Дождавшись, когда лекарша Джувайрия-хатун направилась к Нурбану-султан, чтобы провести осмотр, Бюшра подошла к одной из главных служанок гарема и жалобно посмотрела на неё:
- Дамла-калфа, я так плохо себя чувствую, голова раскалывается, позволь сходить в лечебную комнату, попросить лекарство.
- Иди, Бюшра-хатун, упаси Аллах, не разболелась бы, не то весь гарем заразишь, - согласилась калфа, и хатун выскочила в коридор и побежала в сторону лазарета.
Как она и ожидала, в комнате осталась одна из помощниц главной лекарши молоденькая Азра-хатун.
- Азра-хатун, будь добра, пригласи Джувайрию-хатун, - сморщившись, притворно застонала Бюшра, обращаясь к девушке.
- Что с тобой, Бюшра-хатун, Джувайрии-хатун сейчас нет, может, я смогу тебе помочь? – насторожилась лекарка.
- Что-то живот болит, так и крутит, вот здесь, внизу, - плаксиво проговорила Бюшра.
- Хм… что же это может быть…Возьми-ка этот настой, принимай по пол-ложки утром и вечером, если не пройдёт через пару дней, приходи, покажись Джувайрии-хатун, - наставляла её помощница лекарши.
- Да ну, Азра-хатун, разве пол-ложки мне помогут? Лучше уж я сразу всё выпью, - Бюшра решила выведать подробности про лекарство.
- Что ты, Бюшра-хатун, нельзя! Всякое снадобье может быть и лекарством, и ядом, если не знать в нём меры, - нравоучительным тоном сказала Азра-хатун.
- Да ты что-о-о, Азра-хатун? Я и не знала, спасибо, что предупредила, - сделав испуганное лицо, Бюшра схватила зелье и выскочила из комнаты.
Сжимая пузырёк с лекарством в руках, злоумышленница придумывала на ходу, как напоить этой микстурой Нурбану. И придумала. Самым безопасным ей показалось использовать своё средство в хамаме. “В прошлый раз Нурбану там стало плохо, почему бы и на этот раз ей не перегреться и не скинуть дитя, никто ничего и не заподозрит”, - так размышляла хатун.
Обманом отвлекла она девушку, которая несла в хамам для Нурбану-султан фрукты и шербет, незаметно достала из-за пазухи бутылочку с бледно-жёлтой жидкостью и вылила всё её содержимое в кувшин с напитком.
…Нурбану нежилась в объятиях тёплого пара и чувствовала себя на верху блаженства, тело томилось в приятной истоме, сладкая лень смыкала глаза...
- Госпожа, довольно, не стоит более греться, в Вашем состоянии это опасно, - крикнула из-за приоткрытой двери Джанфеда-калфа.
- Джанфеда, ещё немного, здесь совсем не жарко, к тому же девушки поливают меня прохладной водой. Подайте мне шербету, пить хочется, - молвила разомлевшая Нурбану.
Взяв поднесённый служанкой кубок, она сделала глоток и поморщилась, запах и вкус напитка показались ей странными. “В моём теперешнем положении даже самая сладкая пахлава покажется горькой”, - улыбнулась Нурбану и с жадностью приникла к бокалу с гранатовым шербетом, испив его до дна.
Девушки помогли султанше одеться, и она в сопровождении Джанфеды отправилась в свои покои.
-Ты можешь оставить меня, Джанфеда, Девлет-хатун позаботится обо мне, - сонным голосом сказала Нурбану и облокотилась о спинку дивана.
Джанфеда поклонилась и вышла из комнаты.
- Нурбану-султан, я велю подать обед, - не то с вопросом, не то с утверждением произнесла Девлет-хатун.
- Пока не нужно, Девлет, в хамаме я ела фрукты и пила шербет, - отказалась Нурбану.
- Госпожа, Вы с утра ничего не ели, так нельзя, фрукты это не еда, Вы итак, словно птичка, клюёте. Я прошу Вас не отказываться от полноценной трапезы, - укоризненно настаивала служанка, и Нурбану сдалась:
- Ну хорошо, Девлет, - кивнула она головой, - пусть принесут обед. Девушки, расчешите и уложите мне волосы, - продолжила она, обращаясь к двум молоденьким служанкам и присела к зеркалу.
Любуясь своим отражением, Нурбану наблюдала, как одна из девушек укладывала ей последний локон, и вдруг охнула от пронзившего низ живота болезненного спазма. Острая боль стала тянущей, и женщина согнулась, держась за живот. Служанка от неожиданности выронила гребень и, не шевелясь, испуганными глазами взирала на стонущую госпожу.
