Хитрое ли дело - квас готовить. Редкий иностранец вообще поймет, о чем идет речь. Да и у нас уже привыкли к покупному. А еще недавно хозяйка, не располагающая своим секретом этого древнего напитка, слыла почти оригиналкой. Во всяком случае, на просторах от Калининграда до Владивостока точно.
Но даже она была наслышана о если не простоте, то некоторой лаконичности процесса. С другой стороны, непринужденность рецепта, как правило, требует дисциплины и скрупулезности. В этом деле главное - четко следовать методике. А здесь от выдержки как продукта, так и квасника зависит если не все, то очень многое.
Иностранный дипломат, конечно, не хлебный напиток, но определенного брожения тоже требует. И это хорошо понимали наши предки. Те, что все делали неспешно, как известно. Не только ели. Это сейчас, в век бургеров, пиццы и лапши быстрого приготовления, посла принимают чуть ли не по приезду.
А потом еще удивляемся злой изжоге и черной неблагодарности атташей и амбассадоров. Вот раньше толк в этом деле знали. Подержат их под караулом, доквасят до нужной кондиции. Подождут, когда пузыри нетерпения с шипением начнут выходить наружу на непонятном наречии. И вот только тогда оказывают честь великую, долгожданную.
Наступал тот день, когда иностранному посланнику объявляли дату аудиенции. И делали это не просто, а накануне, затем на пороге и даже в преддверии. Специально уполномоченные на то приставы несколько раз приходили и разъясняли важность самого события приема и, естественно, приготовления к нему.
В назначенный день утром приставы, те же, что и вчера, только наряженные в богатые парчовые одежды, приезжали по месту расположения иностранной делегации, то есть в посольский дом. Они предупреждали о скором прибытии бояр, в обязанность которых входило сопровождение посла к Государю. И разъясняли порядок встречи с ними и процесса следования до царского дворца.
Численность боярской свиты зависела от степени важности посольства, но всегда была довольно многочисленна. По прибытию к посольской квартире они сходили с лошадей и, оставаясь на дворе, степенно ожидали появления посла. При этом задача состояла в том, чтобы иностранец выходил к ним навстречу как можно дальше от крыльца.
Собственно, сопровождающими были не только бояре. Все лошади и кареты с возницами входили в состав эскорта. Да к тому еще на всем пути следования, вплоть до Спасских ворот Кремля, по обеим сторонам дороги, проложенной по улицам Москвы, стоял стрелецкий караул. Как правило, в несколько тысяч бердышей. Улицы были полны праздного люда, спешащего полюбопытствовать. Они интересное любили. Что может быть еще понятнее нам, живущим в век хайпа.
Скорость продвижения делегации в пути регулировалась старшим из сопровождающих бояр. И зависела от поступающей с посыльными информации о готовности Царя занять Престол. Послы должны прибыть сразу после, ну или через несколько минут, но никак не позже. Негоже царю ждать. В общем, дело куда более хитрое, чем выдерживать дипломатов в карантине или даже иностранцу готовить квас.
Со стороны Спасских ворот во дворец вели три лестницы. Как разъяснили секретарю посольства Священной Римской Империи Адольфу Лизеку, посетившему Россию в 1698 году, по средней водили посланников турецких, персидских “и прочих бусурманских”.
По правой - послов христианских держав. Левая была предназначена для оказания особых почестей. Здесь проходили посланники стран дружественных либо тех, отношения с которыми значили слишком много. Вот тут государственная религия не имела никакого значения.
Посередине лестницы дипломатов встречали советники Государя и сопровождали их до входной двери. Затем перестраивались и следовали за делегацией. Впереди которой теперь шли бояре первостепенные, то есть из наиболее влиятельных на тот момент родов.
Сигизмунд фон Герберштейн, посетивший Москву дважды в составе дипломатических миссий Священной Римской Империи, подметил в 1526 году, что при появлении посла и сопровождающих его лиц в палатах Кремля никто из присутствовавших вельмож не только и виду не подал, но и не попытался приветствовать иностранцев.
Более того, все ранее знакомые дворцовые и приказные чиновники придерживались точно такого же поведения, что и все остальные. Даже если с ними пытались разговаривать или просто приветствовать. Они оставались величаво неподвижны и патетически безучастны.
Торжественность приема подчеркивалась длинной и запутанностью маршрута, проложенного через вереницу палат, заполненных людьми разного придворного достоинства. Князья и бояре, служилый люд и наиболее именитые купцы. Которые присутствовали скорее для массовости, чем для обсуждения торговых вопросов. Главное, чтобы в глазах пестрило от парчи и мехов, длинных, до пят, ферязей и высоких, в потолок, горлатых шапок.
Ричард Ченслер, бывший в 1553 году посланником при дворе Ивана Васильевича IV, рассказывал, что когда он вошел в палату, где сидел Русский государь, то располагавшиеся на лавках вдоль стен бояре встали как один и сняли головные уборы. По его мнению, там присутствовало около ста именитых аристократов.
Бернгард Таннер, посетивший Москву в 1678 году в составе посольства Речи Посполитой, насчитал до пятисот представителей высшей знати, приветствовавших посла князя Чарторыйского. Понятное дело, ведь речь шла о заключении Вечного мира, в то время как Ченслер в Россию попал вообще случайно.
Посол Герцогства Гольштейн-Готторпского Адам Олеарий так описывал увиденное в 1634 году. Алексей Михайлович сидел на престоле, возвышающем его над всеми. С правой стороны от Государя на стене висел образ Спасителя, а над головой - Божией Матери.
Трон Царя располагался не по центру помещения, а несколько правее между двумя небольшими окнами. С правой стороны на пирамидальной подставке, отделанной чеканным серебром, покоилась Золотая Держава. И ее, и Государя по обеим сторонам охраняли четыре рынды в белых одеждах, точнее в турских кафтанах. Вооружены телохранители бердышами, также отделанными серебром.
Алексей Михайлович держал в руке золотой посох с крестообразным навершием. Видимо, он был довольно тяжел, так как Царь периодически перекладывал его из одной руки в другую. На нем была длинная, до пят, расшитая одежда. Меховая шапка, украшенная драгоценными камнями и золотыми нитями, лежала около него на скамье. Государь был без головного убора.
Рядом с царской шапкой, на той же скамье стояла лохань, которую упоминал не только Олеарий, а практически все, кто писал о посольствах в период от Ивана III до Петра I. Сосуд сей поражал всех иностранных посланников. Поражал неприятно и даже больше, чем сидение в Посольском доме или квас, которым их навязчиво угощали.
Дело в том, что в тазике сем Государь Всея Руси моет руки после общения с дипломатами. Важно, что с послами именно что государств Католических. Более того, процедура проходила публично, напоказ.
То есть посол европейской державы, уже наслышанный о таком обычае, сначала видел золотую лохань с полотенцем на скамье, а затем в конце приема наблюдал, как Православный царь моет руки. Как тут не зашипеть, наподобие кваса, не изойти пузырьками гнева? Но нельзя. Ведь иностранный посол - не хлебный напиток все же. А с другой стороны, это они еще про коронавирусную пандемию ничего не слышали.