Ноябрь и декабрь считаются сложным сезоном для путешествий. Мы же полагаем, что он прекрасен, важно только правильно выбрать направление. Едем туда, где магия зимы ощущается уже в полную силу.
ШАХДАГ, АЗЕРБАЙДЖАН
В Баку говорят: «Поедем на Шахдаг». С непривычки можно подумать, что все бакинцы альпинисты и скалолазы, но в девяти случаях из десяти они имеют в виду одноименный горнолыжный курорт. В ноябре сезон катания уже открыт – и даже если случится аномальная жара, снежные пушки укроют склон плотным белым покрывалом. А вершины гор Большого Кавказа и без того в снежных шапках круглый год.
Раньше на «белый уик-энд» бакинцы ездили куда придется: в Пиркули, если поближе, в Габалу. Но десять лет назад в Азербайджане появился первый горнолыжный курорт международного уровня в паре часов езды от столицы: пяти- и четырехзвездочные гостиницы, полтора десятка трасс, кресельные, бугельные и гондольные подъемники, школы катания, рестораны, прокаты лыж и сноубордов… А еще – удивительная атмосфера, адреналин, яркие эмоции.
Курорт Шахдаг – это спуски скалистые, с маленькими, как в тундре, елочками, и гладкие, будто барханы в пустыне, и поэтические дороги, и конусы гор, которые проносятся мимо, если хорошо разогнаться на красной трассе. Здесь не заскучает никто – ни тот, кто приехал побросать снежками для видео в тик-токе, ни тот, кто по-настоящему любит зимний спорт.
Для последних, конечно, открывается гораздо больше возможностей. Накатавшись вволю, почему бы, например, не отправиться в зимний трекинг. Высокогорное лезгинское село Лаза находится всего в пяти километрах от спа и ресторанов – у подножия плато Шах Яйлаг. Летом с этого плато, где выпасают скот местные жители, можно через горные перевалы перейти к селу Хыналыг (это займет 10–12 часов) или же, через другой перевал, к одноименному селу в Габалинском районе, которое в незапамятные времена основали выходцы из губинской Лазы. Зимой погода в горах лютует, поэтому трекинг проходит только в окрестностях самого села, но и здесь есть чудесные виды, например водопады, застывшие в момент падения струй с высоких отвесных кулуаров и напоминающие ледяные фейерверки.
Вокруг Губы веером разбросаны самобытные горные селения: Крыз, Алыч, Будуг, Хыналыг… Еще несколько лет назад зимой, в снегопады, добраться до Хыналыга было почти невозможно, но с тех пор как построили хорошую дорогу, это не проблема. Если зимние горы привлекают, проехать их на внедорожнике можно до самой высокой точки: это крошечный атешгях, храм огнепоклонников, расположенный на высоте около 2500 метров над Хыналыгом (правда, чтобы добраться до него, нужно заранее запросить разрешение в Министерстве экологии). Выше – только недоступные пики, за которыми граница с Россией. Определенно стоит хотя бы однажды увидеть этот одинокий огонь посреди белоснежных гор – там, где никто не услышит «звук падающего дерева» (деревья на такой высоте не растут, но «дерево» в этой философской загадке можно заменить на «камень»), чтобы запомнить: огонь тут горит всегда, даже в самые холодные и в самые темные времена. И в прямом, и в метафорическом смысле.
*ФОТО НА ПАМЯТЬ
У открытого бассейна на террасе отеля Pik Palace с видом на заснеженные вершины: белый снег, белый халат, голубое небо, голубая вода, от воды идет пар.
ЛОНДОН, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
Англичане хранят истинный дух празднования Рождества (тому множество свидетельств, от «Рождественской песни» Диккенса до фильма «Реальная любовь»). Но это не рецепт верескового меда – хранители таинства с удовольствием делятся праздником со всеми желающими. Точка входа в волшебство – улицы Лондона в декабре.
Возле станции метро Forest Gateнестройный хор местных прихожанок в бордовых плащах поет рождественские кэролы. Форест Гейт, где мы остановились у друзей, – резидентский (можно даже сказать, спальный) район на востоке Лондона, здесь нет особых достопримечательностей, только стройные ряды псевдовикторианских таунхаусов с палисадниками. Дверь каждого домика украшена рождественским венком или какой-нибудь еще тематической поделкой. Над входом в индийскую овощную лавку ветер играет с большой бумажной звездой, какие вешают перед праздником повсюду в Гоа. Ничего особенного, но всё это, несмотря на хмурость ноябрьского дня, создает приподнятое настроение. Мы спускаемся в метро и едем в центр.
