Раэ очнулся от того, что у него прямо под носом стрекотали крылья альвов. Он чувствовал ветерок от их крылышек и сыплющуюся с них пыльцу на щеках. Так близко подлетели? Он не сразу смог разлепить глаза – его отросшие после палева ресницы склеились так, что не давали раскрыться векам. И Раэ почувствовал, как чьи-то маленькие… лапки?.. да, лапки разбирают его слипшиеся ресницы и тянут за веки. Ну-ну… нельзя ж так! И Раэ удалось раскрыть глаза. Прямо перед его носом реял тот самый альв с желтым фонариком на хвостике и с отрубленным ушком. Раэ впервые встретился взглядом с бисеринками глазок альва, увидел, как тот потешно зажимает себе ротик и при этом почувствовал лапку альва у себя на губах. «Молчать?» Что ж, он достаточно убедился в разумности альвов, чтобы поверить в их способность дать ему такой знак.
Еще немного придя в себя, Раэ припомнил, что альвы вот так уже несколько раз его пытались вырвать из темноты, в которую он неизбежно проваливался. На этот раз ему удалось удержать сознание и повернуть голову. Ох, как его после этого замутило! Где он? Что это за потолок с лепниной? На чем он лежит? А, это спальня Ткачихи… Он что, на ее постели? Обложенный кучей подушек? Шелохнулся еще раз… ой, как его мутит! Простыни – шелковые… а еще он ощутил унизительную прорезь для судна в тюфяке… ой, как он влип! Это кто же за ним так смотрит… Это ж насколько он беспомощен… Это ж сколько времени… Раэ повернул голову, увидел рядом с кроватью ларь заставленный зельями в разных флаконах, склянках и чашах… и от одного вида всего этого ему стало дурно…
Альв с желтым огоньком протестующее зацвиркал, шлепнул Раэ лапкой по щеке. Не отвлекаться! Раэ снова встретился взглядом с летучим малышом. Тот внимательно оценивающе оглядел лицо Раэ, затем развернулся воздухе и что-то запищал в сторону. Ему со стороны ответили таким же писком. Затем запищали в отдалении. Еще в отдалении… Раэ обратил внимание на притворенную дверь. Оттуда пробрались два альва с зелеными огоньками, которые вдвоем что-то волочили в лапках. К ним подлетели два других, один с синим огоньком, другой с красным, приняли это что-то у своих собратьев и понесли к Раэ.
Альв с желтым огоньком подхватил третьим этот светлый предмет и поднес к самому лицу Раэ. Это оказался тот самый свиток, который по требованию колдуна доставила в Кнею почтовая ворона. Альвы развернули его перед самым носом больного, так, что читать в такой близости было не просто, к тому же они держали текст кверху ногами, а мысли у Раэ путались. Он был так слаб, что боялся шевельнуть рукой, которая у него тотчас задрожала. Нет, он не сможет взять свиток – каждое усилие давалось с трудом. Но Раэ сообразил, чем рискуют альвы, как им непросто было его растормошить и по цепочке с кухни принести этот свиток. Раэ жадно вперил глаза и заставил себя читать, быстро -наскоро. Как переданную перед экзаменом друзьями записку с правильным решением. Сначала прочти, потом пойми что можешь!
И Раэ смог. Строчки, написанные красными чернилами поплыли у него под веками, ему приходилось перечитывать не по разу, чтобы зацепиться сознанием за смысл. Альвы тревожно цвиркали, поторапливали. Когда Раэ осознал, что тут написано, то откинул голову на подушки и просипел сквозь дурноту:
-Все!
И альвы тотчас, стрекоча, помчали бумажонку назад где взяли. Несколько мгновений спустя притворенная дверь раскрылась полностью. Послышался шорох платья, пошла легкая волна аромата гардений, от которого Раэ застонал – даже ощущение запахов приносило ему мучение.
-Кыш! Кыш! – послышался голос Мурчин, ее холодные пальцы коснулись его щек, смахивая пыльцу альвов.
-Чш-ш, чш-ш, - раздалось над Раэ и он почувствовал, как к его губам прикасается перо, с кончика которого ему капают в рот какое-то терпкое лекарство, после которого он почувствовал себя легче, а может ему стало лучше от того,что, от него просто в тот миг все отстали?