- Нурбану-султан, а вот и обед, такое всё аппетитное, сейчас буду кормить Вас, словно маленького Мурадика, - ворковала входящая в покои Девлет-хатун. Взглянув на Нурбану, женщина осеклась на полуслове, уставив безумный взгляд на тёмное красное пятно, растекавшееся у султанши под ногами.
- Лекаря…быстро…- закричала служанка, что есть мочи, осторожно подняла Нурбану и повела к дивану.
Вмиг прибежавшая Джувайрия-хатун в сопровождении двух повитух приступила к делу. Спустя некоторое время лекари остановили открывшееся кровотечение, но ребёнка сохранить им не удалось…
- Джувайрия-хатун, почему так случилось, что Нурбану-султан потеряла дитя? Ты же говорила, что она здорова и угрозы беременности нет. Я верил тебе, – бесновался Селим, вызвав к себе в покои главную лекаршу.
- Шехзаде, простите, но я и сейчас скажу, что Нурбану-султан была здорова, беременность проходила гладко и спокойно, - смело отвечала Джувайрия-хатун, - Впервые я не нахожу объяснения этому ужасному случаю, однако, оно должно быть. Шехзаде, прошу Вас, позвольте мне разобраться в случившемся, я уверена, что смогу выяснить причину.
Расстроенный Селим остановился посреди комнаты и взглянул на лекаршу:
- Хорошо, Джувайрия-хатун, позволяю. Я давно знаю тебя и ценю твои знания и опыт, надеюсь, что и сейчас ты достойно проведёшь расследование. Сразу доложи мне.
- Слушаюсь, шехзаде, - поклонилась хатун и спешно покинула покои.
Измученная Нурбану спала, скрестив тонкие руки на животе. Лицо из нежно-розового превратилось в серое, кончик носа заострился, под глазами пролегли синеватые круги, ещё недавно красивые пурпурные губы плотно сжались, поражая своей неестественной бледностью.
- Рассказывайте мне всё, что знаете о Нурбану-султан с того момента, как она проснулась утром, - строго сказала Джуварийя-хатун, смерив пристальным взглядом всех присутствующих в комнате госпожи.
- Джувайрия-хатун, говори потише, не то разбудишь госпожу, - прошептала Девлет-хатун.
- Не переживай, хатун, госпожа крепко спит под воздействием лекарств, - коротко ответила лекарша, - итак, что она ела, что пила, вспоминайте!
- Да ничего она не ела, не успе-е-е-ла, вон на столе так и стоит всё нетронутым, - запричитала Девлет-хатун.
- Да тише ты, Девлет-хатун, успокойся, какой прок от твоих рыданий, этим ничего уже не изменишь, лучше вспоминай всё до мельчайших подробностей, - цыкнула на служанку Джанфеда-калфа. – Джувайрия-хатун, может, госпожа в хамаме перегрелась?
- Нет, Джанфеда, госпожа, насколько мне известно, находилась в прохладном отделении, с её крепким здоровьем беременности это не могло угрожать, - задумалась лекарша.
- Ещё она ела там фрукты и пила шербет, идём туда, покажу, - сказала она лекарше, и они поспешили в купальню.
Джувайрия-хатун, оценила температуру в хамаме, покрутила в руках надкусанное яблоко, взяла кувшин с недопитым шербетом, поднесла к носу, втянула запах и в ужасе отпрянула. Секунду посомневавшись, она сделала глоток из сосуда и тут же сплюнула его на пол.
- Срочно найдите ту, что принесла этот кувшин и задержите её, - вскрикнула лекарша, заставляя вздрогнуть стоявших рядом слуг.
- Что случилось, Джувайрия-хатун, - посмотрела на неё побледневшая Джанфеда-калфа.
- Ох, калфа, похоже, здесь свершилось преступление, - глядя в одну точку, будто что-то обдумывая, сказала лекарша, быстро развернулась и побежала к шехзаде.
- Шехзаде, Нурбану-султан отравили, - задыхаясь от быстрого бега, проговорила лекарша, влетев в покои Селима.
- Что-о-о? – взревел Селим, - откуда ты это знаешь, Джувайрия-хатун, говори!
…Нурбану поняла, что проснулась, но не желала открывать глаз и прогонять липучие сновидения, опутывающие всю ночь её воспалённый мозг. Физическая боль сменилась душевной, накрывшей её лавиной непоправимой безысходности. С каждой секундой в ней нарастало ощущение своей вины. “Почему я была такой неосторожной? Где моя хвалёная ответственность, которой я возгордилась? Аллах наказал меня за излишнюю самоуверенность”, - в который раз в отчаянии думала она, и слёзы медленно стекали по щекам на подушку.
- Внимание, шехзаде Селим, - услышала она, открыла глаза и увидела на пороге Селима.
Он подошёл, присел рядом с ней и взял за руку.
- Нурбану, как ты чувствуешь… – начал он говорить, вглядываясь в её бледное лицо.
