Гражданская война в России не закончилась с изгнанием белогвардейцев за пределы РСФСР. Лидеры антибольшевистского сопротивления пытались сохранить Белую гвардию в качестве боевой единицы, готовой в любой момент поддержать восстания против Советской власти. Открытые боевые действия сменились войной спецслужб, в которой на стороне большевиков было явное преимущество, обусловленное богатым опытом подпольной революционной работы.
7 февраля 1921 года на территории Китая чекистам удалось убить Оренбургского атамана Дутова. 7 апреля 1926 года у китайского маршала Фэна Юйсяна относительно недорого приобрели атамана Анненкова. 26 января 1930 года в Париже бесследно пропал председатель Русского общевоинского союза генерал Кутепов. 22 сентября 1937 года тот же самый фокус с исчезновением удалось провернуть в отношении его преемника - генерала Миллера.
Ради справедливости сразу скажу, что советские спецслужбы уделяли внимание только тем белым командирам, которые вынашивали планы реванша. К отошедшим от политики генералам Деникину и Юденичу они быстро потеряли интерес. Все перечисленные мной выше убийства и похищения широко известны и неплохо задокументированы. Поэтому речь пойдёт не о них. Я хочу поделиться с вами парой цитат, рассказывающих об убийствах, которых... не было. Ну, по крайней мере, не было официально.
Вот, к примеру, в Большой советской энциклопедии в статье об атамане Константине Константиновиче Мамантове читаем: "Умер от тифа". Однако супруга атамана, Екатерина Васильевна Мамантова, утверждала, что её муж пошёл на поправку и его уже собирались выписывать, как вдруг:
"... скрипнула дверь… Я моментально вскочила с кровати. К[онстантин] К[онстантинович] - уже не спал. Около его кровати я увидела фельдшера… В своих руках фельдшер держал шприц. Конст[антин] Конст[антинович] сразу же тревожно закричал мне: "Гони, гони… его, подлеца, вон"… Я спросила фельдшера, "зачем он пришел и что ему надо?" Фельдшер ответил, что по приказанию доктора, он должен сделать ночью больному впрыскивание “успокоительного лекарства”.
После крика К[онстантина] К[онстантиновича] “гони… гони”… я бросилась к фельдшеру и хотела его не допустить к Конст[антину] Конст[антинови]чу. Но фельдшер сопротивлялся, очень грубо, сильным ударом, оттолкнул меня от себя… так, что я чуть не упала на пол. Я бросилась к двери, ведущей в коридор, чтобы кого-нибудь позвать себе на помощь. Этим моментом воспользовался фельдшер и сделал Конст[антину] Конст[антиновичу] укол шприцем… возможно и вероятно с отравленной жидкостью… как я думала после и думаю теперь.
После этого укола фельдшер быстро подошел ко мне и, так как я закрывала выход из комнаты, оттолкнул меня от двери и поспешно вышел из комнаты. На мой крик - “на помощь” - ко мне никто не пришел: было два часа ночи.
Когда я вернулась от двери и подошла к Конст[антину] Конст[антиновичу], на мои вопросы он мне уже больше ничего не отвечал… и сказать мне ничего не мог. В ту же ночь этот фельдшер сбежал из больницы… Утром, когда пришел доктор для очередного осмотра больного, я ему рассказала всё, что произошло ночью. Он очень удивился и сказал мне, что никакого распоряжения фельдшеру о впрыскивании Конст[антину] Конст[антиновичу] “успокаивающего лекарства” он не давал.
До самой своей смерти К[онстантин] К[онстантинович] после этой ночи ничего не пил, не ел и не говорил… Всё это время он находился в бессознательном состоянии и никого не узнавал…
Уже в Крыму Н.Н. Коковцов мне рассказал, что по вызову врачей профессор Сиротинин за два часа до смерти Конст[антина] Конст[антиновича] осматривал его и сказал Николаю Николаевичу, что ген[ерал] К.К. Мамантов был отравлен…"
Можно ли доверять этому рассказу? С одной стороны вроде как больших причин врать у Екатерины Васильевны не имелось. С другой - несмотря на наличие у большевиков огромного опыта подпольной работы, лично мне не попадались сведения о применении ими в ходе Гражданской войны индивидуального террора против высших командиров Белой гвардии. Да и в дореволюционные годы индивидуальный террор исповедовали эсеры, но не большевики. Так что если Мамантова говорит правду, то Константин Константинович, похоже, стал одной из первых жертв развернувшейся по окончании отрытых боевых действий войны спецслужб.
А вот что рассказывала скончавшаяся 10 лет назад баронесса Наталия Петровна Врангель - младшая дочь Чёрного барона:
"К несчастью, Советы не оставляли попыток избавиться от отца. И, в конце концов, им это удалось. Мы только-только перебрались в Бельгию... У нас был свой дом, в котором кроме нас с родителями жили бабушка, её сын... и денщик отца.
Неожиданно в один из дней из-за границы приехал родной брат этого денщика, матрос. Все почему-то нашли это совершенно нормальным - перебраться через границу, отыскать наш домик. Целый день этот матрос находился на кухне, а вечером уехал. Поинтересоваться более подробно, кто он, откуда приехал и куда уехал, никому и в голову не пришло.
А вскоре отец заболел. У него был сильный жар. Но доктора не могли выяснить, чем он болен. Говорили, что это скоротечный туберкулез...
Сейчас-то я понимаю, что отца отравили..."
Однако в данном случае речь идёт не о военном госпитале в Екатеринодаре в жутких условиях отступления. Петра Николаевича Врангеля лечил профессор Императорского Московского университета, доктор медицины Иван Алексинский. Неужели он ошибся с диагнозом? Почему об отравлении не упоминали соратники Чёрного барона? Да и зачем большевикам было травить человека, который фактически отошёл от политики? Можем ли мы доверять воспоминаниям 15-летний девочки?
Стали ли Константин Константинович Мамантов и Пётр Николаевич Врангель жертвами убийств, или, как и гласят официальные версии, одного из них унёс тиф, а другого туберкулёз - решать вам. У меня нет ответа на этот вопрос.
Читайте в этом цикле: