«Почему она молчит? Почему заставляет меня переживать?» — все эти вопросы пролетели в голове женщины за доли секунды.
— Мам, да не беременна я. Не будет у меня никакого ребенка, — ответила наконец Лиза.
— А как же тест, который я нашла в твоих вещах? — недоуменно спросила Оксана. — И потом, ты же сама призналась. Разве нет?
— Мама, я призналась со злости, а тест не мой, подруги.
— Какой еще подруги?
— Мам, тебе прямо все надо знать. От этого ты и страдаешь вечно. Зачем это надо? А ведь я сбежала именно поэтому — меня достали твои постоянные подозрения.
— А что мне думать остается, если ты мне ничего не объясняешь.
— Не объясняю — значит, так надо.
— Но я иной раз поверить тебе не могу. Ты ведь обманула меня по поводу репетитора, языкового центра... А могла бы просто промолчать и не обманывать.
— Да уж, с тобой попробуй, промолчи — мертвого достанешь! Не веришь? Давай уже сходим к твоему этому гинекологу и разберемся с этим раз и навсегда.
И случился парадокс. Как только Лиза согласилась идти к врачу, мать поняла, что она не врет. И хотя расслабляться для Оксаны было еще рано — нужно было дождаться результатов, — зато стало намного легче, и настроение женщины наконец пришло в норму.
***
На следующий день Оксана сводила дочь к гинекологу. Врач сообщил матери, что Елизавета не беременна, и более того она девственница.
Они долго шли молча. Лизу смущало то, что мать ей не поверила в вопросе беременности, однако она понимала, что виновата в этом сама — не нужно было врать. Оксана же, в свою очередь чувствовала небольшую вину, хотя тоже прекрасно понимала, что дочь просто вынудила ее сходить к врачу.
Но в этом была Оксана. Другая бы мать, возможно, поступила бы по-другому.
Сегодня было солнечно, и весенние ручьи заполонили все вокруг. Все внимание уходило на то, как ступить, чтобы не промочить ноги. Наконец мать и дочь вышли на сухой тротуар.
— Ты уж меня прости, что я тебе не верила, — Оксана начала говорить первой. — Я понимаю, каково тебе это.
— Ладно, мам. Я тоже виновата. Зато у тебя теперь нет сомнений, — ответила ей Лиза.
— Лиза, — мать взяла девушку за рукав и остановила ее, — я тебя очень прошу, не ври мне больше. Видишь, что из этого вышло: мне тошно, тебе тошно. Оно того стоит?
А ведь Оксана снова тянула одеяло на себя. Мол, не было бы тайн — не было бы проблем. В ее речи можно было это разглядеть, но дочь просто приняла все как есть.
Мать ничего не могла с собой поделать: на душе было гадко. Что-то внутри нее подсказывало, что дочери пришлось пережить некое унижение, пройдя обследование. Женщина очень надеялась, что в их жизни больше такого не повторится.
***
Когда Оксана с Лизой вернулись домой, мать решила сходить в магазин. Выйдя на улицу она поняла, что забыла дома кошелек.
— Совсем рассеянной становлюсь! — выругалась на себя женщина.
Ей пришлось вернуться. Из прихожей Оксана услышала телефонный разговор дочери. Она поняла, что та говорила с Пашей:
— ...Так бы и убила тебя. Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить из-за твоей это Риммы? Ладно, скажи, вы решили что-нибудь по ее аборту?... Не боишься, что она опять что-нибудь с собой сделает?...
Матери хватило нескольких фраз, чтобы понять, что на самом деле происходило. Бедная Римма была девушкой Павла. Это она была беременна, беременна от него. И из окна она не выпадывала, вешая шторы, она пыталась покончить с собой, потому что Павел потребовал от нее сделать аборт.
***
Оксана была возмущена услышанным. Она тут же вошла в комнату и потребовала объяснений от дочери.
— Значит, это Римма от Паши беременна, так? — задала она вопрос.
Елизавета покраснела от стыда. Теперь отпираться или что-то придумывать было невозможно.
— Да, — ответила девушка. — Он испугался. Мама, ему семнадцать лет, ему в институт поступать. Куда ему отцом становиться?
— Значит, как любовью заниматься — он взрослый, а как отвечать — он маленький, так?
Лиза рассказала матери, что Римма скрывала свою беременность от родителей. Когда Павел стал настаивать на аборте, девушка от отчаяния решила покончить с собой, выпрыгнув из окна. Но, к счастью, отделалась только переломом и чудом сохранила ребенка.
— Представляю, что чувствуют сейчас родители Риммы, — сказала Оксана, выслушав дочь. — А если бы она погибла?
— Мама, ты думаешь, я вообще ничего не понимаю? Конечно, я думала уже об этом раз сто, и Павел тоже. Слава Богу, она хоть жива осталась. С ногами — это ужасно, конечно... Зато ребенок остался цел... просто чудом каким-то.
— Да уж, таких случаев один на миллион бывает. Вот только беременность ее теперь всплыла, и скрывать этот факт без толку.
— А я не позволю скрывать, — Оксана была зла на дочь, на племянника и даже на Римму, которая, лежа на больничной койке, обманывала ее. — А если Пашка не расскажет родителям Риммы, то я сама расскажу обо всем его матери. Юля ему быстро мозги на место вставит.
— Постой, мам, подожди, только что мне Паша сказал, что он все хорошо обдумал и хочет сам честно признаться родителям Риммы.
— Да что ты говоришь! Совесть у него вдруг взыграла? — не поверила мать.
— Ну, он вроде как понял, что любит Римму и хочет сделать ей предложение.
Это было неожиданной новостью. Оксана думала, что с Пашей придется разговаривать, уговаривать, убеждать, объяснять, что надо брать ответственность за свои поступки, может быть, даже пригрозить ему. А он вдруг сам на такое решился.
***
В тот же вечер к Оксане пришла Юлия. Сын ей все рассказал, и теперь женщина находилась в полном отчаянии.
Старшая сестра предложила ей выпить успокоительного.
— Господи, что же теперь делать-то а? — немного успокоившись, задалась вопросом Юля. — Все так распланировали, все постепенно двигалось в правильном направлении, и тут — на тебе!...
— Юля, бывает и такое, — ответила ей Оксана. — Что же теперь поделаешь? Это жизнь. Знаешь, что я поняла? Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.
— Оксана, скажи мне, о чем они думали, а? Везде же говорят, что если уж дошло до этого дела, то предохраняться надо. Везде сегодня об этом говорят: и в газетах, и в журналах, кино, даже в школе. Нет — как об стенку горох!
— Да, я тоже думала об этом. Наверное, они думают, что это как раз их-то и не коснется, — вздохнула старшая сестра.
— Оксана, а девочке мне этой как в глаза смотреть? На аборт уговаривать вообще язык не поворачивается. Она такое пережила... бедняга. Ой, вообще не знаю. Одной растить — врагу не пожелаешь.
Дальше Юлия рассказала сестре, что хочет оплатить реабилитацию Риммы и отослать Павла учиться в институт, который находится далеко, в другом городе. Оксана упрекнула Юлю и назвала такое решение малодушием. По ее мнению Павел должен был жениться на Римме.
— Он ведь у тебя хороший парень, и это главное, Юля. Сам все решил исправить. Лизке моей сказал, что он любит Римму, жениться на ней хочет. Так зачем теперь ты его переубеждать собираешься?
— Не поняла, — озлобилась Юлия, — ты меня сейчас агитируешь, что ли? Я плохая мать, по-твоему, или клуша, которая не знает, как сына воспитывать и показывает ему, где, как и что делать? Хорошо, я ругаться не буду, но взгляни на мою ситуацию со стороны и посоветуй, что нам с Пашей делать?
— Да оставь ты его в покое. Пусть он сам решит, что ему делать. Вот он смалодушничал, и что из этого вышло? А ведь могла беда посерьезнее произойти. Вот тогда бы у него была сломанная жизнь, и он бы себе никогда бы такого не простил. Я его тоже неплохо знаю. — Сделав паузу, Оксана добавила: — Пусть поступит как мужчина.