Чтобы писать беллетристику, люди больше не нужны — со всем справляются нейросети. Но настоящих гениев слова всё ещё не заменить никаким машинам. Антон Павлович Шпукин уверен: в его силах пополнить ряды гениев. Смысл жизни, любовь, дружба. О чём же ещё не успели написать великие литераторы прошлых лет?
Сегодня публикуем рассказ Ильи Налётова «Смерть поэта», в котором пустая погоня за признанием вырастает стеной на пути к обретению истинного счастья.
Антон Павлович Шпукин проснулся в приподнятом настроении. День обещал быть прекрасным. Хоть Антон Павлович и не привык верить ничьим обещаниям, его грудь распирала непонятная и пугающая радость.
Скромный завтрак был прерван резким звонком. Шпукин резво засеменил к двери. Проворно подхватив небольшую коробочку, он проводил благодарным взглядом дрон доставки.
Шпукин с трепетом водрузил коробку на стол и замер в нерешительности. Он до сих пор не мог поверить, что это наконец случилось. Антон Павлович упивался щемящим предвкушением чего-то большого, свежего и благостного.
Дрожа от нетерпения, Шпукин достал из коробки белое яблоко, сделанное из умного пластика. Яблоко разноцветно зарябило, и из разъёма на его пластмассовом боку выполз белый червячок. С неожиданной расторопностью он пополз по руке, бесшумно вскарабкался по плечу, преодолел шею и скользнул в ухо.
— Пожалуйста, скажите что-нибудь, — зазвучал в голове Антона Павловича приятный женский голос.
— Здравствуй…те, — пробормотал Шпукин, неожиданно оробев.
— Вас приветствует виртуальный ассистент писателя — Iwriter. Поздравляю с покупкой! Меня зовут Аделаида, можно просто Ада. С моей помощью вы создадите свой первый шедевр. Сформулируйте творческую задачу. Что бы вы хотели написать? Какова ваша цель?
Шпукин и сам смутно представлял, какова его цель. По правде, писательство интересовало его мало, в отличие от потенциальной известности. Рынок текстов наполняли нейросети, пишущие крепко сбитую жанровую литературу: детективы, триллеры и прочую текстовую порнографию. Ни один графоман не мог соревноваться в скорости работы самым простым литалгоритмом. Из-за этого среди писателей осталось мало людей — но те, кто остался, были сплошь гении. Эти не очень плотные ряды небожителей и мечтал пополнить собою наш герой.
Что-то заставляло верить Шпукина в светлое литературное будущее. Зовы новых губ манили его — может, дело было в знаменитом тёзке? Так или иначе, даже в фамилии своей Шпукин видел благословение сходящего во гроб Пушкина.
— Хочу быть… оригинальным, понимаете? — промямлил он. — Хочу говорить то, чего раньше никто не говорил.
— Запрос принят, — доброжелательно отозвалась Ада. — О чём бы вы хотели написать?
— О чём-нибудь важном! О смысле жизни, например, — выпалил Шпукин и сам застеснялся своей дерзости.
Голос вежливо попросил:
— Конкретизируйте. Любое произведение написано либо о смысле жизни, либо о её бессмысленности. Начнем с античности, когда эта тема…
Шпукин торопливо перебил:
— Спасибо, достаточно. А если… о любви?
Не успела Ада ответить, как он сам отмахнулся от этой мысли — понятное дело, здесь ловить нечего.
Ада вкрадчиво промурлыкала:
— Позвольте вам помочь. Пишите о том, что близко вам.
Шпукин задумался.
— А что, если я напишу роман о жизни человека, который не знает, в чём её смысл?
— Пожалуйста. За последние сто лет эта тема была центральной в 111 100 произведениях, если не брать в расчёт творчество нейросетей.
Шпукин усиленно думал в течение одиннадцати минут. Затем предложил:
— А может… историю о писателе, которому нечего писать?
Ада мгновенно поддержала идею:
— Великолепно! Таких историй всего 4091. Вы движетесь в правильном направлении.
Шпукин побледнел. После недолгого раздумья он продолжил вываренным голосом:
— Я готов описать себя, максимально подробно и точно. Никто же не писал про меня раньше, ведь так?
Ада оценила эту жертву со своей постоянной благожелательностью:
— За последние годы — почти никто. Сюжет о трагедии «маленького человека» берёт начало в русской литературе в образах Самсона Вырина у Пушкина и Акакия Башмачкина у Гоголя…
Шпукин побагровел и вне себя от возмущения заорал на синтезированный голос в своей голове:
— Да как вы смеете! Это вы кого… это по какому такому праву… это вы зачем?! Что мне ваш этот «маленький человек» со своим Гоголем? Я-то тут причём?!
Голос молчал. Шпукин тяжело дышал, с трудом переводя дух. На лбу его проступили маленькие капельки пота. Едва отдышавшись, он с вызовом продолжил:
— Хорошо. Тогда напишу о чём-нибудь незначительном. О том, чего никто не замечает… — Он огляделся по сторонам. — Да хоть об этом комаре!
По комнате и правда кружил комар, не знавший, какой чести удостоился. Шпукин замер в напряжённом ожидании.
Ада согласно защебетала:
— Да, это действительно не самая востребованная тема. Лишь Державин — известный поэт XVIII века — написал «Похвалу комару», целиком посвящённую этому насекомому. Но в дальнейшем этот образ появлялся…
Шпукин заклокотал от обиды:
— Не знаю я никакого вашего Державина! Это была моя идея, почему все лавры достаются тем, кому повезло раньше меня родиться? Идите к чёрту!
Он резко придвинулся к столу и застучал по клавишам: «Антон Павлович Шпукин проснулся в приподнятом настроении. День обещал быть прекрасным. Хоть Антон Павлович и не привык верить ничьим обещаниям, его грудь распирала непонятная и пугающая радость…». В едином порыве Шпукин подробно описал свои злоключения, трясясь всем телом от возбуждения. Довольный собой, он отправил текст Аде.
Ада молчала, анализируя текст.
— Потрясающе! — подытожила она. — Вы закончили своё первое произведение, мой друг. Его оригинальность на достаточно высоком уровне — примерно полтора процента.
Шпукин задохнулся от изумления. Ада бодро продолжала.
— Написанный вами текст обнаруживает практически полное текстуальное совпадение с рассказом, опубликованным в сети 11 минут назад.
Повисла неприятная тишина.
— Этот рассказ… авторский? — наконец выдавил из себя Шпукин.
Голос Ады был полон бодрости и оптимизма:
— Нет, он сгенерирован алгоритмом №1.12.5.20-0v в жанре write-porn. Тем не менее, вы делаете успехи!
Шпукин уже не слышал её. Лицо его наморщилось, глаза закатились. Антон Павлович с трудом встал и поплёлся прочь. В комнате он лёг на диван и… помер.
Ровный голос в его ухе бодро продолжил:
— Это событие отсылает нас к рассказу «Смерть чиновника» А. Чехова, развившему тему «маленького человека». В дальнейшем этот сюжет получил воплощение…
Покойник молчал. Впервые его не грызло осознание собственной ничтожности. Вероятно, он впервые был счастлив.
День и правда выдался неплохой.
Редактор Анна Волкова
Другая современная литература: chtivo.spb.ru