Начиная с середины ноября, когда официально запускается праздничная иллюминация в Лондоне, англичане со всех концов страны стараются выбраться в столицу. Днем всё кажется обычным, но едва начинает смеркаться…
Кто читал или смотрел сагу о Гарри Поттере, тот помнит, как ахали от восторга ученики школы чародейства и волшебства «Хогвартс», когда входили в большой зал на рождественский ужин. В нем, материализованные профессорскими волшебными палочками, из ниоткуда появлялись покрытые инеем ели, пышные гирлянды из омелы, сотни подвешенных в воздухе свечей, а с потолка шел «чудесный волшебный снег – сухой и теплый». В общем, примерно такие же превращения переживает накануне праздника Лондон.
Одна улица стремится перещеголять другую великолепием иллюминации. Над Карнаби-стрит порхают сотни неоновых бабочек, Бонд-стрит обрамлена огромными «платиновыми» павлиньими перьями с «бриллиантовым» глазом (в XVIIIвеке у модных горожан было принято фланировать по этой улице, разодевшись в пух и прах, – этих франтов называли павлинами). На Оксфорд-стрит проливается теплый звездный дождь из тысяч желтых огоньков. Риджент-стрит в 1954 году стала первой лондонской улицей, украшенной световым шоу, – ее оформили играющими на трубах ангелочками. С тех пор тема ангелов оставалась неизменной, но несколько раз переосмыслялась. Последнее поколение – сплетенные вручную «Духи Рождества», трехмерные скульптуры с 17-метровыми крыльями, усеянными мерцающими светодиодными горошинами.
Мы проходим сквозь светящиеся туннели, любуемся на застрявшие в ветках деревьев «пушинки света», изучаем световые инсталляции на фасадах небоскреба Shard и колесе обозрения London Eye. Больше миллиона лампочек зажигают ежегодно на «Зимней тропе» в Ботанических садах Кью – по ней мы идем к «Саду огней», что у пруда, там берем горячий имбирный сидр и останавливаемся посмотреть шоу.
Маршрут складывается спонтанный: вокзал Кингс-Кросс, Ковент-Гарден, Пиккадилли, роскошные универмаги «золотого века» Harrods и Harvey Nichols – во всем городе, кажется, не остается ни одного темного уголка. Это незабываемое и, пожалуй, лучшее приключение ноябрьского Лондона.
*ФОТО НА ПАМЯТЬ
С чашкой кофе из кафе на последнем этаже галереи современного искусства Tate Modern – с видом на Темзу, собор Святого Павла и самый известный скайлайн Лондона.
ЛАПЛАНДИЯ, ФИНЛЯНДИЯ
Пока не приедешь в Финляндию, не узнаешь, сколько существует способов использования льда. Приходят на ум только кубики для коктейля? А в Финляндии изо льда строят отели и бары, обитаемые иглу, многометровые горки и даже целые ледовые городки с ледяными скульптурами. В ноябре, когда зима полностью вступает в свои права, начинается самое любимое финнами время года.
Путь на север, в снежную страну, лежит через Хельсинки. Положа руку на сердце, это не тот город, что с первого взгляда влюбляет в себя легким нравом, изящными формами, мощной харизмой. Но, гуляя по улицам, в очередной раз поражаешься мысли, как безошибочно и точно архитектура иллюстрирует характер живущих в ней людей.
Недалеко от вокзала – деревянное сооружение, похожее на застывшее в движении торнадо. Это капелла тишины – любой человек может зайти сюда, посидеть, помолчать и помедитировать (а если нужно, и поговорить, в вестибюле всегда дежурит психолог). Неподалеку – новая библиотека Oodi. Ее огромное здание – по сути крытая площадь, а слово «библиотека» совершенно не отражает заложенной мультифункциональности: это общественное пространство, где есть ряды стеллажей с книгами и кинозал, коворкинг и игровые комнаты, кухни, где можно готовить вместе с друзьями, и даже ступеньки, чтобы собираться компанией, – та самая «улица» нового поколения, на которой зимой проводят время местные подростки.
Но любопытнее всего в Хельсинки – кварталы исторической застройки в стиле «финский национальный романтизм». Единственное излишество, которое допустили в свой мир простых линий предки нынешних финнов. Такой была для них красота: орнаменты из цветов, трав, шишек, паутинок и проглядывающие отовсюду веселые рожицы симпатичных троллей с кривыми зубами.
Туда, в этот лесной мир финских духов, мы и отправляемся. Только теперь он совершенно белый.
Красавицы-ели в снежных мехах. Одинаковые домики под треугольными крышами – для тех, кто приезжает отдохнуть от мирской суеты. Сопки, укатанные лыжниками (вообще, в Финляндии 75 горнолыжных курортов, некоторые расположены за Полярным кругом). Ледяная пустыня – скованный льдом Финский залив, древний торговый путь, где в старину работали даже кочевые кафе (вспоминается путешествие Герды в царство Снежной королевы), а сегодня менеджеры со всей Европы приезжают сюда на медитативную подледную рыбалку.
Поездка на санях, запряженных шестеркой голубоглазых хаски. Жарко натопленная сауна. Рагу из оленины, заячьи почки в сметане, селедка под рябиновым маринадом в трактире в Рованиеми, столице Лапландии. Шопинг – магазин традиционных лапландских ножей, ювелирная лавка с аметистами из единственной в мире аметистовой шахты (тоже в Лапландии). В нескольких километрах от Рованиеми – деревня Санта-Клауса, здесь в зимний сезон оживленно – суетятся эльфы и гномы, дети терпеливо ожидают своей очереди встретиться с хозяином. Марки в почтовом офисе Санта-Клауса продает белка с кисточками на ушах. Смеркаться начинает уже после трех дня – полярная ночь. Над огнем жарят сосиски и варят глёг. Вокруг костра все сидят в шезлонгах, укутавшись в пуховики, шарфы и пледы. Чуть позже на небе вспыхивают всполохи северного сияния – «следы хвоста большого небесного Лиса», как говорят местные кочевники саами, повелители оленей.
Наутро домики в лесу укрывают сугробы почти до самой крыши.
*ФОТО НА ПАМЯТЬ
С линии Полярного круга, которая проходит через деревню Санта-Клауса в восьми километрах к северу от Рованиеми. Линия проведена, мимо пройти невозможно – зато можно получить официальный сертификат о пересечении Полярного круга.
МЮНХЕН, ГЕРМАНИЯ
В Мюнхене хоть и начало сезона, но уже ударили настоящие морозы – зуб на зуб не попадает. Гулять по улицам просто невозможно, но, к счастью, столица Баварии – город великих соборов и музеев, в каждом из которых можно провести чуть ли не целый день. А в более широкой перспективе зимний Мюнхен, окруженный белыми горами и ледяными озерами, – это ворота в огромную снежную страну.
Наш первый морозный день начинается в кафе Klenzeпри Старой Пинакотеке: яйца бенедикт, шоколадный торт «Черный лес» и горячий кофе. Любопытное наблюдение: как про баварскую еду многие думают, что это исключительно колбаски, картошка и пиво, так и сам Мюнхен обычно представляют по картинкам Октоберфеста. На самом деле это аристократичный город с очень плотным «культурным слоем». В Старой Пинакотеке (поблизости еще две – Новая и современного искусства) выставлены и Леонардо да Винчи, и Тициан, и Рембрандт, и Босх, и Рубенс, и Дюрер, и Ван Дейк – коллекцию с XVIвека собирали местные правители Виттельсбахи. За углом – Глиптотека, отдельный музей их коллекции древнегреческой и древнеримской скульптуры. Сегодня у нас в плане – заглянуть в один из дворцов Виттельсбахов, а на днях – съездить в замок Линдерхоф, резиденцию Людвига II, фаната французской королевской семьи. Охотничий домик своего отца в лесу под Мюнхеном Людвиг переделал в мини-Версаль: в нем уменьшенная копия версальской лестницы, лазурные шелковые диваны, ковры из страусовых перьев, огромная кровать под балдахином синего бархата, лежа в которой монарх устраивал аудиенции…
Тем временем на готической башне ратуши на площади Мариенплац часы бьют 11 утра, и цветные фигурки с человеческий рост изображают сценки из средневековой жизни. Город уже украшают к Рождеству: на площади устанавливают прилавки, продавцы раскладывают расписные пряники, разливают первый в сезоне глинтвейн. Если чувствуешь, что количество барокко и готики в организме начинает зашкаливать, можно сменить оптику: заглянуть в Народные купальни Мюллера (это бассейн в стиле ар-нуво) или на оживленный 200-летний рынок еды Виктуалиенмаркт.
