Как ни уговаривал «Батя» полковника Григорьева, отправиться на тренировочную базу их ведомства, он настоял, на том, чтобы его снова откомандировали в «горячую точку». Генерал чувствовал, что тот рвётся туда не только из-за того, что обещал Максиму вернуться. Попытался расспросить его об этом, но тот упрямо молчал, отводя взор. Просил, чтобы «сынок» поберёг себя, тот ответил не по уставу:
– Как карта ляжет…
Обнял «Батю» и ушёл.
Как и следовало ожидать он, не считаясь с опасностью, шёл туда, от чего шарахались нормальные люди. Ему удавалось благополучно выходить из безысходных ситуаций, спасая коллег. Отправляя всех в безопасное место, мог остаться один лицом к лицу с десятками врагов. Чувствовал, что снова какая-то сила его бережёт…
Он вернулся незадолго до Нового года невредимым, если не считать нескольких «царапин».
Снял домик недалеко от Москвы в живописном месте. Отдыхал на природе, пока «Батя» не потребовал вернуться. Он был приглашён в Кремль на приём, для вручения высокой награды.
Сидя вечером перед телевизором, пытаясь заглушить коньяком всё ту же боль, услышал телефонный звонок. Звонил старший сын, хотел встретиться. Он обещал, но только через несколько дней. Договорились, что проведут втроём зимние каникулы где-нибудь за городом.
Позже он решил прослушать записи на автоответчике. Звонков было немного. Бывшая жена несколько раз звонила, что-то эмоционально требовала от него. Он на этот раз не хотел вникать в её речь, тем более сын сообщил, что у них с братом всё «норм». Затем был ещё звонок, но после обычных гудков стояла тишина. Он уже потянулся, чтобы отключить телефон, но… услышал голос Алисы.
– Женя, – тихо произнесла она. – Милый мой Женька! Хорошо, что я не застала тебя дома. Надеюсь, что у тебя всё хорошо! Теперь я могу рассказать тебе то, что не решилась рассказать глядя тебе в глаза. Может быть, не решилась и сейчас, если бы услышала твой голос. Знаю, что снова заставила тебя страдать! Должна была всё сказать открыто, и тебе стало бы всё понятно… Но я не смогла! Прости! Теперь думаю, что смогу…
После паузы она снова заговорила.
– Женя, прости меня! Прости, если сможешь! Я не знаю, кем ты будешь меня считать, не знаю, как ты будешь ко мне относиться, когда узнаешь обо мне всю правду. Я не могу быть с тобой! Не потому, что ты мне недорог. Может быть, я и смогла бы жить с тобой, снова переступив через себя. Мне было бы с тобой хорошо. Я в этом не сомневаюсь! Но я не хочу тебя мучить! Ты же знаешь, что я не люблю тебя. Ты мне очень дорог! Но не любим! Прости!
Она замолчала.
Он понял, что она плачет. Обхватил голову руками, сжал её так сильно, как только мог. Ему хотелось разбить телефон, прекратив тем самым свои муки. Но так хотелось вновь услышать её голос.
– Ты не думай, – снова заговорила она.
Да она плакала. Он понял это по голосу.
– Я не стала бесчувственной куклой. Не притворялась и не играла с тобой в прошлую нашу встречу. Мне было очень хорошо с тобой. Прости, но я снова говорю тебе, что не люблю. На этот раз это правда.
Снова молчание.
– Но… но любовь в моей жизни есть! – воскликнула она, он понял, что ей больно говорить ему об этом. – Она ворвалась в мою жизнь внезапно и вероломно! Я люблю! Люблю! Только кого люблю, не знаю… Кто он не знаю, откуда он взялся, в моей жизни — не знаю! Даже его имени не знаю!
Женька выпрямился, исподлобья с ненавистью смотрел на телефон, как будто это он отнял у него любимую.
– Да! Я достойна того слова, которое произносят в таких случаях. Я провела с ним безумную ночь в третьесортном придорожном мотеле! А потом сбежала… Это произошло почти три года тому назад… Я стояла на берегу огромного водохранилища в ожидании чуда. Солнце, касаясь воды, окрашивало всё в такой цвет неповторимый и заслоняло собой всё вокруг. Кажется, остаёшься на всём белом свете ты и оно… Услышала рядом с собой мужской голос: «Волшебство!» – с восторгом произнёс он.