Вскоре Раэ ощутил себя в тонкой полудреме. Мысли порой складывались во что-то внятное. Или же он ловил себя на том, что во сне что-то пытается тайком от самого себя обдумать. Кстати, а что? Ах да, то, что было написано в том объявлении, которое было приколочено к площадному столбу, сорвано вороной и доставлено в Кнею. Что-то там было такое, чему Раэ положено было удивиться… он несколько раз припоминал и несколько раз по новой удивлялся. Ах, да, это объявление дала любовница его отца и велела приколотить на каждом углу и на каждом столбе и скрепила каждое объявление своей собственной печатью куртизанки, которую Раэ волей-неволей научился узнавать, хотя глаза бы его на эту печать не глядели. Как положено, на полях каждого объявления был вручную нарисован лучшими каллиграфами узор, который сейчас плавал под веками Раэ, и еще объявление было надушено особыми духами, которыми имела право пользоваться только Катвиал Червонные Кудри. Увы, Раэ знал этот запах не понаслышке, в отличие от своих однокашников, которые как могли описывали его с чужих слов. Проклятые запахи! Раз в жизни учуешь – ни с чем не спутаешь!
В этом объявлении Катвиал писала, что уплатила похороны, заупокойную службу в храме и угощение на поминках из своих средств, атак же она заплатит двести тысяч марок золотом тому, кто отловит ведьму, убившую Раэ Наура-Олмар, и доставит ее в колдовскую палату Авы для следствия и суда. Так же она платила… половину медного гроша тому, кто доставит ведьму в Аву мертвой! Половину медного гроша? Мысль Раэ скользила вокруг этой нелепицы. Половину медного гроша стыдно опускать в кружку даже нищему, который может его выудить и швырнуть в спину подавшему, да еще плюнуть вслед под улюлюканье прохожих, которые посмеются над тем, кто не может подать достойную милостыню и не пойми чем звякает в нищенской кружке. Издевательская плата за смерть… и двести марок золотом за живую ведьму. Какие двести марок? Двести тысяч, больная ты голова! Это сколько золота? Если Раэ сядет на одну чашу весов, а на другую насыплют этого золота… тогда нужен будет второй Раэ, чтобы перевесить! А у Катвиал есть такие деньги? И сколько она вбухала в его похороны? И с чего это его похоронили, коли он еще живой?
-Она что, с котомкой по миру пойти собралась? - услышал он собственный удивленный голос, возвращающий его в реальность.
-Кто, Фере? – ласковый певучий голос Мурчин над ним.
-Ты ее не знаешь…
И снова проваливается в сон. Затем выныривает, потому, что мысль работает, подкидывая вопросы. С каких это пор любовница его отца так озаботилась местью за Раэ, за того самого Раэ, который должен быть как кость в ее горле, который, что ни говори, стоит на пути благополучия ее детей? Да она должна пир горой закатить, если до нее дошли слухи, что он, Раэ Наура-Олмар, сгинул! А. ну да, вот и закатила. Значит, считает его погибшим? Ах да, то, что его считают погибшим, так даже лучше… для мамы… Только бы она не узнала, что ее сын попал в позорный плен! Пусть лучше считает его мертвым!
-Это хорошо, это хорошо, - поймал себя Раэ на том, что напевает вслух.
-Что хорошо, Фере? – ласковый напевный голос Мурчин над ним.
-Я мёртвый, я мё-ортвый…
-Глупыш, - шепот над ним, - ты себя чуть не убил, но ты поправишься…
Раэ снова засыпает и выныривает с вопросом: почему Катвиал изменила своей привычке? Все это время, всю его жизнь, она делала вид и весь мир заставляла делать вид, что не существует Ар Олмар и уж в тем более не существует Раэ. Это была ее своеобразная защита против молвы, которая упорно ей приписывала козни против сына соперницы. Вообще-то, нелепые. Время от времени всплывали упорные слухи о том, что она якобы наслала на Ар Олмар порчу, чтобы та не сумела разрешиться от бремени. Ну что за глупости? Что это за порча такая, если Раэ родился крепеньким - здоровеньким? Она, конечно, куртизанка, потаскуха, осквернительница чужого брачного ложа, на ней и так вины достаточно, лишнюю-то, чушь такую, зачем приписывать? Разве что потому, что она к женщине такого сорта хорошо липнет? Затем до Раэ доходили слухи о том, что это якобы она засунула Раэ в Цитадель, где его третируют-мордуют-гнобят, чтобы поскорее извести. Вот уж бред полный. Почему-то не все верили, что это было решение его собственной матери и еще меньшее число людей верили в то, что это решение верное. Как сама Катвиал отнеслась к тому, что ее соперница засунула своего единственного сына в полувоинскую-полумонашескую обитель, Раэ знать не знал да и не заботило его это. Но вот слухи, которые выставляли Катвиал гораздо большим врагом, чем она была на самом деле, все-таки имели место. Был даже случай, когда Раэ и Матэ траванулись в саду Цитадели, куда залезли в тихий час и обожрались зеленых слив. Их тогда обоих потом здорово полоскало. Ну да, бегали в деревянный домик за казармой наперегонки, было дело. Ну, было и прошло. В ту весну, вообще богатую на события, Раэ успел на тренировке сломать ногу и срастить, получить тепловой удар, увязнуть в болоте на учениях и подраться с парнями из крыла водной нечисти… ну как подраться, один раз он кому-то смог хорошо врезать, а потом явился перед очи Вирраты с таким развороченным лицом, что тот его и не узнал. В общем, у Раэ была жизнь такая, что он и забыл про эти сливы, пока памятка о них не вернулась в виде сплетни, что это якобы Катвиал пыталась его отравить да еще мышьяком.
