- Чем же я могу быть вам полезен, Софья Дмитриевна? - искренне удивился Илья.
- Вы знаете, Илья Евгеньевич, я многое могу. Кажется, могу свернуть горы. Но не смогу рассказать правду Юле.
Лицо "железной леди" сейчас выражало настоящую, неподдельную му́ку.
- Ааа, то есть, правду Юлии должен рассказать я? Услуга за услугу? - усмехнулся Илья.
- Не смейтесь надо мной, Илья Евгеньевич...
- И не думал. Я очень серьёзен. То есть, вы считаете, что я легко смогу вот так взять и вывалить на голову Юлии подобную новость?
- Чёрт, ведь это именно я привела Прохора в фирму, - глядя прямо перед собой, Софья Дмитриевна сжала салфетку так, что побелели костяшки пальцев. - Это я познакомила его с Моникой Ренатовной, а уже она уговорила вас принять его на работу!
- Не переживайте так, Софья Дмитриевна. Знаете, я сначала тоже искал в ситуации собственную вину, но потом подумал, что всё сложилось именно так, как должно было сложиться.
- Что вы намерены делать, Илья Евгеньевич? Как их наказать?
- Наказать? Я не собираюсь никого наказывать, Софья Дмитриевна. Я не Господь Бог.
- То есть? Вы оставите всё, как есть? - теперь настала её очередь удивляться.
- Нет. Я уволю Прохора Алексеевича. Уволю без рекомендаций. А вы готовьтесь к аудиторской проверке. Затем будет произведена независимая оценка имущества и активов фирмы, а далее моя половина фирмы будет выставлена на продажу. В ближайшие месяцы у нас будет очень много работы, Софья Дмитриевна. А что будет потом, я пока не знаю. Об этом ещё не успел подумать.
- То есть, вы не будете больше вести бизнес, Илья Евгеньевич?
- Конкретно этот бизнес - нет.
- А кому вы продадите свою половину фирмы?
- Тому, кто даст самую высокую цену. Если это будет Моника, то продам ей. У неё будет преимущественное право покупки, однако, если кто-то предложит более выгодные условия, я заключу сделку с этим "кем-то". И тогда Монике придётся вести дело совместно с кем-то другим. Возможно, она примет Прохора Алексеевича обратно на работу, когда всё решится. Но пока мы официально не разведены и не поделили имущество, ноги вашего зятя в фирме не будет. Вполне возможно, что и Моника решит продать свою половину фирмы. Это мне уже не интересно.
- А она? - тихо спросила Софья Дмитриевна. - Что же, она не понесёт никакого наказания за то, что разрушила две семьи?
- Конкретно от меня - нет, и это не обсуждается, - сухо ответил Илья.
Илья не собирался мстить Монике и причинять ей боль. Он по-прежнему считал себя не вправе поступать с ней подобным образом. Однако он уже вычеркнул её из своей жизни, и твёрдо знал: возврата к прошлому не будет. Он даже физически не сможет находиться рядом, не говоря уж о чувствах. Илье казалось, что его самого не стало после того, как он посмотрел видеозапись, полностью всего не стало, целиком.
- Что ж, может, вы и правы, - задумчиво и мрачно заговорила Софья Дмитриевна, о которой Илья совсем забыл, погрузившись в печальные размышления. - В конце концов, не она одна рушила. Но как же быть с Юлей?
- Думаю, что самое лучшее сейчас для Юлии - смена обстановки. У вас есть возможность вывезти её сейчас куда-либо? Желательно, до самых родов?
- Нет, у нас все родственники здесь, в Москве. Да и куда я уеду, если сейчас моё присутствие в фирме обязательно?
- Да, ваше присутствие в фирме обязательно, - Илья задумчиво барабанил пальцами по столу.
- Тем более, потом я, скорее всего, останусь без работы, а после родов Юли деньги будут нужны, как никогда. Я должна максимально заработать, пока есть возможность. Из Юли сейчас работник никакой. Она же студентка, образование ещё не завершила. Правда, сейчас взяла академ из-за беременности. А отпустить Юлю одну я никуда не смогу, об этом и речи быть не может.
- Дайте мне, пожалуйста, пять минут для размышлений, Софья Дмитриевна, - Илья сжал пальцами виски́. - Сейчас, я всё обдумаю и структурирую в своём мозге.
- Хорошо, я пока выйду на улицу, покурю, - Софья Дмитриевна поднялась из-за стола.
Когда она вернулась, Илья уже пил кофе. Лицо босса было спокойным и бесстрастным. Тёмные волосы, которые он до этого постоянно лохматил, лежали идеально. Серые глаза смотрели внимательно и цепко, как обычно.
- Итак, Софья Дмитриевна, я всё обдумал. Самое главное, что вы должны понять и принять: рассказать Юлии о предательстве Прохора Алексеевича можно только одним-единственным способом. А именно: рассказать ей о его предательстве. Иначе никак. Думаю, просмотр "фильма" ударит по моральному и физическому состоянию Юлии гораздо сильнее, чем рассказ.
- Нет, конечно, нет, о просмотре видео не может быть и речи! - взволнованно воскликнула Софья Дмитриевна.
- Ну да, это не для слабонервных, - усмехнулся Илья. - Я возьму на себя миссию, которую вы надеетесь на меня возложить, Софья Дмитриевна. Всё будет выглядеть так, будто вы о связи Прохора Алексеевича и Моники ничего не знали и услышали тогда же, когда и ваша дочь. Так, будто это я всё выяснил.