Я взглянула в его глаза и пропала… Он своим взглядом притянул меня к себе, сломив мое сопротивление. Хотя нет – я и не думала, сопротивляться… Я хотела его! Безумно хотела, оказаться в его объятиях! – крикнула она. – Мне не стыдно за это. А ты? Ты можешь ко мне относиться, так как я заслуживаю…
Алиса долго молчала.
Он сидел не шелохнувшись. До мельчайших подробностей вспомнился ему рассказ Макса. Женька не чувствовал, как его глаза заволокли слёзы…
– Никогда бы не подумала, что стану такой доступной… После бегства от ненавистного мужа… я… мне никто не был нужен. Ни один мужчина, как кто бы ни старался, не смог, растопить лёд моей души, разбить оковы на моём израненном сердце… Я пыталась забыть всё! Честно признаюсь, мне было тяжело, это сделать… но я пыталась! Однако, чем больше проходило времени, тем отчётливее понимала, что я влюблена. Женечка, прости меня. Я понимаю, что тебе нелегко всё это слышать. Понять будет ещё тяжелее… Это совсем другое, нежели то, что со мной произошло много лет тому назад…
Снова молчание.
– Но и это ещё не всё… После той ночи у меня родились двойняшки: сын и дочь. У них те же глаза, та же улыбка. Я безумно счастлива, что они у меня есть! Так уж получилось у меня двое любимых детей от человека, которого я ненавидела и есть дети, которые родились от случайной связи… Как можно относиться к такой женщине?! Ты подумай и реши. Если сможешь называть меня другом, я буду счастлива.
Женька снова услышал всхлипы. Его сердце разрывалось. Он понимал, что его ни что бы не остановило. Да будь она хоть самой падшей женщиной, он нашёл бы её и отогрел… Она по-прежнему чиста! Чиста, как утренняя роса! Только, как всегда слишком предвзято к себе относится…
– Я позвоню через несколько дней, – снова слышалась её печальная речь. – Если посчитаешь возможным, чтобы мы были просто друзьями-одноклассниками, тогда я оставлю тебе номер телефона. Если у тебя не хватит для этого сил, то не будем мучить друг друга… Прости… Прости!
Он сидел на полу, вдавливаясь в стену. Его губы тихо шептали:
– Макс… Макс… Слышишь? Ты любим… Любим самой настоящей любовью… Самой прекрасной женщиной на свете… Макс, она любит… Ты отец…. Ты живёшь в своих детях…
С глаз скатилась скупая мужская слеза.
Он просмотрел все не принятые звонки на телефонах, надеясь, что он что-то пропустил. Ещё раз прослушал автоответчик на стационарном телефоне. Больше звонков от неё не было. Теперь он сможет легко найти ее, по этому единственному звонку… Найдёт! И что дальше?! Будет ли? Сможет ли он, довольствоваться только дружбой? Найдёт ли в себе силы, чтобы признаться, что он знаком с тем мужчиной, который поведал ему ту же историю с закатом… Знает отца её детей! Нет! Он не сможет сказать ей, что его больше нет! Не сможет быть ей только другом! Не сможет… быть рядом… Мучить её своим присутствием. С ума сходить от того, что не может её просто поцеловать, а не то что бы… Застонал, ударился головой о стену…
Поднялся с пола, откупорил очередную бутылку, наполнил стакан. Сегодня и завтра он приводит свои мысли и чувства в порядок. А затем пойдёт к «Бате»… Пусть отправит его хоть на край света!