-Вот кому-то ж надо было сочинять такие сплетни! Кому-то ж было до этого дело! – возмутился вслух Раэ.
-Фере, - опять голос Мурчин, - ты такой смешной, когда сердишься…
Возможно, все эти годы связующим звеном между Катвиал и Ар Олмар только и были, что эти безосновательные сплетни, которые наверняка доходили до обеих и в лишний раз напоминали о взаимном существовании, о котором обе стороны хотели вспоминать как можно меньше… Так зачем теперь Катвиал так озаботилась местью за Раэ?
Вяло текущие мысли складывались как мозаика, переставлялись, крутились в голове так и эдак, пока не сложились в догадку. Катвиал приписывали желание смерти Раэ… А раз так, то что сейчас болтают те люди, которые думают, что он пал там, сожженный в Мертвом Городе? Что это любовница его отца приложила к этому руку! Богатая… красивая… как положено быть ведьме... и сын ее ненавистной соперницы сожжен ведьмой… У-у-у, как ты вляпалась, Катвиал! Как это могут повернуть твои соперницы, завистники и враги? А как это могут использовать политические соперники его отца…
-А, ну да, тебя же обвиняют в моей смерти! Точно!
-Вот как раз в твоей смерти меня не обвиняют, дурачок. – насмешливый голос Мурчин, - ты не нужен никому. Кроме меня…
-Вот дура!
Смех Мурчин.
Да-да, Катвиал думает, что так себя обелит - этими объявлениями. Или что так быстрее схватят и допросят настоящую ведьму и убийцу. Или что за такие деньги просто назначат какую-нибудь виноватую и приволокут на суд! У-у-у, как ты вляпалась, Катвиал, раз прибиваешь к каждому столбу такие объявления и оповещаешь весь город на общественных поминках!
-У-у-у…
-У-у-у, просыпайся, Фере, пора принимать лекарство.
-Не хочу.
-Уже споришь со мной. Значит, тебе легче…
Раэ и в самом деле становилось все легче и легче.
Среди ночи, в полной темноте, он очнулся от голода, сумел сесть, осознал, что сковывающей его слабости почти нет. Он завернулся в простыню и на ощупь пробрался в кухню. Там обнаружил остатки лукового супа, там же обнаружила его Мурчин, которая вошла в кухню со светящимся шаром над головой.
-Очень, очень хорошо, - промурлыкала она, глядя, как Раэ пьет суп прямо из горшка, - я тебе, конечно, сварила куриный бульон, но готова тебе отдать свой ужин…
Раэ грохнул горшок на стол и с минуту оба мерили друг друга взглядами. Мурчин стояла, прижавшись к дверному косяку и насмешливо смотрела на охотника.
-Ну, скажи что-нибудь, - сказала ведьма, - чего молчишь?
-А чего говорить-то?
-Да хотелось бы узнать, все ли в порядке у тебя с головой после того, как у тебя были внутренние кровоизлияния… хорошо что не в мозгу… чудом, что не в мозгу… хотя после того, что ты выкинул, я могу судить, что мозгов у тебя, по ходу, нет. Фере, ты хоть сейчас понимаешь, что сотворил?
-Ой, я спать хочу. Я еле на ногах держусь… давай завтра…
Раэ пошлепал мимо ведьмы босыми ступнями, ежась под простыней, пересек гостиную и попытался нырнуть в свою прежнюю комнатушку, но та оказалась на запоре.
-Нет-нет, иди в спальню, хватит тебе прятаться в этом дурацком чулане!
Раэ заторопился в спальню – лишь бы ведьма от него отстала. Но та от него и не думала отставать. Проводила до постели и даже откинула ему одеялко. И еще рядом на краю кровати села.
-Фере, ты понимаешь, что чуть не погиб? – мягко спросила она.
-Я так спать хочу…
-Хватит спать. Ты уже неделю дрыхнешь. Еще выспишься. Я неделю с тобой не ругалась, знаешь, как соскучилась?
-Я тебе что, не надоел? – спросил Раэ, - да, я помню, ты со мной все это время возилась… Но я все равно сейчас очень хочу спать.
-Хватит тебе.
-Имей совесть, будь человеком, а?
Мурчин прыснула как в первый раз, когда услышала про Раэ шутку про совесть и человека. Совести по ее мнению не существовало, а человеком она не была.
-Ты понимаешь, что он мог тебя убить? Ты понимаешь, как они боятся за свои филактерии? Понимаешь или нет? – настойчиво переспросила Мурчин и склонилась так, что в ночном полумраке стало видно ее лицо – нежный овал и блеск миндалевидных бирюзовых глаз.
-Понимаю, - спокойно сказал Раэ, - на то и был расчет.
-Расчет? У тебя еще был какой-то расчет, когда ты такое выкинул?
-Да. Нет ничего хуже некромантовых войн. Что угодно, только не они! Ради того, чтобы их не было... я ... Надеюсь, ковен этого самого Ретеваро больше сюда не сунется?
-Не сунется, - усмехнулась Мурчин, - у него была только одна возможность. Да и та по моей оплошности... когда я была слишком наивной...
Он хотел спросить, что сотворил лич с непрошенными гостями, но сдержался. Правило ни о чем не спрашивать ведьму он еще для себя не отменял.
...И Раэ почувствовал, как с краю постели наклонило перину: ведьма облокотилась на кровать совсем рядом с ним. Он слышал ее дыхание.
-Сейчас темно, поговорим когда свет будет? – попытался Раэ опять уйти от разговора.
Ведьма щелкнула пальцами, и над головой Раэ завис маленький молочно-белый шарик света.
-По глазам бьет! – возмутился Раэ, закрывая руками лицо, - ты меня ослепила!
-Ах да, я забыла, что зрачки у людей не могут резко сужаться.
-Круги перед глазами теперь плавают… Ну зачем оно тебе… й-й-й…
-Ну до чего же вы люди неудобны в своей немощи!
Раэ приподнялся на локте и принялся тереть глаза.
-Вот и шла бы к тем, кто поудобней. Вон какая хорошая компания к тебе приперлась. Что с ними не пообщалась побольше?
Мурчин усмехнулась и взъерошила ему отросшие волосы. Она уже почти лежала на кровати рядом.
-Дружочек, ты понимаешь, что ты одна сплошная немощь? Как ты осмелился пойти против них?
-Да я и так знаю, что живым из твоей Кнеи не выберусь. По большому счету мне все равно, кто меня прихлопнет.
Рука ведьмы на голове Раэ дрогнула и как-то бессильно соскользнула.
-Может, ты не понимаешь ничего? Тогда, в купальне, ты с такой легкостью просил себя убить. И у меня была такая мысль. И потом, когда полез к личу… Ты не понимаешь, что доиграешься?
-Да что ж тебе по сто раз надо повторять? Я понимаю, что живым из Кнеи не выберусь. Сам на себя я руки наложить не могу. Не я себе жизнь дал, не мне ее и пресекать. Но рано или поздно ты все равно…
-Заладил! Я иногда сама себе удивляюсь, что решила взять мальчишку из Цитадели. Вот упрямый лоб! Как вышибить из тебя это глупое воспитание? Ты думаешь, что у тебя есть душа, и она после смерти в рай попадет! Нет ее! Ни у растений, ни у животных, ни у людей! После смерти – небытие. Все существует только пока живет!
-Личу расскажи. Вот кто жаждет небытия после гроба.
Раэ получил щелчок по носу.
-Не тебе, порстецу, судить о таком! Я, так уж и быть, буду беречь твою немощь, пока ты не поймешь сам, что души нет. Лишь бы у меня хватило терпения сносить твои выходки. Ладно, тут с тобой все ясно. Но мне непонятно одно – с чего ты стал меня защищать, если говоришь, что я для тебя такая, как они.
Вопрос был задан в пустоту.
-Зачем?
Раэ опять смолчал.
-Скажи, не томи, иначе я не знаю, что с тобой сделаю.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Глава 43.