Старый табурет с нетерпением ждал своей очереди: скоро его подхватят крепкие мужские руки и вынесут из комнаты, как шкаф, диван и стулья. Но громко хлопнула входная дверь. В замке заскрежетал ключ.
«Стойте, меня забыли!» – закричал табурет. Но люди не услышали. Они не понимали язык вещей.
Табурет остался в пустой комнате. Шли дни. Отчаяние сменилось гордостью: «Я почти как трон», – он видел давно в одной из телевизионных передач как одиноко тот стоит в огромном зале.
Приходили какие-то люди, суетливо стучали кулаками по стенам, топали по полу, косились на табурет.
– Нет, не подходит, – говорили они и уходили.
Табурет ёжился от обиды и непонимания: «Почему я не подхожу?»
Но однажды в комнату вбежала девочка лет пяти, а следом вошли молодые мужчина и женщина. Они не топали по полу и не стучали по стенам.
– Какая светлая комната, – восторгалась женщина. – Вид с балкона чудесный. Наш вариант!
– И своих денег хватит, занимать не придётся, – резонно добавил мужчина. – Что, брат, – обратился он к табурету, – бросили тебя? Скучно одному?
Табурет ответить не успел, девочка поволокла его к окну:
– Я тоже хочу вид!
– Смотри, не упади, – вскрикнула женщина. – Ему, наверное, лет сто!
Мужчина проверил табурет на устойчивость:
– Намного прочнее современной мебели. Раньше всё делали с душой. Это сейчас сплошная штамповка. Прощай, брат! Скоро тебе будет весело, – он аккуратно затворил дверь за собой.
Через неделю новые жильцы въехали в квартиру. Табурет оказался в самом центре событий. На него вставали, когда вешали шторы, вворачивали лампочки, вбивали в стены гвозди для шкафчиков.
«Как хорошо, когда ты кому-то нужен», – кряхтел табурет и стойко держал того, кто называл его братом.
Новая мебель презрительно поглядывала на старожила и роптала:
– Зачем тут эту рухлядь? Весь вид портит!
«Вдруг меня отправят на помойку?» – содрогался табурет. Успокоился он быстро. Саша, так звали девочку, очень привязалась к нему и везде таскала за собой: на кухню, чтобы достать с полки конфету, в ванную, дотянуться до умывальника, садилась просто так, поболтать ножками.
– Терпи, брат! Я предупреждал, – подмигивал Сашин папа. – Дойдут руки, я тебя облагорожу.
Он сдержал слово. Табурет беззвучно заливался смехом от щекотки, когда мужчина счищал с него потрескавшуюся краску. Саша вертелась рядом.
– Ему не больно? – косилась она на стамеску и другие инструменты.
– Ого! Нашему старичку больше века, – сообщил папа. – Смотрите, что я нашёл. – На внутренней стороне сиденья красовалась медная пластинка «Мастеръ Алексеевъ».
– Ничего себе! – воскликнула мама. – Раритет.
Потом папа пошёл на балкон. Саша увязалась за ним.
– Иди в комнату, холодно, простынешь, да и запах…– папа покрывал табурет краской.
Но дочка не послушалась. Ей хотелось видеть преображение табурета.
А на другой день у Саши поднялась температура. Табурет очень переживал, что из-за него малышка заболела. Он стоял у кроватки девочки и молча рассказывал о своей жизни. О том, что самая первая хозяйка тоже была маленькой девочкой и жила с отцом, потому что мамы у неё не было. Как позже она, уже взрослая, купала своего первенца Петю в жестяном тазу, стоящем на табурете. Как Петя пролил на него целый пузырёк чернил, когда учился в школе, и о горючих слезах хозяйки и совсем молоденькой Петиной жены, получивших похоронку с фронта.
«Зима тогда стояла лютая, морозы под сорок. У Пети сын родился в самую стужу. Меня чуть в печке не сожгли. Дров не было. И не только дров. Хлеб по карточкам. И того мало. Хозяйка свой паёк разжёвывала, в тряпочку заворачивала и внуку в рот вместо соски совала».
Табурет услышал, как всхлипывает диван:
– Жалко маленького.
– Он выжил и вырос большим, – ответил табурет. – Недавно Константин Петрович к сыну переехал.
– Ты прости нас, – проскрипел стеллаж. – Мы не знали, что у тебя такая интересная биография.
– Да чего там, – сконфузился табурет.
– Ещё что-нибудь расскажи, – попросило зеркало.
И он рассказывал. О проделках сынишки Константина Петровича, названного в честь деда, о новогодней елке, которую он чуть не поджёг, изобретая бенгальские огни, о книгах, которые мальчик читал.
Саша спокойно спала под его рассказы и выздоравливала.
– А можно прежнего хозяина, дедушку Константина, в гости позвать? – спросила Саша маму после болезни.
– Можно, – не раздумывая согласилась та. – А откуда ты знаешь, как его зовут?
– Просто знаю, – Саша погладила рукой табурет.
Он благодарно улыбнулся: хорошо, что есть люди, которые понимают язык вещей.
Наталья Литвишко