Там он снова будет искушать судьбу, лезть в самое пекло…
Год заканчивался... Как и задумывал Григорьев, прибыл к генералу. Изложил свои намерения. «Батя» наорал на него, используя так виртуозно самые распространённые слова русского языка, что слушая, его полковник, был немало удивлён словарному запасу шефа именно этих слов. У простого обывателя уши скрутились бы в трубочку от кружева отборного мата. А он что? Даже ухом не повёл… Он привык. Если перевести значение того монолога, то смысл его был примерно такой: «Полковник Григорьев, не валяй дурака! Отдыхай, пока есть возможность! А там, через какое-то время, ты никуда от этого не денешься! Я принял решение! И это решение, ни при каких условиях менять не собираюсь! Быть тебе, полковник Григорьев, начальником учебного центра! Возражения не принимаются! Приказываю, готовиться к этому морально и физически! Выполнять этот приказ ты должен беспрекословно! Не посрами честь боевого офицера! Родина на тебя надеется!» Лишь два последних предложения прозвучали именно так. Чуть ли ни насильно выпроводил его из генеральского кабинета. Сказал, что свяжется с ним в ближайшее время. Захлопнул дверь перед самым носом. Хорошо, что в это время по коридору никто не проходил.
Вот уже в который раз он снял с погона звёздочку, опустил её в стакан до верха, наполненного жидкостью красивого коричневого оттенка. Звезду Героя, вернувшись с приёма, он тут же снял с парадной формы, убрал подальше. Считал, что этой награды он не достоин, носить её не собирался. Даже писал рапорт, что бы отказаться, но «Батя»… Тогда ему пришлось выслушать нечто похожее, на то, что выслушал сегодня.
– Ну, что, товарищ Григорьев, разрешите вас поздравить! – с сарказмом произнёс он, поднимая стакан. – Ты из боевого офицера превращаешься в…
Звонок от двери прервал его речь. Чуть - чуть покачиваясь от выпитого алкоголя, он направился в прихожую. Думая, что возможно это сосед, предвкушал долгую беседу по душам, распахнул дверь до отказа.
Увидел генерал-майора в парадной форме. Шрам через всё лицо нисколько не портил его внешность. Синева глаз искрилась и затмевала все огрехи на его мужественном лице.
– Что же это Вы, товарищ полковник, так и будите держать гостя у порога? – сказал генерал, знакомым до боли голосом.
– Макс?! Макс! Ты ли? Живой! – радостно воскликнул хозяин квартиры. Обхватил гостя за торс, приподнял над полом и так внёс его в квартиру. – Макс! Как же я счастлив, видеть тебя! Почему же «Батя» не сказал мне, что ты вернулся! Он же знал, как я тяжело переживал…
Он запнулся, в горле встал ком.
– Ну, ты и бугай, Жека! – вместо ответа сказал мужчина. – Отпусти! Я же не барышня! – хохотнул он. – Как же я рад видеть тебя, дружище!
Они вошли в кухню, Макс удивился:
– Жека, ты, что же всё ещё поминки по мне справляешь?
– Тут у меня много всего разного… Ты в курсе, куда меня «Батя» определил? – не весело отозвался Женька. – Меня, боевого офицера за парту!
– И что? Тебе ещё повезло! – улыбаясь, сказал Макс. – А мне, что он приготовил? Это же издевательство над человеком!
– Макс, как же я рад, что ты живой! – снова, обнимая боевого товарища, сказал Григорьев. – Извини, я, кажется, становлюсь излишне сентиментальным.
– Я тоже очень рад нашей встрече. Ты не думай, что там тебе будет легче, чем в боевой обстановке. Ещё та работёнка! Гораздо больше ответственности. И сложностей там хватает. Нужно готовить нам смену. Как ни тяжело осознавать, но годы берут своё… Увы!
– Думаю, что нам ещё рано списывать себя в утиль! Так, что не прибедняйся! Мы с тобой многое ещё, что умеем и успеем. Разреши поздравить тебя со всеми этими делами! – сказал Жека, глядя ему на грудь, на которой горела новенькая звезда Героя России.
– Тебя с тем же! – отозвался Макс, обнимая друга скупым мужским объятием. – «Батя» сказал, что был у него, а награду не надел. Зря ты так… Ты её заслужил… Кровью и потом… Давай не дури… И угощай! Я тут немного прихватил, чтобы по традиции обмыть наши «звёзды».
Они долго сидели за столом в кухне. Оба в тельняшках, вспоминали былое. Женька всё никак не мог решиться сказать то, что должен был сказать. У него не возникло, даже мысли, утаить от того, то, что Макс должен знать. То, что несколько дней назад узнал сам, и оно теперь горело в его груди, не утихающей болью. Он хотел, чтобы его любимая была счастлива с тем, кого любит. У него уже был номер телефона Алисы. Несколько раз пытался с ней поговорить и даже дважды набирал её номер, услышав родной голос, отключался.
