1 сентября 1954 года я пошел в первый класс школы № 142 города Москвы, что у Белорусского вокзала, а в конце августа того же пятьдесят четвёртого Элвиса Пресли пригласили в профессиональную студию сделать пробные записи для последующего их выпуска на виниле. В одном из перерывов записи Элвис под гитару спел известный негритянский стандарт «That’s all right, mamma». Пресли спел песню по-своему, чем удивил профессиональных продюсеров. Они предложили Элвису записать несколько песен в подобном стиле. И к концу года порядка десяти песен Элвиса были успешно проданы на рынке, а стиль, в котором они были исполнены, назвали рок-н-ролл. Ритм с яркой второй долей и акцентированным басом завоевал достаточно быстро США и Европу.
Жесткий железный занавес не пропустил эту веселую музыку в СССР, а в штатах появились яркие звёзды, певшие песенки в бесшабашном музыкальном стиле. Бил Хэйли, Чак Берри, Фэтс Домино и ещё несколько ярких певцов в Америке: Джонни Холлидей, Адриано Челентано взрывали в Европе зрительные залы развеселыми ритмами. Эта музыка сильно отличалось от того, что пели и играли до войны и сразу после ее окончания. Бэби-бум не давал музыкантам возможности остановиться. Тинэйджеры требовали новой, именно своей, музыки и она не могла не появиться. И в Америке, и в Европе начали появляться новые певцы и ансамбли. Наука тоже не стояла на месте: появились новые инструменты (гитары, бас-гитары), усилители, микрофоны и как следствие появился новый звук, который все чаще называли роковым. Рок-н-ролл и стилистика, появившаяся как следствие развития рок-н-ролла, стали модны по обе стороны Атлантики. Но это явление пока не зацепило нашу Родину.
И пока Элвис распевал свои «тюремные роки» и «гончих псов», я в младших классах ходил на уроки пения и хора и пел, получая громадное удовольствие, второй голос в русской народной песне «Среди долины ровныя». Я не слышал рок-н-ролл, но музыка звучала вокруг меня постоянно: из радиотрансляции, в парке в исполнении духового оркестра, в кинотеатрах перед сеансами кино. И я впитывал ее в себя. Но самое главное, близкие мне люди пели и играли народные песни во время праздников и просто для того, чтобы скрасить свой досуг. Взрослые принимали меня в свой хор и мне даже иногда позволяли солировать. Сказать, что мы пели уж очень качественно, в лучших традициях народного творчества, не могу, но пели громко. А потом меня отдали в музыкальную школу учиться играть на баяне. Я успешно изучал технику игры на инструменте: и кроме этюдов Черни и Гедике я лихо играл «танцули», выучив модные песенки советского и итальянско-французского разлива. А однажды у меня появились ноты песенки в стиле буги-вуги. И я научился играть на баяне, лихо играя пульсирующий бас левой рукой. А ещё иногда из соседских окон в нашем переулке я слышал не очень понятную музыку на английском языке. Музыка звучала сквозь отчаянное шипение (это так звучали песенки на «костях»), была не очень понятна, но вызывала во мне тревогу и волнение. А вскоре по телевизору начали показывать на втором канале пробные цветные фильмы и в Фильме «Совершенно секретно» была новелла «Иностранцы» о стилягах. И вот на нашем ТВ в открытую звучит рок-н-ролл, и я его полюбил - Джерри Ли Льюис, Литл Ричард отравляли мое неокрепшие сознание.
Рок-н-ролл победил меня, я его полюбил. И я стал целеустремленно искать его: по радио, на пластинках, в кино. Пытался играть его на баяне, но было не очень похоже. Только потом, услышав, как играет «Twist again» мой приятель на гитаре, я начал осваивать шестиструнку, и все чаще звучало похоже на оригинал. Гитарные песенки, которые пели бардоменестрели, давались мне легко, я все чаще зависал в битлятине. Успехи в английских песнопениях делали меня «особенным» и давали ощущение собственной значимости и индивидуальности. Ощущения, что я своими тлетворными песенками взрываю какие-либо идеологические основы не было, да и аудитория была не сильно велика.
Но вскоре меня пригласили играть, пусть в самодеятельную, но популярную в Москве и области группу «Ребята». Мы пели и играли англо-американские хиты, начали придумывать свои песенки. Был ли это рок? Да, тогда и термина такого не существовало. Был протест - непременный компонент рока (мы пели по-английски, носили длинные волосы), но в текстах мы ещё и не думали критиковать строй и прочие устои. Перевоспитывали ли нас? Иногда, во всяком случае нашу группу вызывали в различные парткомы, но не очень прессовали. А потом меня пригласили в профессиональную группу «Веселые Ребята», где мы были правофланговыми советской песни. Рок? Ну, пели композиции «Rolling Stones» и «Monkeys», носили клеша и длинные волосы… Пожалуй, и все… В «Голубых гитарах», где я после «ВР» работал, история была примерно такой же. Отличие было в том, что в одном ВИА пели Лерман, Пузырев, Буйнов, а во втором Дюжиков, Валов, Дегтярев. Своих песен (композиции авторства худруков ансамблей не в счёт) ни там, ни там не пели. Я? А что я? Ну пел «Сувенир» Демиса Руссоса в «Гитарах», пел в «Веселых ребятах» «Mrs. Vandebilt» и «Little Man» (Sonny & Cher), которая в русском варианте называлась «Поезд моей жизни»... и что? Это рок?
А вот в «Пламени», куда я отправился потом на работу, все было значительно сложнее и интереснее. Наш худрук Сергей Березин, добившись с ансамблем значительных успехов, решил резко изменить курс нашего корабля и стать коллективом, поющим серьезные стихи, положенные на музыкальную основу, которую все чаще стали называть рок-музыка. Поэтами, с которыми, пусть виртуально, решил посотрудничать наш шеф, были очень авторитетны: Левитанский, Евтушеко, Тушнова, Тарковский, Ахмадуллина.
Причём Сергей Владимирович не только сам писал музыку, но он ещё щедро разрешил нам, рядовым музыкантам коллектива, попробовать создать песни на стихи вышеупомянутых авторов. И у Петерсона, Шачневой, у меня получились песни, которые наш рулевой включил в репертуар ансамбля. Но… Но творческая жизнь ВИА под руку шагает со СМИ. А радио с телевидением Березин не «окучил». И зритель, готовый разразиться овацией на песни «Идёт солдат по городу», «Оксана», недоумевал, услышав рок, вернее даже арт-рок (видеоряд нам смастерил режиссёр В. Спесивцев). Ну, не хотел зритель серьёзки, он пришёл веселиться. А играли и пели мы неплохо, в чем Вы можете убедиться, послушав песни, записанные «Пламенем» в то время.
Ко двору пришёлся и мой «треснутый» голос и умение в нужном месте его расщеплять. Честно говоря, я сейчас не могу сказать: получился ли «Кинематограф» (так называлась наша программа) или нет? Но хорошую прессу мы имели, и авторитетные авторы Д. Ухов, А. Троицкий комплиментарно отзывались о наших умениях. Здорово, что многое из того, что мы тогда наваляли, было издано.
Полюбопытствуйте, господа.
Продолжение следует...