- Спасибо, Илья Евгеньевич...
- Погодите благодарить. Беседовать с каждым наедине я не стану, мне достаточно одного разговора, но сразу со всеми. Очная ставка, можно сказать, а вы с Юлией будете присутствовать на ней. Я согласен объясняться только на таких условиях.
- Хорошо, я согласна.
- Отлично. И ещё, Софья Дмитриевна. Услуга за услугу, опять же. Мои моральные издержки должны быть компенсированы. Потому в последующие несколько месяцев вы не имеете права отлучаться из Москвы дольше, чем на время выходных дней. Повторюсь, у нас будет очень много работы. Аудит, оценка и сделка купли-продажи - всё должно пройти идеально. Иначе... я вас в порошок сотру.
Илья холодно улыбнулся, и Софья Дмитриевна поняла вдруг, что босс никогда ни перед кем не раскрывается до конца. Она явно недооценивала его, считая более простым и понятным человеком.
- Не беспокойтесь, Илья Евгеньевич. Я всё для вас сделаю.
- Я вам верю, Софья Дмитриевна. Далее, что касается Юлии. Узнав правду, она должна будет сама принять решение. Полностью сама. Даже вы не имеете права решать за неё, как она поступит, выбирать линию поведения. Если Юлия решит простить Прохора Алексеевича и жить с ним дальше, как ни в чём не бывало, значит, так тому и быть. Если решит сразу подать на развод, я помогу, чем смогу. Помогу оплатить услуги лучшего адвоката, того, который уже сегодня начнёт заниматься вопросами нашего с Моникой развода. Но для Юлии есть ещё третий вариант, на мой взгляд, самый лучший. Взять тайм-аут. Уехать подальше от Москвы, спокойно выносить ребёнка и спокойно родить. Ну и подумать, тоже спокойно, без всякого давления извне.
- Мы об этом уже говорили, Илья Евгеньевич. Я не могу отпустить сейчас Юлю одну, потому даже предлагать это ей не надо, прошу вас.
- Хорошо, как скажете, - пожал плечами Илья. - Тогда на сегодня с разговорами всё, наш обед и так затянулся. Сейчас мы по одному вернёмся в офис, чтобы у Прохора Алексеевича не возникло никаких ненужных мыслей раньше времени, а завтра я жду вас с Юлией в десять утра, в моём кабинете.
Илье повезло: Моника в этот вечер не ночевала дома, гостила у родителей. Во всяком случае, Илье было сказано, что она у родителей, и жена практиковала периодически такие отлучки. Раньше Илья ей безоговорочно верил, в сегодня просто не стал задумываться. Ему было впервые всё равно, где и с кем сейчас Моника. Он уже встретился с адвокатом, и процесс развода был запущен. Необратимый процесс.
Единственное, о чём Илья предупредил Монику, так это о том, что завтра, в десять утра, в его кабинете состоится важное совещание, явка на которое обязательна.
Моника и явилась на совещание первая, успев перед этим заехать домой и привести себя в порядок. Выглядела она безупречно. Тёмный брючный костюм сидел на стройной фигуре идеально, гладкие тёмные волосы убраны в строгую причёску, минимум косметики на породистом лице. Немного раскосые голубые глаза смотрят внимательно и спокойно.
Почти сразу появился Прохор Алексеевич - среднего роста светловолосый молодой человек - и вежливо поприветствовал начальство. Илья впервые наблюдал за этими двумя с особым пристрастием и должен был признать, что держатся они превосходно: непринуждённо и легко.
Правда, непринуждённость и лёгкость сменилась изумлением, особенно, у Прохора Алексеевича, когда, следом за Софьей Дмитриевной, в кабинет вошла Юлия. Юлия бросила на мужа виноватый взгляд и пожала плечами: она даже не смогла его предупредить, мать приехала за ней и привезла сюда, приказав молчать.
- Все в сборе, - Илья обвёл присутствующих взглядом. - И я вижу у каждого из вас в глазах один и тот же вопрос: что здесь делает Юлия Борисовна? Зачем я её пригласил на это совещание? Объясняю: пригласил, потому что тема этого совещания напрямую касается Юлии Борисовны. Уверен, что у меня есть очень важная информация для вас, Юлия Борисовна, и для вас, Софья Дмитриевна. Что касается Прохора Алексеевича и Моники Ренатовны, то они в курсе дела, даже очень хорошо в курсе.
Илья видел, что до Юлии смысл его намёков пока не доходит. Это и понятно: когда не ждёшь столь тяжёлого известия, понять и принять его вот так, с ходу, непросто. Софья Дмитриевна довольно сносно изображала удивление и крайнюю степень заинтересованности.
Интереснее всех выглядел Прохор Алексеевич. Он явно понял всё, и лицо его не просто побледнело, а почти позеленело. В светло-карих глазах застыло выражение человека, идущего на эшафот. Во всяком случае, Илья представлял себе это выражение именно таким.
- Я совсем не обязана присутствовать при этом, - первая не выдержала Моника и сделала попытку встать.
- Сиди, где сидишь, - спокойно посоветовал Илья.
Моника моргнула и, оценив выражение его лица, спорить не решилась.
- Слава Богу, - тихо сказал вдруг Прохор Алексеевич, закрыв глаза и откинувшись на стену, около которой сидел. - Слава Богу, это всё наконец-то закончится. Хоть как-то закончится. Сам бы я никогда не решился на разговор.
Продолжение здесь: