Мурчин одним движением ноги скинула шлепанец в ручей и с наслаждением ступила своими ухоженными холеными ножками на грубую землю. Раэ опасливо посмотрел на альвов, которые, потушив фонарики, тихонько скрылись в чаще. Может, ведьма их не заметила?
-Пошутили и будет. У меня к вам вопросы: ты, Фере, вечно ноешь, что я тебя то спать не пускаю, то рано поднимаю. Что ты тут за стирку среди ночи устроил? А ты, вран, нашел мою шишигу?
От этих вопросов у Раэ сердце в пятки ушло. Он почувствовал, как его прошибает жар. Почему она эти вопросы задала за раз? Она их связывает?
-Да искал я ее, искал, - раздраженно каркнул вран, - как сквозь землю пр-ровалилась!
-Плохо искал, - недовольно сказала Мурчин, - наверное, где-то в лесу увидела гриб гнилой, что светится, и пялится на него! Или альвов жжет… Как она надоела!
-Так у тебя полно других слуг, - сказал вран, - зачем тебе она?
-Хочу ее проучить, чтоб так надолго не исчезала, ишь, чего надумала! Ты как заорал, меня разбудил, я с постели вскочила, не могла шлепанцы найти! И она мне их не подала! Кстати, а ты, Фере, вот ты - шишиги не видел?
-Нет, конечно! –лихо сорвал Раэ.
-Что значит – конечно?
-Так она от меня прячется все эти дни, боится пинка получить!
-А, ну да. Я уж думала, ты ее запер где…
-Мог бы – вообще убил, - сказал Раэ, собираясь держаться той линии защиты, которую для себя выбрал – не скрывать, что доволен исчезновением этой зеленой твари как счастливым случаем, на который сам-то никак не мог повлиять. Ведьма повернулась к врану:
-Живо ищи эту дуру зеленую!
У Раэ немного отлегло от сердца: так, значит, что с шишигой, она не чует… Он уяснил одну вещь: между шишигой и ведьмой мысленной связи не было, и поэтому она до сих пор не подозревает, что шишига мертва. А вот между фамилиаром и ведьмой эта мысленная связь все-таки есть, потому как вран до нее уж точно среди леса не смог бы докричаться, рассчитывай он только на свой голос… Надо учесть, надо учесть…
-Я не могу лететь, мне твой урод хвост оторвал!
-Лети без хвоста!
-Я же сказал - не могу!
-Сейчас как пну - полетишь!
-Я без хвоста не полечу! Подонок, чтоб тебе ногу оторвали!
-Фере, где его хвост?
-Какая разница? Где-то тут валяется.
-Людье слепое! – буркнула ведьма, - а ну отойди, на хвосте стоишь! Ничего в темноте своими дурацкими человеческими глазами не видишь!
-Оторви ему, уроду тоже что-нибудь, чтоб справедливо было! Глаз ему слепой вырви, все равно толку с него никакого!
-Заткнись и повернись ко мне задницей!
Ведьма повернула врана вверх ногами, плюнула на подобранный хвост и приставила его к фамилиару, что-то гаркнула на дурном языке, у Раэ заломило под грудиной от близости магии, запахло серой, и хвост прирос врану назад. Нельзя сказать, что стало как прежде. Хвост был потрепанный и смотрелся как-то кособоко.
-Вот! Лети уже! И без шишиги мне на глаза не показывайся!..
Вран, не переставая каркать проклятья, неуклюже разогнался и полетел над деревьями, но полет его был неровен. Ведьма тотчас о нем забыла, как тот поднялся в воздух. Деловитый блеск в ее глазах погас, губы поджались, она снова напустила на себя холодный вид. Смотрела мимо Раэ.
Та-ак. Она тут одна, в нижнем платье, слегка заспанная. Босая. Если и рубить ее совней, то сейчас! Та-ак, надо подгадать, как быстро поднять из травы оружие. Нанести надо серию ударов. Одним не пробьешь, это же Раэ известно… хорошо бы снести голову сразу, так, чтобы шея свернулась… а затем два проносных в живот!
Тем временем Мурчин как бы нехотя щелкнула пальцами… От нее пошла теплая волна воздуха, различимая даже в свете грибов и гнилушек и поколебала вещи на ветке кустов. Раэ вздрогнул, вспомнив, как шкворчала его плоть от горячего воздуха там, в мертвом городе, когда Мурчин положила весь его отряд…
Но сейчас Раэ увидел, как нижняя туника мгновенно становится пересушенной, скукоженной, будто лишнее время провисела на солнце. Всего лишь…
-Одевайся давай! – резко сказала ведьма, - глупо выглядишь.
Раэ охотно занырнул в горячую тунику. Как над жаровней сохла! Будет ли у него время на несколько ударов? Он готов рискнуть, может, в агонии может нанести смертельные удары, полягут оба, но чтоб наверняка… а пока Раэ барахтался в пересушенной тунике, успел порадоваться, что ведьма на него не смотрит, и не видит в том числе и то, что по рукавам и подолу заметны неотстирываемые пятна от едкой крови шишиги… Надо напялить сверху темную верхнюю тунику, на ней хоть пятна незаметны… но ее ведьма сушить не собиралась. Так и капала с ветвей кустов.
-А вот теперь объясни мне, дорогой ученичок, почему ты шляешься по лесу в те часы, когда ты должен спать! И уж постарайся, чтобы это звучало поубедительней! Ну-ка, в чем ты так изгваздался?
Раэ замер в мгновенном замешательстве…
-Ну? Я жду!
-Я… я в яму одну ногой угодил! – выстрелил Раэ да таким ловким враньем, что сам от себя не ожидал! Он смотрел, как смягчается взгляд ведьмы, и сам себе удивлялся. Нашел, нашел, что сказануть!
-Ах в я-а-аму, - протянула Мурчин нараспев, явно раздуваясь от самодовольства. Как складно выходило! Мурчин понимала, про какую яму врет Раэ. Про ту, которую он не видел, но про существование которой догадывался… И знал, где она находится. Яма из-под серебряного сосуда с филактерией лича.
-Угу…
-Так ты пошел в лес, чтобы посмотреть на яму… -пропела Мурчин.
-Угу…
-И ты в нее угодил?
-Ну так темно, а я ничего в темноте…
-Дурачок! Иногда в тебе сообразительность сочетается с такой глупостью! То, что я нашла филактерию, мог понять любой дурак, после всего того, что ты видел. Но то, где я нашла… это еще надо догадаться… Но чтоб пойти смотреть на эту яму ночью – нужно опять сглупить! И зачем тебе на нее смотреть? Думаешь, оттуда вторая филактерия вылезет?
-Ну… просто любопытно… не каждый день видишь яму из-под филактерии.
-И не каждый день в нее ногой попадаешь, - усмехнулась Мурчин, - а хочешь, я тебе ее саму покажу?
Она снова переменилась и ее напускной холодный вид исчез. Зато во взгляде при лунном свете читалось плохо скрываемое девчоночье озорство. Не просто так же она меняет гнев на милость. Ох, как чувствуется подвох…
-А что взамен? – осторожно спросил Раэ. Пялиться на серебряный сосуд ему не слишком-то было и надо. Он уже видел пустые серебряные сосуды из-под филактерий в музее Воинской Славы Цитадели, но раз уж он вынужден был прикинуться таким любопытным, что на яму позарился, то он должен был выказать и неравнодушие к самой филактерии.
-А взамен ты передашь личу, что согласен меня убить…
-Что?
-Ну да. Я так поняла, он тебе подослал врана для переговоров? Ну до чего же он жалок! За соломину хватается! Ну так вот, скажи, что все обстряпаешь так, что комар носа не подточит.
-Ну уж нет, я в ваши бирюльки с личем не играю!
-Ты же хотел посмотреть на филактерию?
-Ну… не настолько, чтобы мертвых магов ради этого за нос водить… если он вообще у них есть, этот нос!
