Галка ошеломлённо хлопала глазами:
- Так ты что, – не хочешь… не будешь мстить своему Калмыкову?.. Он… он с Анжелкой целуется… Такие роскошные букеты ей дарит!!! А ты… Не хочешь?.. Не будешь?..
- Не хочу. И не буду.
- Ннуу… Тогда – конец нашей дружбе! Я тебе больше не подруга!!!
Теперь захлопала глазами Наташка:
- Гал!.. Ты что говоришь?.. При чём здесь месть Калмыкову и наша с тобой дружба?..
- При том! – сверкнула глазами Галка. И убежала.
Откуда ж Наташке было знать про родственный договор Аркадия и Галки: – ты – мне… я – тебе... И про сорвавшийся двухнедельный тур в Чехию, – с Антошкой Дороховым…
… Дома, в посёлке, конечно, заметили, что Михаил и Наташка теперь не держатся за руки под столом, не встречаются тайком взглядами… и Мишка уже не показывает глазами на спальню, и Наташка не выходит незаметно – ну, ей так казалось, что незаметно, – из-за стола, и Мишка уже не поднимается через секунду и не идёт за нею в спальню… Так что ж тут не понятного: повзрослели. Не школьники теперь, – муж и жена…
А поздней осенью, в самое предзимье, родился Ромка. Оба перевелись на заочное: не в общежитии же с крохой жить! Уехали на шахту, Михаил стал работать в горноспасательном взводе. Так и жили: в глазах родных и друзей – обычная семья. Над Мишкой посмеивались: балует Наташку свою – без меры. У жены директора шахты не было такой шубки, сапожек и платьев… таких серёжек и колец, как у Натальи Калмыковой, – жены простого горноспасателя. И крошечного Ромку Михаил не просто с рук не спускал, – когда дома был, сам стирал, купал мальчишку, убаюкивал его. Будто изо всех сил старался, чтоб не дать Наташке вспомнить те её слова… не дать ей сказать их ещё раз:
-- Я теперь никого не хочу… Ни сына, ни дочки.
Мальчишка был его, Мишкиной, копией… Понимал Михаил, что в Наташкином сердце может и не найтись любви для Ромки. Хорошо уже то, что – после таких трудных родов – грудью кормила маленького…
При Михаиле Наташка была сдержанной и молчаливой, ничему не удивлялась: жена… вот и купил новую шубку. Сын, – вот и купает его, и спать укладывает, и ночью встаёт к малышу… А уходил Мишка на дежурство, – бывало, до рассвета глаз не смыкала, плакала:
- Ну, зачем… ну зачем ты с другой целовался!.. Как мне забыть это, если сама видела… Мишка, Мишка!.. А как бы всё хорошо было!.. Ромашечка наш подрос, и мне так девочку, доченьку, хочется… Помнишь, ты говорил, что у нас сын и дочка будут…
Мишкиным ласкам Наталья холодно и высокомерно удивлялась. И оставалась такой же холодной и сдержанной. Ласки и нежность случались всё реже…
А когда Ромка уже в первый класс ходил, Михаил однажды не вернулся с дежурства. Уже после полуночи Наталья набрала номер горноспасательной части, и в это время в коридоре раздался страшный грохот: опрокинулся шкафчик для обуви, оборвалась полка, – Михаил ухватился за неё рукой, потому что был пьяный – в дымину… Н на ногах не стоял.
Через пару недель Михаил снова вернулся домой беспросветно пьяным, а потом – не было дня, чтобы он не пил… Сдерживался лишь в те часы, когда дежурил в части. Пьяный, целовал Наташкины колени, в любви признавался ей… А про тот, далёкий уже, поцелуй с другой не вспоминал… Лишь однажды, когда Наталья неизменно-холодно и привычно отстранилась от его пьяных объятий, Михаил на какую-то секунду протрезвел… уронил голову на грудь:
-Я… не целовал её.
Наталья рассмеялась:
- Конечно, не целовал. И цветы не дарил ей. Я просто всё не так поняла тогда, – да, Миш?..
К Наталье в школу приходил Кузнецов, командир горноспасательного взвода. Наталья Алексеевна плечами передёрнула:
- Я ему что, – нянька?..
- Наталья Алексеевна, Вы ему жена. – Игорь Вячеславович мял в пальцах не зажжённую сигарету, потом с досадой сунул её в карман: школа же! – На Наталью Алексеевну не поднимал глаз, говорил негромко и глухо - Ну… Поласковее с ним будьте. Ясно же, – пьёт Михаил из-за того, что в семье нелады…
Наталья заносчиво вскинула голову:
- Вы будете рассказывать мне про мою семью?..
