Всю дорогу, Зоя не глядела на сына, перебирала старые фотографии, украдкой вытирала глаза и перед глазами всплывали теплые картинки, где она еще совсем молодая, счастливая...
-И не стыдно тебе, Зоя? Если сама не умеешь, какого лешего по соседям позоришься?
-Пару носков заказала на зиму, чего уж концерты устраивать?
- А я тебе на что? Да и нашла к кому идти! Не успела ты от ворот Борисовны отойти, та уже побежала трындеть по деревне, мол и Зоя, и свекровка её совсем никчемные, мужикам своим носков связать не могут!
-Просила же не трепаться, хотела тайно сделать! Обещалась ей меда первого, с пасеки нашей достать. Хабалка старая!
Свекровь Зои хитро улыбнулась, догадливо закивала.
-Еще небось, хотела мне как свою работу изъявить? Похваляться потом перед соседями? Шила в мешке не утаишь, Зоя! Сколько тебя учить можно? Пошли покажу как вязать, в сотый раз уже.
-Не, не пойду. Вы, маманя, учите так, что потом душа не на месте у меня, никакого проку. Кричите зазря, а когда я тревожусь хочу спицей кому-нибудь в глаз ткнуть.
-Уж не мне ли?
-Мама, вы совсем уж оговаривать меня только горазды! Я же, как к матери родной к вам!
-Иди уже, плутовка. Митя проснулся.
Зоя отогнала приятные воспоминания полувековой давности, с тоской сложила карточку свёкров в альбом.
Рано покинула их свекровь, по весне, светлым человеком была и ушла как ангелок - вымылась в бане как следует, нарядилась во всё чистое, прилегла отдохнуть маленько, да больше и не поднялась. Больше всех была в печали Зоя - не свекровь провожала, а маму, мамулю, подругу лучшую и единственную.
-Эх мама, мама так и не выучили меня вязанию, не передали свой талант ушли так поспешно.
Не спамши уже двое суток, так явно представила, как Екатерина Федоровна, ласково смеясь, отвечает, словно рукой теплой по щеке проводит.
-Нарочно ушла, Зойка, что бы тебя пустоголовую больше не пришлось учить! Всё нервы мне вымотала, егоза!
***
-Зоя Николаевна, идемте со мной. Поднимайтесь.
Теперь уже от приятных воспоминаний Зою отвлекла работница заведения, что заполняла документы. Митька, сын, посадил её в холле, а сам не стал дожидаться пока оформят, уехал, слегка приобняв растерянную мать на прощание. Зое, всё происходящее казалось таким бессмысленным, страшным.
"Лучше бы я умерла, чем дожить до такого"
Её поместили в маленькую комнату с тремя кроватями, мрачную, на первый взгляд и совсем не уютную. На табуретке, у окна сидела пожилая женщина с вязанием. На приветствие она не ответила, равнодушно продолжив свое занятие.
Накрывшись тонким одеялом с головой, Зоя пролежала так до темноты, даже не спустившись к ужину, а поздним вечером, тоска накатила с такой силой, что хотелось кричать. Было так больно, и никакая боль, что она до этого испытывала не могла сравниться с этой.
С окна дуло, было темно, пахло чем-то чужим, не приятным. Осенняя стужа, сырая и грязная даже ночью давала о себе знать. Женщине казалось, что она сейчас совершенно одна лежит в темном лесу, больше никому не нужная и отжившая свой век. Она сжалась в комочек, слезы уже промочили подушку насквозь, и она никак не могла успокоится, понимая, что всё, так будет до конца её дней.
Содрогаясь в беззвучном плаче, она вдруг замерла - сквозь одеяло почувствовала, что кто-то гладит её по руке, медленно так, с пониманием. Зое даже не нужно было слов, чтобы почувствовать, насколько хорошо понимает её эта рука. Чтобы показать свою благодарность соседке, Зоя затихла. Немного всхлипнув, неожиданно быстро заснула.
Перед тем как сходить на завтрак, позвала соседку, но та устало помотала головой. Зоя спустилась в столовую, с жалостью глядя на людей, что оказались тут. Их было не так много - основная масса лежала в комнатах, не в состоянии спуститься самостоятельно.
Немного походив по зданию, она в плохом настроении вернулась в свою палату. Соседка опять сидела на табуретке, поставленной впритык к окну, посматривала на дождь и вязала из грубой, серой шерсти то ли носок, то ли варежку. Зоя решила заговорить с ней.
-Вы давно тут?
Женщина с подозрением взглянула на неё, оставила без ответа. Ночью соседка долго ворочалась, постанывала, переворачивалась с боку на бок, садилась, ходила тихонько по комнате. Зоя не могла уснуть от того, что она шуршит одеждой, скрипит кроватью.
-У вас что-то болит? Ногам покою нет?
Галя, так звали соседку, водила руками по ногам, пытаясь облегчить боль. Зоя порылась в своем пакете, что-то достала и протянула Гале.
-У меня есть колючка одна, сын привозил с города. Прикладываешь к стопам и легче становится.
Зоя вдруг тоскливо задумалась на секунду.
"Надо же, наверное с заботой обо мне покупал"
Так началась дружба двух женщин. Галя не любила много говорить, больше слушала Зою, как та жаловалась, сокрушалась какого плохого сына вырастила, становилось вроде бы легче.
А когда одна милая, болтливая медсестра рассказала, про Галю, Зое стало стыдно, перестала жаловаться. Совсем никого у женщины оказывается не осталось, было четверо детей, всех похоронила. Недавно справила девяносто лет в полном одиночестве.
После обеда садилась рядом с Галей, смотрела как та вяжет уже вторую варежку. Рукавички получались жесткими, колючими, нитка будто проволока сгибалась под спицами, с трудом пролезала через петлю. Зоя поделилась с подругой мыслями из молодости.
-Свекровь покойная уж как мечтала, что бы я рукоделию обучилась! Да только нервы друг другу трепали, меня выворачивало от нудного занятия, я хотела с мужем гулять, да в обнимку ходить, а она меня заставляла спицами шерсть ковырять. Уж чего только не слышала в свой адрес и руки то не с того места растут и курицу то легче научить! Ругались мы, потом смеялись как дурочки. Хорошая была она, любила меня.
Соседка слегка улыбнулась и отдала вязание Зое. Та вертела в руках изделие, не понимая куда втыкать спицу. Галя нежно обхватила теплыми ладонями руки Зои и плавно стала водить ими в нужном направлении. Через пару месяцев Зоя радовалась как ребенок, глядя на свою первую довязанную варежку, слегка кособокую, неровную, но вполне сносную.
Прошла осень, потом зима. Первые три месяца она выглядывала в окно, в каждом проходящем вдалеке пыталась узнать сына, а потом поняла - он не приедет. Осознала это спокойно, без разочарования, просто перестала ждать. С наступлением весны, вдруг повеселела, стала загадочно улыбаться работникам, а в конце апреля, ушла на прогулку и пропала.
***
То, что на окраине, в бане заброшенного дома Иванцовых кто-то поселился, первый заметил Сашка, многодетный папаша, любитель покутить. Несмотря на многочисленное потомство, всегда находил деньги на выпивку и закуску. Дети ходили в обносках, но не голодали. Жена уже после четвертого ребенка перестала переживать и ругаться на легкомысленного мужа - её он не обижал, пытался помогать как мог, играл с детьми.
-Лида, в доме у Иванцовых баню кто-то топит. Я утром иду, вижу дым с трубы идет.
-Да тебе с пьяных глаз и не такое виделось.
-Да я клянусь тебе, живет кто-то в бане. Я заглянуть побоялся, вдруг беглец какой, бандюга.
Муж и жена, вооружившись палками пошли к соседской бане.
***
Зоя наотрез отказалась от приглашений соседей пожить у них. Сашка особенно звал женщину, ему было не по себе, что та живет в таких условиях.
-Нет, Саша, спасибо, но я больше не хочу жить под чьим-то контролем. Пока могу себя смотреть, буду жить как хочу. Вот дров мне принеси чуток, не откажусь.
К бане потянулись односельчане с гостинцами - кто супу горячего принесет, кто самовар старый на углях. Фуфайку притащили, пару подушек, теплое одеяло. Ни дня не было, что бы к Зое не наведались с угощением, или просто позвать в гости.
Бестолковая, но добрая Сашкина жена, привыкшая к помощи, знала только один способ исправить ситуацию. Ей было лень полоть огород, убираться во дворе, шить одежду детишками, но совсем не лень ездить по району, выпрашивая пособия на детей. Вот и в этот раз она оббила пороги местного и областного сельсовета призывая к совести власти, что пожилой человек живет в бане.
-Вот окочурится она там в холод, а я скажу, что вы бездействовали!
Она даже посоветовала работникам администрации найти детей Иванцовых, богачей, что покинули деревню уже больше десяти лет назад.
-Зря штаны не протирайте, Найдите их, телеграмму дайте. Пусть отдадут свой дом несчастной, он им даром не сдался. В случае чего будут к ней приезжать, коли захочется погостить.
***
Первые холода Зоя встречала уже в своем доме. Старший Иванцов, измученный письмами и звонками, приехал в деревню на своей машине, переоформил документы на имя Зои и уехал радостный, что родительский дом теперь заживет новой жизнью.
Зоя, получив пенсию пошла по селу, пытаясь вернуть добро людям, что оказали ей хоть какую-то помощь. Односельчане обижались, отказывались от денег. Тогда она купила большой мешок белоснежной шерсти и принялась за дело.
Уже через месяц, вся Сашкина семья ходила в одинаковых, пушистых белых варежках, а ближе к новому году больше половины села щеголяла в таких же - белоснежных и мохнатых. Зоя помнила каждого, кто принес хотя бы кусочек хлеба тогда, или просто не прошел мимо бани, заглянул, спросил, как она.
В конце декабря она попросила соседа отвезти её в дом престарелых. Галя так же сидела у окна, смотрела куда-то вдаль. Зою уже не узнала, но, когда та вытащила из сумки мягкие белые варежки с вышитыми цветочками - заулыбалась, прижала к щекам.
-Галя, спасибо тебе, научила меня. Сейчас шарфик начала, хочешь привезу показать, как закончу?
Галя радостно закивала, не отрывала глаз от подарка. Она вышла в коридор и наблюдала, как Зоя долго разговаривала с медсестрами, персоналом. Они показывали ей какие-то бумажки, махали руками, врач чесал затылок и мотал головой.
Вернувшись в тепло натопленный дом, Зоя покормила блинами Сашкиных детишек, посмеялась над тем, как хулиганы угощали кота конфетами. Они теперь часто оставались у неё ночевать, слушали сказки на ночь, давали подлатать свою одежду.
Уложив детей спать, прикрыла одеялом их босые ножки, она достала с полки новую пряжу - разноцветную, веселую, мягкую как пух и старый носок, связанный еще свекровью. Долго изучала его, тянула, выворачивала наизнанку и усмехнулась.
-Сейчас опять начну носок вязать, всё равно варежка получится. Ладно, шут с ним, завтра Гуля переезжает ко мне, надеюсь научит меня....