-Подумай, чего лишаешься. Любопытство…
-Нет-нет, не надо. Только не впутывай меня…
-Ладно, зайдем с проверенного способа тебя уговорить…
И ведьма вытянула руку. Из чащи раздался испуганный писк альвов, Раэ быстро подскочил и ухватил ведьму за руку:
-Все-все, сделаю так, как ты скажешь! Не надо, прошу тебя!
-А сразу вот такой лапушкой быть никак нельзя?
Ведьма, вздрогнув от его прикосновения, отдернула руку. Сжала в кулак.
А Раэ снова подумал о совне. Может, рискнуть на этот раз? Все глубже и глубже увязает он во всех этих ведьминских игрищах!
-Значит так, попросишь у него то самое оружие, но при условии, что оно дает защиту от ревенантов.
-А... ревенанты... это кто?
-От ревенантов! Слово слышал?
-Нет… как я могу просить то, о чем не знаю?
-Дикарь! Чему вас в Цитадели учат! От заложных покойников, дубина!
-А-а-а!...
Подобное слово Раэ было известно. Даже его поверхностных познаний в некромантии хватало знать, кто это такие. Та еще дрянь. И ходит, и разум имеет, и смерть сеет...
- А от каких заложных покойников я могу это просить? – спорсил Раэ, озираясь по сторонам, нигде вроде таковых не имелось.
-От меня!
-От тебя?
-Дурак! Если я умру от яда, ножа, или еще как, то я стану ревенантом! Ну не тупи ты, наконец! Или у тебя сегодня ночь тупости? Я - верховная ведьма, забыл, что ли? Ты мне позавчера пожелал костра величиной с три человеческих роста. Знаешь, что ведьм жгут, но ведьм почему именно жгут, а не убивают как-нибудь иначе?
-То есть, если ты умрешь, ты станешь заложным покойником?
-О да, мертвая своему убийце я буду опасней, чем живая. Уяснил? Не знаю, чего Эне там тебе наобещал в обмен на мою смерть. Свободу, да? Ну да, скорее всего, свободу… Так вот, никаких обещаний он выполнять не собирается. Он знает, что я сдохну, целенькая да хорошенькая, полежу немного, а потом поднимусь и убью тебя. А потом он встанет, обоих нас выпотрошит и сделает из нас обоих ходячих шатунов.
-Тфу!
-Не говори. В самом деле это гадко. В общем, вран сейчас вернется…
-Он догадается.
-Не догадается, у него куриные мозги. В общем, просишь у Эне то самое оружие, но только если оно дает защиту от ревенантов и… открытый проход. Пусть он подумает, что ты принял его правила игры, подобрался ко мне близко и…Ой, ты мой Фере, свет в моем окне! – вдруг воскликнула ведьма и заключила вконец ошарашенного Раэ в объятья, - желанный ты мой!.. Тихо, подыграй мне, вран на нас смотрит с ветки… ну наконец-то ты мне во всем признался! Давно бы так!.. Не обнимай меня так крепко… обмануть нужно глупую птицу, а не меня…
Ведьма громко чмокнула над его ухом, так, чтобы поцелуйное эхо разнеслось подальше над лесным ручьем.
-Пойдем со мной! – воззвала она, резко потянула за руку так, что Раэ потерял равновесие, налетел на нее, клюнул в шею, ступил еще шаг, провалился под ослепительную вспышку в портал, очутился вместе с ведьмой на крыльце дома.
-Моя туника! Мои туфли! - щурясь и мотая головой выговорил он.
-Сильфы принесут! - отмахнулась Мурчин.
Она отбросила его руку, которую перед этим прижимала к сердцу, как отодвинула ветку, и сошла со ступеней, шлепая босыми ногами, – у ее комнат был другой вход.
-В общем, ты меня понял, - холодным голосом сказала она.
Раэ отер со лба испарину. А ведь он был в шаге от того, чтобы пробить Мурчин совней… и тем самым породить из нечисти нежить. Заложный покойник… Он же пострашней простого шатуна.
Час от часу не легче! А он-то думал, что сложнее, чем битье кайдзю дел не бывает!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 58 глава.