Кузнецов растерялся: дело, видно, серьёзное…
- Наталья Алексеевна! Михаил – горноспасатель… знаете, как говорят, – от Бога. Он как-то сердцем чувствует… и знает, – всегда безошибочно! – что надо сделать там, где другим всё уже кажется безнадёжным…
Наталья молчала.
- Из-за пьянок он может перестать быть таким…
- Я вообще намерена забрать сына и уехать от него.
Кузнецов ушёл, – теперь уже без всякой надежды, что кто-то может повлиять на Михаила…
А Натальины слова – про то, что она собирается уехать от Михаила – неожиданно помогли. Как-то Кузнецов сквозь окно «Дубравушки» увидел Калмыкова. Мужики, видно, отмечали событие: у мастера-взрывника Димки Вергунова третий сын родился. Мужики приветливо замахали руками, приглашая командира горноспасательного взвода за свой столик. Кузнецов подошёл, присел. Выпил рюмку водки: что ж не выпить за третьего Димкиного сына… Молодец Димка, и Любаня его молодец…
Но одно дело – рюмку выпить… И другое – вдрабадан, как Калмыков. Кузнецов поднялся, пожал Димкину руку, поблагодарил за приглашение. И не выдержал, – от отчаяния сгрёб куртку на Машкиной груди, хорошенько встряхнул его. Мужики за столом притихли. А Игорь Вячеславович сказал самые простые слова – те, что всегда говорят в таких случаях:
- Смотри, – уйдёт от тебя жена. И сына заберёт, – не увидишь.
Калмыков озадаченно посмотрел на командира:
- Уйдёт?..
- А то смотреть будет! За другого выйдет, и сына, Ромку твоего, чужой дядя воспитает. А ты как думал!
Михаил сжал ладонями виски. Головой покачал:
- Я Наташку никому не отдам.
- Спросит она тебя, – в дымину пьяного!
- Я её… Я Наташку никому не отдам.
С этого дня Михаил не пил. Но в глазах так и осталась затуманенная боль…
Жалко было Кузнецову отпускать Михаила, когда пришёл приказ о его переводе на «Перевальную», заместителем командира ВГСВ (военизированный горноспасательный взвод, – примечание автора). Но, кроме повышения по службе, могло же случиться такое, что на новом месте и в семье всё по-другому пойдёт, – надеялся Кузнецов.
Могло. Но – не случилось. Ромка уже в девятом учился, и всё чаще замечал отец в его глазах какой-то задумчивый и грустный вопрос…
Калмыков воспитал сына так, что уважение к матери было нерушимой основой всего остального, что вообще бывает в жизни. Как-то у Натальи был открытый урок, и она чуть свет убежала в школу: надо было показать конспект урока завучу, Вере Анатольевне… Понятно, – внести какие-то коррективы, ещё раз тщательно рассчитать каждую минуту урока: этот урок русского языка в пятом классе проводился для учителей-словесников, участников областного семинара…
Михаил приготовил на завтрак Ромкин любимый омлет, заварил чай с сухими ягодами земляники. А Ромка угрюмо бороздил вилкой по пышному золотистому омлету, потом отодвинул тарелку, поднял глаза на отца:
- Не хочется, пап.
Михаил Степанович растерянно улыбнулся:
- Ну… Тогда чай налью. Бутерброд сделать? Или лучше с плюшкой, – мама вечером пекла?
И замер: так всплеснулась в Ромкиных глазах невысказанная мальчишеская грусть:
- А мама… не уйдёт от нас?
О том, что Наталья может ему изменять, Михаил ни разу не думал. После их с Анжелкой поцелуя… и того букета цветов он чувствовал, что Наталья будто заледенела. Поэтому и с сыном была всегда сдержанной. А однажды – они жили ещё в Верхнекаменке – Михаил заехал за Натальей и Ромкой в школу. Остановился у молодого тополька в школьной аллее, собрался закурить. Сквозь чуть приоткрытое окно учительской расслышал непривычно резкий Натальин голос – видно, она перебила того, кто с ней говорил:
- Юрий Константинович! Я не хочу слушать эти Ваши слова. Я замужем. У меня семья, и, будьте так добры, оставьте Ваши объяснения в любви и предложения побывать у Вас на даче для какого-то более походящего Вам случая.
А здесь, на «Перевальной»… Конечно, для Михаила не осталось тайной, как – при случайных встречах – оглядываются друг на друга Наталья и командир ВГСВ Кружилин. И как Григорий прячет виноватый взгляд, тоже нельзя было не заметить.
И Ромка смотрел отцу в глаза:
- А мама не уйдёт от нас?
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»