Отдельный мюнхенский «деликатес», под который стоит отвести целый день, – BMW Welt, «Мир БМВ». Недалеко от центра, в районе Обервизенфельд, 100 с лишним лет назад начали собирать автомобили знаменитой марки. Сегодня именем BMWобъединен целый квартал ультрасовременной архитектуры: и штаб-квартира, и музей, и интерактивное выставочное пространство, и самый продвинутый в мире шоурум, открытый для публики.
После увиденного довольно странно осознавать, что всё это лишь прелюдия к путешествию. Тем не менее одним прекрасным утром мы садимся в машину и едем в сторону Альп. Мюнхен – идеальная отправная точка не только для немецких горнолыжных курортов Гармиш-Партенкирхен, Берхтесгаден и Оберстдорф, отсюда удобнее всего добираться до некоторых курортов Чехии, Италии и Австрии. Два часа в пути, и мир вокруг становится белоснежным, остается надеть лыжи и мчаться по бескрайнему волшебному царству.
*ФОТО НА ПАМЯТЬ
На ступеньках «Бесконечной лестницы» Олафура Элиассона на Шванталерхёхе. Скульптура действительно представляет собой перекрученную на манер знака бесконечности лестницу, сегодня это одно из самых «инстаграмных» мест Мюнхена.
ХОККАЙДО, ЯПОНИЯ
Можно нарушить традицию и улететь в другую часть света, где и елок не ставят, и вообще календарь другой. Убежать в экзотику, в иную реальность, но неожиданно для себя вернуться домой с посветлевшим лицом. Потому что все равно, как ни крути, будет прощание со старым и переход в новое – только без боя курантов и шампанского.
Одиннадцатый месяц японского лунного календаря соответствует нашему декабрю. Ноябрь – «симоцуки» – «месяц заморозков». Природа и люди ждут снега, готовятся к его созерцанию. Само слово «снег» в японском языке составлено из иероглифов «дождь» и «приводить в порядок». Хотя бы немного чувствуя сакральный символизм японской культуры, можно догадаться, что выражение «приводить в порядок» появилось здесь неслучайно и относится не только к дождю.
…На доске объявлений в храме – хокку дня:
«Есть вещи, которые вы получаете
Именно потому, что избавляетесь от других.
Конец года».
В Японии люди ценят красоту конца (для этого, конечно, у них тоже есть свое определение, «юши но би»), будь то любование отцветающей сакурой, теряющими листву красными кленами или наведение чистоты в ванной комнате и складывание полотенец особым образом. В ноябре этот ритуал завершения распространяется на все сферы жизни. Люди благодарят отслужившие свое вещи, расстаются с ними, чтобы перейти в будущее с более легкой ношей. Поскольку в путешествии мы и так налегке, наведение порядка начинаем с головы.
…Герои Харуки Мураками и Ясунари Кавабаты в моменты экзистенциальных кризисов уезжали зимой на Хоккайдо – тишина и белизна заснеженного острова лечат душевные раны. Замерли холмы в молочно-белом мерцании. Вековые криптомерии, японские кедры осыпают мелким снегом редких лыжников. Впали в спячку города, но зажженные фонари обозначают места, где ждут путников. Возле дверей магазинчиков и лавочек появились зеленые шары. Можно подумать, что это елочное украшение, но в Японии всё не так просто. Эти шары, сакабаяши, сделанные вручную из туго скрученных листьев криптомерии, обозначают, что появилось первое саке года. Листья будут постепенно менять цвет, как саке становиться все более крепким.
На термальных источниках Хоккайдо (самые известные называются Ноборибецу, «облачная река, подернутая белым») по-прежнему работают рёканы, традиционные гостиницы. В правильном рёкане, на взгляд европейского гостя, всё устроено удивительно: здесь нет кровати (спят на футонах, подушка-макура набита гречневой крупой), комнаты разделяют сёдзи – раздвижные перегородки из рисовой бумаги, всё украшение комнаты – циновки-татами, подушки-дзабуттоны, свиток и цветок в нише на стене. Ходить по рёкану полагается в халате-юкате. Чтобы пройти с улицы в свой номер, следует переобуться в деревянные сандалии таби. Зато из комнаты можно выйти в собственный сад (точнее, садик) камней и в ротенбуро, «приватную купальню». Из воды, из клубов горячего пара открывается исключительно философский вид на хлопья мягко падающего снега.
*ФОТО НА ПАМЯТЬ
Из «адской долины» термальных источников в Ноборибецу, где по живой земле, горячо дышащей под своим снежным одеялом, можно пройти по специальным деревянным мосткам.
ЧУХЛОМА, РОССИЯ
В Костромской области как в Древней Руси – жизнь зимой в некотором смысле легче. Выпал снег, проехали машины, и дорога к Терему через глухие чухломские леса становится почти приятной (в другое-то время, бывает, не выдержав испытаний колдобинами, некоторые просят повернуть назад). Между тем в конце трудной дороги нас ждет чудо – сказочный терем в снежном убранстве. Из трубы валит дым – печка топится!
У этой дороги удивительное свойство – она словно уносит в прошлое. Свернув в лес после небесных куполов Авраамиева Городецкого монастыря, машина как будто проматывает колесами не километры, а годы. Сюда на санях с бубенцами возвращался когда-то хозяин терема Мартьян Сазонов, его поджидали за заиндевевшими окнами домашние, а потом – суета на крыльце, самовар, натопленная банька... Подушки взбиты, салфетки накрахмалены, ходики тикают. Пробившийся из-за хмурых облаков солнечный луч преломляется через разноцветное витражное стекло в узор калейдоскопа на дощатом полу. Терем – удивительное свидетельство архитектурной реинкарнации, возможности жизни после жизни.
Серьезный человек Мартьян Сазонов много лет работал краснодеревщиком в Петербурге. Скопив денег, в 1894 году он вернулся в родное село Асташово и женился на молоденькой дочке местного дьячка. Для нее построил настоящий деревянный дворец с башенками (специалисты говорят, в нем прослеживается рука модного в ту пору архитектора Ивана Ропета, его проекты часто печатались в альманахе «Мотивы русской архитектуры». Мартьян, мастер золотые руки, вероятно, видел их и некоторые элементы перенял).
Увы, счастье в тереме жило недолго. Сам хозяин умер еще до революции, его вдову выселили, а дом национализировали: сначала тут был сельсовет, затем клуб, почта, библиотека… Постепенно терем ветшал, лишался пола, лестницы, крыши. К 2000-м посреди леса (деревня тем временем тоже исчезла) остался только полусгнивший остов. И вот однажды, как в сказке с хорошим концом, через чухломскую глушь на велосипеде (велопоход!) случайно проехал москвич Андрей Павличенков.
Он выкупил у государства то, что осталось от здания, и решил восстановить его в стиле эпохи первых хозяев. Строение разобрали по бревнышку и отправили на реставрацию к известному мастеру деревянного зодчества в Вологодскую область. Затем терем пересобрали заново. Лестницу с ее звездчатым узором восстановили по сохранившимся фотографиям, эскизы печных изразцов нашли в каталоге 130-летней давности и повторили. Обои по уцелевшему фрагменту воссоздал английский профессор. Старинные предметы интерьера покупали где могли, но вот что удивительно: прослышав о возвращении терема, жители соседних деревень начали приносить то, что когда-то «позаимствовали» их предки.
Возрожденный Терем стал не просто удивительным музеем эпохи посреди костромских лесов. В него вернулась жизнь – здесь принимают гостей. Тех, кто добирается сюда издалека, приглашают поселиться в одной из шести спален. Тут можно обедать в столовой (все блюда готовятся в печи), петь песни под баян Виталия, приезжающего из соседнего Галича, музицировать в гостиной на фортепиано, играть в шахматы или слушать интерактивный гид, голосом актрисы Людмилы Чурсиной рассказывающий историю Терема.
Сюрпризы скрывает и лес вокруг – например, тут есть еще один сохранившийся и до сих пор обитаемый терем, до которого можно добраться только на лыжах или снегоходе.
*ФОТО НА ПАМЯТЬ
Из резной башенки над Теремом, где находится крошечный (по занимаемому пространству), но объемный архив: фотографии, старые газеты, альбомы, планшеты с видеоинтервью людей, знавших Терем в его предыдущей жизни.
Читайте еще:
Жить по своим правилам: пять мест с самобытным укладом жизни
За снегом: поездка в Лазу к замерзшим водопадам
Текст: Елена Голованова