Женька смотрел на друга, наконец, понял, что дальше тянуть с этим не может.
– Жека, твой взгляд мне не нравится! В чём дело? – воскликнул Макс, в упор глядя в глаза Женьки.
– По-моему, мы оба к этому готов, – вместо ответа произнёс хозяин квартиры и поднялся из-за стола. – Сил моих больше нет выносить дальше это…
– Ты о чём, дружище? Не пугай меня! – чуть заплетающимся языком проговорил Макс.
– Ты должен узнать сейчас... Если мы ещё выпьем, то будем плакать или подерёмся. А мне бы этого не хотелось ни того ни другого, – криво усмехнулся Григорьев. – Идём в комнату.
– Нет, нет, нет! Я никуда не пойду, мне тут отлично сидится… Посмотри какой у нас тут натюрморт! Наливай!
Он рукой указал на стол. На нём лежали три опустошённые бутылки, стояла чуть початая, четвёртая. Тарелка с квашеной капустой и банка консервированных рыбок «Бычки в томатном соусе».
– Попроси, кого-нибудь из соседей, пусть в магазин сгоняют. До вечера, пожалуй, нам мало будет…
– Попрошу… Позже... Если ты только тогда захочешь…
Развернулся и вышел из комнаты.
– Ты, что задумал? Чего я не знаю?!
– Садись! – сказал Жека, указывая на диван.
Макс смотрел на друга, был сильно удивлён его поведением. Только что он видел перед собой обычного «бухого» мужика, если не считать той силы, которой веяло от его весьма не хилой фигуры. Сейчас же Жека смотрел на него совершенно трезвыми глазами, не было и намёка на то, что они только что «уговорили» больше литра крепкого напитка. И судя по той пустой таре, которая находилась в кухне тот «квасит» уже не первый день.
Григорьев нажал на кнопку автоответчика, Макс услышал чудесный женский голос. Слушая исповедь незнакомки, ему с каждым услышанным словом становилось тяжелее, было жаль друга, тем более вид того становился всё более удручающим.
– Жека, останови! Я вижу, что тебе невыносимо, это слушать, да и мне…
А тот только бросил на него непонятный взгляд.
«Но любовь в моей жизни есть!» – сообщила между тем девушка. «Она ворвалась в мою жизнь случайно и вероломно. Я люблю! Люблю!»
Макс хотел уже сам остановить этот невыносимо тяжёлый монолог, он уже резко поднялся с дивана, но услышав: «Но кого не знаю… Не знаю ни кто он… и даже имени его не знаю». Беспомощно посмотрел на хозяина квартиры, сидевшего напротив него в кресле, рухнул на пол, прислонившись спиной к дивану.
«Я стояла на берегу… – услышала рядом с собой мужской голос: «Волшебство!» … Не хотела сопротивляться… Я хотела… безумно хотела…»
В его голове зашумело, казалось, огромные молотки бухали по вискам.
Женька, наблюдавший за ним, заметил, как тот побледнел. Пот выступил по всей длине свежего шрама на лице.
«Прости, если сможешь, – слышал Макс, через весь гвалт, творившийся в его голове. – Но и это ещё не всё!.. У меня родились сын и дочка… У них те же глаза! Та же улыбка… Женя я счастлива, что они у меня есть…»
Макс был раздавлен. Смотрел на пол, поднять глаза на друга не было сил.
– Зачем? Зачем ты так со мной? – наконец, хриплым голосом произнёс он. Посмотрел на Жеку так, что если бы не его физическая сила, раздавил бы Григорьева своим взглядом.
– Поточу что она любит! Потому что я люблю её и хочу, чтобы она была счастлива! Счастлива с тем, кого любит! Я решил, что ты должен знать об этом. Поэтому подумай и реши! Решай, нужна она тебе или нет! Только по-настоящему! Знай! Если задумаешь только развлечься с ней… если почувствую, что только играешь с ней и мучаешь… Ей достаточно того, что пришлось перетерпеть и пережить.
Они стояли друг перед другом на коленях. Два друга, два соперника! Только один из них решил отдать любимую женщину своему другу, во имя любви той, которая дороже жизни.
