверей в лесу, чей-то пристальный взгляд, ищущий её. Мать рассказывала ей, что всю жизнь чувствовала подобный на себе, он шёл от её неприятеля. Сейчас Лакрия тревожно оглядывалась по сторонам, оказавшись втянутой в это противостояние.
Рано утром Вета услышала шум шагов в коридоре. К её камере приближалось несколько человек. Один из них открыл дверь и кивком показал женщине, что она должна выйти. После этого ей скрутили руки и повели на дознание.
Увидев инструменты, благодаря которым из пленниц добывали признания, она чуть не лишилась чувств. Так страшно они выглядели и ещё хранили следы прошлых дознаний и пережитых женщинами чувств.
Живо представив себе, что её ждёт, Вета истошно закричала, но сразу же получила кляп в рот.
- Твой крик приведёт только к тому, что мы проведём здесь больше времени, - сказал ей человек в длинном одеянии и маске, закрывающей его лицо, - я сейчас вытащу кляп и начну задавать вопросы, чем честнее ты будешь отвечать на них, тем быстрее уйдёшь отсюда.
Вета кивнула. После этого её уложили на стол, привязали руки и ноги, а под поясницей у неё оказалось колесо с острыми шипами. Пока они не сильно вонзались в её кожу, но если дознаватель начнёт затягивать ремни на её щиколотках и лодыжках, то это вызовет сильную боль.
Мучитель начал задавать ей вопросы, направленные на выяснения её колдовской деятельности. Не получив подтверждающих ответов, подзатягивал ремни, держащие её руки и ноги. Боль была раздupaющей. Это ещё дознаватель не слишком усердствовал, как и просил его Ирвинг, который забыл отменить свою просьбу.
В итоге, Вета подтвердила всё, что у неё спрашивали. И про зелья, и про заговоры, и про обряды на привлечение злых духов. В какой-то момент она просто перестала воспринимать суть задаваемых ей вопросов, соглашалась со всем, что ей говорили и просила, чтобы всё поскорее закончилось.
Когда её, наконец, отвязали, идти она не могла. Так дрожали ноги и болела спина. До камеры она ползла на четвереньках. А стражники брезгливо шли сбоку.
- Завтра тебя казнят, ведьма, - сказал один из них.
- А когда будет суд? - спросила она.
- Всем и так понятно, что ты виновна, - ответил один из них, - невинного человека небеса защищают и дают силы стойко перенести дознание.
Вета взглянула на него, поражаясь его наивности.
- А ты сам пробовал вынести эту боль? - спросила она, и увидела, как в глазах охранника мелькнуло сомнение.
- Не разговаривай с ней, - строго сказал его друг, - помнишь, о чём нас предупреждал монах? Ведьма так заговорит, что не заметишь, как продал душу дьяволу.
- Дьявол - это тот, - проговорила женщина, - кто приходил ко мне вчера вечером.
Но её уже никто не слушал. До приведения приговора в исполнение оставалось меньше суток.