- Селим, это я виновата, я убила нашего ребёнка, - с ходу, перебивая его, сказала Нурбану, - я была неосторожна и дольше положенного задержалась в хамаме.
Селим нежно накрыл её губы своей рукой:
-Т-с-с, Нурбану, ты ни в чём не виновата. Это чудовищное злодеяние совершил другой человек.
- Как это? – выдохнула опешившая Нурбану, убирая руку шехзаде со своего рта.
И шехзаде поведал ей о подозрениях Джувайрии-хатун, о проведённом расследовании, о помощнице лекарши Азре-хатун и о главной преступнице, наложнице Бюшре.
- Посягнув на наследника шехзаде в утробе матери, Бюшра-хатун понесёт заслуженное наказание, - закончил Селим и порывисто встал с ложа. – Поправляйся, Нурбану, я ещё навещу тебя.
- Селим, я не хочу, чтобы её казнили, - услышал он слабый голос своей фаворитки, когда подошёл к двери.
Ничего не ответив, он покинул её покои. Принятое решение о казни было первым в его жизни. Он всё понимал, но неприятное чувство не покидало его. Лишить жизни человека здесь, в гареме, хотя тот и заслуживал этого по османским законам, было выше его моральных сил. Даже на поле боя ему с трудом удавалось убить человека.
Досадно поморщившись, он пошёл по коридору, заложив руки за спину и слегка согнув голову.
- Шехзаде, простите, - услышал он вслед женский голос. Обернувшись, он увидел, что его догоняет Джанфеда-калфа.
- Говори, - позволил он ей.
- Шехзаде, прошу меня простить, я стала свидетельницей Вашего разговора с госпожой…Знаете, существует законная замена казни за такое преступление. В предгории Сипил в глуши лесов стоит небольшой скит, окружённый высокими каменными стенами. Там, в тихой обители в непрестанных молитвах проводят время раскаявшиеся грешники, а также принявшие лечение в больнице Айше Хавсы-султан. Самое место для Бюшры-хатун. Не посчитайте дерзостью мои слова, шехзаде, - склонила голову Джанфеда.
- Хорошо, Джанфеда-калфа, я понял тебя, - оживился шехзаде и уверенной походкой направился в свои покои.
…На следующий день коридоры дворца пронзил истошный крик Бюшры-хатун, не желающей ехать в глухую обитель:
- Лучше казните меня, я не хочу прозябать в этом склепе…
- Надо было раньше думать, Бюшра-хатун, когда подливала яд госпоже и убивала невинное дитя. Благодари Аллаха, что осталась жива, негодная, и моли его о прощении, - дрожа от возмущения, Джанфеда-калфа бросила небольшой узелок к ногам злодейки.
Селим поспешил рассказать Нурбану о том, что заменил казнь наложницы на отправку в святую обитель для замаливания грехов.
- Нурбану, казнённой преступницы нет, но осуждённая грешница осталась!... Ее ждет еще кара Там!.. Я глубоко убежден в этом… - сказал Селим, устремив взор в небо.
Нурбану благодарно взяла руку Селима и поцеловала её.
- Благодарю! Может, я недостаточно сильная, но душе моей стало легче, - прошептала она.
…Прошёл месяц с того страшного для Нурбану дня, когда она потеряла своё дитя. Ей хотелось поскорее забыть об этом, но главная лекарша не давала, постоянно докучая своими осмотрами и микстурами.
- Джувайрия-хатун, я уже совсем поправилась, и чувствую себя хорошо. Зачем продолжать лечение? Твоя забота похвальна, однако, она стала излишней, – не выдержав, как-то сказала она к лекарше.
Заметив растерянный вид хатун, Нурбану встревожилась:
- Или ты что-то от меня скрываешь? Говори!
- Нурбану-султан, видно, Аллаху угодно, чтобы я сейчас сказала Вам правду. Дело в том, что выкидыш нанёс большой вред Вашему женскому здоровью… Вам очень сложно будет снова стать матерью. Однако Всевышний творит чудеса, и только он знает, когда пошлёт Вам малыша, - как можно мягче сказала Джувайрия-хатун и опустила глаза.
Нурбану застыла в немом испуге, руки потянулись ко рту, и, прижав их к губам, она залилась горючими слезами.
Джувайрия-хатун, как могла, успокаивала султаншу, но та, не в силах остановить рыдания, махнув рукой, велела ей удалиться.
На следующий день Нурбану отправилась в мечеть и весь день провела в молитвах.
Получила Нурбану послание и от Хюррем-султан, в котором госпожа выражала сочувствие и призывала с надеждой смотреть в будущее. Однако, в последних строках своего письма госпожа просила Нурбану не забывать, что династии нужны шехзаде, чем вновь повергла девушку в тоску и уныние.
