Споры о том, что в конце 1941 года «Москву спасли сибиряки» не утихают и по сей день. Благодаря кому была выиграна Битва за Москву? Некоторые считают, что для немцев любой русский в тулупе уже был сибиряком, поэтому сам термин «сибирские дивизии», был собственно, наверное, и придуман в Третьем Рейхе.
НЕ БУДУ СЕЙЧАС ЗАОСТРЯТЬ НА ЭТОМ ВНИМАНИЕ – СУТЬ НЕ В ТОМ.
Но вряд ли кто-нибудь будет отрицать, что именно войска с Дальнего Востока и Забайкалья в битве за Москву оказались особенно заметны.
Конечно, в сибирских дивизиях воевали не 100-% уроженцев этих мест. Куда далеко ходить за примером. Например, брат моего деда, Николай Алексеевич Касьянов, кадровый военный, батальонный комиссар 51-го стрелкового полка 93-й стрелковой дивизии, которая формировалась в г. Чите Забайкальского военного округа, и потом была переброшена под Москву, родом из-под деревушки Клинского уезда Московской губернии. Николай Алексеевич был смертельно ранен 14 ноября 1941 года в боях в 39 км к западу от Чехова. Какой же он сибиряк?
А о чем я? Собственно о том, что очень многие военные идеи (да, собственно, и вся система обороны) были почерпнуты советским командованием еще задолго до наступления Гитлера. Планировать «спасать Сибирью» Москву (а заодно и Россию в целом) начали при царях.
Каким образом могли «спасти страну» жители восточных губерний, например, в XIX столетии?
При Императоре Николае I уроженцы Вятской, Пермской, Оренбургской, Тобольской, и, в некоторой степени, Томской и Енисейской губерний, а также Забайкальской области, являлись СТРАТЕГИЧЕСКИМ РЕЗЕРВОМ Русской императорской армии.
Да, не удивляйтесь! Не смолянин, рязанец или курянин (т.е. «исконный русак»), а именно жители восточных губерний Империи.
Именно отсюда, в случае чего, предполагалось черпать силы для нанесения сокрушающего (т.е. решающего) удара по врагу. Именно эти неиссякаемые людские ресурсы имел в виду германский канцлер Бисмарк, предупреждая Европу от военного конфликта с русскими:
«… Даже самый благополучный исход войны никогда не приведет к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии. Эти последние, даже если они вследствие международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят путь друг к другу разъединенные капельки ртути…»
Таким образом, создавалось эшелонирование в комплектовании армии: в «первых рядах» всегда находились жители центральных великорусских губерний (включая Поволжье, до Урала). Они воевали там, куда пошлют. То есть везде – и на Западе и на Юге. Это был «их крест», можно сказать, историческое предназначение. Так было при Екатерине II, так было и при Николае I, так будет и при Николае II.
Правда, этот авангард был немного «разбавлен» жителями западных окраин – поляками, евреями, прибалтами и пр. Но не существенно (не отправлять же нацменов вглубь страны при начале военных действий!)
А вот во «вторых» рядах (т.е. за спинами) ВСЕГДА находились уроженцы восточных губерний – тех, которые за Уралом. Они были готовы в случае чего заменить авангард и пополнить его свежими силами.
Тому было несколько причин. Первая – расстояния. Так, например, из Вятки в слободу Ново-Екатеринославль, где в 1852 году дислоцировалась 1-я Кирасирская дивизия, рекрутам требовалось пройти 1558 верст, а из Перми туда же – 1835 ¾ верст. Первые преодолевали этот путь за 145 дней, вторые – за 180. Естественно, с отдыхами. Полгода только на дорогу! Это ж какие затраты для бюджета!
Вторая причина – эффективность использования. Уроженцев восточных губерний, начиная с николаевского времени, в большей степени направляли служить в части, служившие резервуаром, своеобразной «кузницей кадров» для Действующей армии.
Таким резервуаром в 30-50-е годы XIX века являлся 6–й пехотный корпус, который в мирное время базировался в центральных российских губерниях (Московская, Рязанская, Ярославская, Владимирская), и вместе с войсками Гвардии и гренадер, находившихся тогда в Петербургской и Новгородской губерниях, составлял второй защитный эшелон страны (первый составляла Действующая армия, состоявшая из 1, 2, 3 и 4-го пехотных корпусов).
Две трети личного состава корпуса составляли рекруты центральных губерний (Рязанской, Тульской, Курской, Орловской и Владимирской) – 32%, и зауральско–сибирских (Пермской, Тобольской, Оренбургской и Вятской) – 30%. При этом, из Тобольской и Оренбургской губерний в 6–й корпус направлялось почти четверть всех призываемых рекрут!
Заметим, что большая часть уроженцев центральных губерний оставалась все-таки служить «на местах»!
Конечно, рекруты и Вятской и Пермской губерний комплектовали в том числе и 1-й корпус, расквартированный в Остзейском крае, и 4-й корпус, занимавший территории Киевской, Полтавской и Черниговской губерний (и воевали, естественно, славно во всех кампаниях). Но все-таки в меньшей степени.
6-й пехотный корпус с тем номером и в том составе «появился на свет» в 1835 году - согласно именному указу, объявленному в приказе Военного министра от 26 апреля 1835 года. Вместе с 5-м корпусом он составлял СТРАТЕГИЧЕСКИЙ РЕЗЕРВ для пополнения Действующей армии и Отдельного Кавказского корпуса. А подчинялись они исключительно Военному Министру.