С первыми лучами солнца в Кашане. Узкие улочки и гостевые дома для любителей городской архитектуры. Бродим коридорами медресе Ага Бозорг. Редкие студенты поздравляют: «Happy New Year!».
На улице попадаем в паутину продавца антиквариата, немного знающего русский язык. Молниеносно проводит по своим друзьям – продавцам розовой воды, валюты, ковров ручной работы, стоимостью всего (!) 3000$. От ковров отказываемся, объясняем малой вместимостью машины, предлагает маленькие коврики.
Неожиданная встреча с путешественниками из Литвы – Дариусом и Лоретой. Используя малейшее свободное время они путешествуют по миру. Январские праздники посвятили Ирану. Местные авиалинии способствуют быстрому перемещению туристов по стране в кратчайшие сроки. Обменявшись интересными точками и адресами, расстаемся.
В 60 км от города пустыня Маранджаб.
В четверг вечером сюда устремляются машины и мотоциклы с вязанками дров для встречи закатов и рассвета. Каравансарай в разрекламирован, как место встречи восхода солнца в пустыне.
Оцениваем взглядом окружающий пейзаж. Мы ли не видели рассветов и закатов в пустыне? Едем на соляное озеро. Это уже интересно.
Самосвалы возят соль. Один из них останавливается возле нас, шофер предлагает чай, а мы конфеты. Пьем чай, беседуем и разъезжаемся. Что-то неуловимо знакомое. В чужой ли мы стране?
Деревня Абьяне.
Раннее утро позволяет пройтись по пустынным узким улочкам, в одиночестве подняться к развалинам крепости и оттуда наблюдать, как первые автобусы вливают в деревню ручейки туристов. Жители в ярких национальных одеждах занимают свои места, приветствуют гостей, предлагают сувениры, позируют фотографам. На всем налет грусти. Деревня почти опустела, одни пенсионеры. Дети, уехав в город, не возвращаются, сетует пожилой мужчина. Знакомая картина.
Пятница. Выходной. Нарезаем круги в поисках парковки. Оставляем машину в каком – то переулке, покупаем мороженое в стаканчиках и гуляем вместе с жителями по набережной реки Заянде,
площади Имама и пятничной мечети.
Молодой человек выделяет нас из толпы туристов. Изучает русский язык, любит нашу страну, рад пригласить на чай. Его друг торгует красивыми коврами, объясняем, что ковры нам ни к чему. Внезапно любитель русского вспоминает, что очень занят и исчезает. Всегда, когда нет искренности, конечный результат не устраивает ни одну из сторон. Не нагулявшись, все же уезжаем. Красивейший город!
Асфальт, а затем грунтовка ведет к скалам.
Уединенное место в пустыне для храма избрали зороастрийцы — огнепоклонники, вырубив его в скале и назвав Чак-Чак.
Заплатив смотрителю по 30.000 риалов, преодолеваем крутой подъем, поднимаемся по лестнице к золотым воротам.
Солнечные лучики на мраморном полу зала, посередине чаша с тлеющей деревянной чуркой и капли воды, срывающиеся со скалы в переполненный тазик. Не отрываем завороженного взгляда от огоньков и дымка струящегося из чаши, с тем же восторгом, как и от всех костров нашей жизни.
Оказывается, мы всегда были огнепоклонниками, всматриваясь в огонь, когда открывали печную заслонку, когда обжигались печеной картошкой или колотили ложкой в миске с ухой, и когда рука не поднималась залить бегающие огоньки, похожие на ночной город из иллюминатора самолета, и когда, поеживаясь от холода реки, все ждали, как померкнет красная точка в углях, словно последний вагон, удаляющегося поезда.
Здесь можно оставаться надолго. Притягивает.
Городок Мейбод. У замка Нарин, сворачиваем в улочку. Короткая прогулка.
Йезд.
Хотим попасть в зороастрийский храм Атешкаде, крутимся где-то рядом, так как видим закрытые сувенирные лавки с изображением Заратустры, но высокие стены не позволяют заглянуть во внутрь двора. Заглядываю в скважину замка в двери на воротах и узреваю иноземных туристов в глубине сада. Оббегаем ограду по периметру. Незаметный с улицы вход. Пруд и невысокий особняк – храм Атешкаде.
В нем поддерживается огонь, скрытый стеклянной витриной.
Хорошее место для прогулок и отдыха (за деньги).
Осматриваем достопримечательности: комплекс Амир – Чакмак и бадгиры (средневековые ветроуловители) и уезжаем.
Пригороды Кермана. Показываем прохожим маленькую фотографию фасада музея ирано- иракской войны, нас не понимают либо плохо понимают, отправляя не в ту сторону. Из ниоткуда молодой, красивый Ангел с черными до плеч, развевающимися волосами и в черном длинном пальто. Он садится в машину и указывает дорогу. Долгий путь вызывает сомнения в намерении помочь, может, решил доехать до города с глупыми иностранцами. Но Ангел пишет в своем мобильном на фарси и переводит на английский – Я веду. Широкая улица. Останавливаемся. Через дорогу ограда, строительный котлован и здание. Ангел переходит дорогу, разговаривает с появившимися солдатами. Возвращается. Здесь. Как же его зовут? – Ходжат и тут же уходит. Смешанное чувство благодарности и стыда за минутное сомнение.
Солдаты указывают тропинку, ведущую к музею.
Сентябрь 1980 года. Войска Саддама Хусейна нападают на Иран. Захвачен крупнейший город нефтяной провинции Хузестан – Хорремшехр, блокирован Абадан. Ирак вооружен советским оружием, Иран –западным, но после революции 1979 года остается без запчастей. Агрессору противостоит регулярная армия, « корпус стражей исламской революции», применяющий тактику «людских волн» и народное ополчение. Война пожирает людей с обеих сторон и заканчивается в августе 1988 года. Ирак и Иран остаются в довоенных границах. Зачем все это? Прохладный зал музея. От стенда к стенду душа наполняется горем и болью. Матери, расстающиеся со своими сыновьями навсегда. Разрушенные города. Разорванные тела. Убитые дети…
Ветер раскачивает пальмовые ветви на аллее. Имена погибших солдат на мраморе. Дата рождения и смерти. Сколько же им было, когда пуля или осколок оборвали жизнь? Считаем: 18, 17, 15, 24, 16, 22… Мужчина лет 50-ти утирает слезы в молитве над могильной плитой. Кого он оплакивает? Друга, брата? Молодая женщина медленно идет по аллее навстречу. К кому она пришла? Нас на аллее четверо и одна скорбь на всех.
Мы спрашивали, сколько же жизней унесла война, ответ потрясает — 1 миллион 300 тысяч. В каждом городе и селении на видных с дороги местах портреты молодых людей, а на могилах развеваются государственные флаги.
Больше ничего не хочется смотреть. Выезжаем из города.