– Жека! У меня есть сын! Я любим! У меня есть доченька! Невозможно поверить в это! – ликовал Макс. Схватил стоявшего напротив себя мужчину в объятия, положил ему свою руку на затылок, притянул его голову к своей голове. Так и стояли лоб в лоб. – Женька, я не верю! Не верю! Как же согревали меня, её глаза, когда я находился между жизнью и…
Григорьев видел глаза Макса… Эти глаза не могут лгать.
– Я не могу поверить, что в моей жизни это происходит! Не могу! Ты знаешь, где она? Знаешь?
– Здесь, совсем рядом… Я хотел позвонить ей, попросить о встрече, но не решился!
– Жека! Я хочу немедленно её увидеть! Едем! Я хочу! Я больше всего на свете хочу снова подхватить её на руки! Её и наших детей...
Он вдруг замер, умолк на полуслове.
– Что? – с тревогой в голосе спросил Женька.
Тот молчал. Тяжело опустился на пол.
– А я ей нужен такой? Посмотри на меня! Я весь покалечен! – с этими словами он стянул с себя тельняшку. – Я без трости ходить не могу!
Григорьев увидел многочисленные глубокие безобразные шрамы и свежие, и давно уже зажившие. Особенно страшным был тот, что алел в области сердца. – Посмотри, на лицо! Дети бояться будут! Да и ей вряд ли захочется быть рядом с таким… – уже совсем обречённым голосом завершил Макс. Не глядя в глаза Жека он снова надел тельняшку.
– Могу я? Скажи, могу я появиться перед ней таким?
– Можешь! – уверенно сказал Григорьев. – Ты не знаешь её! Когда узнаешь, то поймёшь, какой она человек! Даже, если от тебя останутся только одни глаза, она никогда от тебя не откажется… Потому что любит!
– Мне не нужна такая жертва! Я люблю её! Не смогу видеть её страданий! Не смогу видеть, как она из-за чувства долга будет со мной! – горячился гость.
Женька видел, что тот, действительно, очень переживает…
– Она не знает меня… пусть так и останется… Со временем забудет… А ты должен вернуть себе её любовь…
– Макс?! И ты вот так легко от них откажешься? А мне как жить? Быть с ней, знать, что она любит тебя… Тебя! Не меня! И молчать о том, что ты здесь совсем рядом! Говорить, что люблю её больше жизни! Знать, что ты мучаешься, представляя её в моих объятиях и молчать! Я так не смогу! Не только потому, что возможно обязан тебе жизнью! Потому что хочу для неё счастья!
Женька придвинулся к другу, сел рядом. Немного подумал, заговорил снова:
– Давай, мы не будем за неё решать… Пусть она сама решит, нужен ты ей или нет.
Оба молчали, сидели рядом плечо к плечу и молчали, боясь поглядеть друг другу в глаза.
– Только я уверен, что она не откажется от тебя. Если ты сейчас мне скажешь, что решил оставить всё как есть… Я всё равно ей расскажу, что знаю тебя. Тогда она или начнёт тебя искать, или решит, что ты трус… или того хуже.
Последние слова всколыхнули всю душу молодого генерала. Он порывисто встал, гневно смотрел на Григорьева.
– Жека, как бы ты поступил на моём месте?..
Тот вскинул на него огненный взгляд, Макс осекся на полуслове.
– Мне на своём-то месте тошно! – воскликнул Григорьев,
– Прости, друг! Что я теряю… Если ей будет тяжело со мной, я это почувствую и тогда…
– Макс! Ты будешь самым счастливым человеком на свете! Отбрось все сомнения! Тебя ждёт влюблённая женщина и долгожданные дети! Об этом можно только мечтать…
– Женька, как же ты? Я же знаю, как ты её любил всю свою жизнь, как любишь до сих пор!
– И я буду счастлив… – с большим трудом произнёс Григорьев. Макс понимал, как ему тяжело. – Наблюдая за вашим счастьем издалека, зная, что она счастлива…
Снова повисла тишина. Затем нарушая её, Женька заговорил:
–Только знай! Если ты ей причинишь боль… лучше сам застрелись…
Начало: