...или бегущая в дорогу
Фалалей Федосович бежал домой, не чуя под собой земли. Вот ведь старая ведьма Фетинья, никому, кроме Стешки, не открыла тайны! Ну на кой этой пигалице чертежи? То ли дело он, Фалалей, умник ведь, каких поискать. Ну, пëс с ней, с Фетиньей, главное - про чертежи хитроумные узнал! А давно ли Фалалей мечтал о том, чтобы хоть как-то разжиться? Давно ли счетоводу грезилось богатство, а именно возможность построить свою собственную усадьбу, да ещё и с сараем! Сарай был обязательным условием, поскольку где же ещё, как не там, хранить многочисленные мешки с монетами? Не только с золотыми, и серебряные тоже пойдут. Да и медные туда же! Фалалей ведь человек не брезгливый, даже когда богатый (к слову, богатым он отроду не бывал). Представляя, как мог бы принимать свиту самого государя императора у себя в одном только подвале, счетовод аж подпрыгивал на ходу (правда, теперь он дальновидно опускал при этом голову). На такой манер он и добежал до своего изрядно покосившегося домика. Первым, что могли бы увидеть мимоходом заглянувшие в это место гости, было несказáнное удивление в глазах Фалалеевой жены. К слову, звалась она Александра Петровна, урождëнная Переворуй-Дóчиста. Предки её, как заявлял на семейном обеде раздувшийся от гордости Фалалей, получили оную фамилию за верную службу тогдашней государыне... как там её бишь? Которой из государынь служило семейство Переворуй-Дочиста, неведомо было не только самой Александре и её родне, но, боюсь, и всем венценосным Романовым. Тем не менее Александра, если верить кумушке однокашника её соседа, отличалась порядочностью и всегда жила с совестью в ладу. О главном жизненном правиле жены Фалалея в округе знали: она позволяла себе дурачить всех на свете, кроме пары-тройки друзей и приятелей (коих она почему-то не имела).
- Ходишь обычно как в воду опущенный, а нынче бежишь, ничего не замечаешь! К чему б такое? А может, она дом свой тебе оставила? - спросила Александра, в душе сгорая от нетерпения.
- Какой там дом, Александрушка! Чертежи, чертежи! Ключ от всех дверей, да сундук ещё с потайными отделами. Лисовским такое продадим - до самой смерти на золоте есть будем!
- Да неужто?! - полушëпотом спросила Александра.
- Зуб даю, именно так оно и есть! Сегодня же отправляюсь я в эти... шут бы их побрал... как же они зовутся... Пустые Зори, а уж завтра-то! Завтра жди не налегке - с чертежами буду!
Ровно через два часа искатель Фетиньиного богатства выбежал за порог, сел на обшарпанные дрожки и ускакал в неизвестном направлении, распевая одну-единственную строку "Мне б чертежи достать" на манер "Боже, Царя храни". Александра же, поскольку была человеком собранным, сложила-таки Фалалею в дорогу еды на неделю. А то - кто их, эти Пустые Зори, знает. Вдруг там ни на стол не накроют, ни поесть не дадут.
Что до Стефании, она тоже совсем не ерундой занималась: собирала вещи в предстоящую долгую дорогу. Ох, и пытался Фалес уговорить сестру не ехать! Это, дескать, и против родительской воли, и великодушием сей поступок не блещет... Одумалась бы Стефания! Но, вспомнив, как бился с ней над сложными расчëтами (когда терпения отца на это дело совсем не оставалось), Фалес подумал: "Пропадëт ведь сестра. Пускай уж достанет где-нибудь чертежи и читает спокойно свои книги".
- А что, Стешка, поезжай! И ладно, что недовольные отыщутся: зато как бы прабабушка Фетинья гордилась! -
Надо сказать, роднее прабабушки и брата для Стефании в семье не было ни души.
- А ты, Фалес, не поедешь? - растерянно спросила счетовода сестра.
- А зачем мне ехать, скажи на милость? И сам что-нибудь придумаю, уж так я полагаю. Пергаментом тебе дорога! -
Вот и отправилась Стефания в невиданные дали, к дому помещицы Смарагды. И не как-нибудь там, а пешком: на извозчика у сестры счетовода денег не водилось.
Ещё бы путь до этого поместья знать!
Продолжение тут: