...Теперь самое время остановиться и задуматься: так что же на самом деле творилось в осажденном Ленинграде?, и почему так разительно противоречивы воспоминания даже людей, лично переживших эту трагедию? Кто из них лжёт? Те ли, кто ел в блокаду собственных детей, или кто в то же самое время питался пирожными?.. А если обе стороны не лгут, то как можно совместить их совершенно несовместимые откровения? Хм... Оказывается, обе правды имеют право на существование. При условии, разумеется, беспристрастного и справедливого к ним подхода. По-другому, если не вырывать из общего реалистического контекста предоставляемые обеими сторонами аргументы, а исследовать их максимально честно. Что я и попытаюсь сейчас сделать. А чтобы историческая картинка была предельно объективной, я не стану загромождать ее личным, а потому субъективным "умствованием", а разложу буквально "по полочкам" каждый из пунктов доказательных доводов "независимых" демагогов, о которых я писала в четвертой части своего "Тринадцатого дракона".
И начну я с конца, с последнего, 5 пункта, который указывает на отсутствие в свидетельствах о смерти блокадников посмертных голодных или дистрофических диагнозов. По-другому, как могло получиться, что в то время, когда люди массово умирали от голода и необратимой дистрофии, ленинградским докторам такие факты были "не известны"?..
Разгадку такого рода феномена я нашла в книге академика Лихачёва. Вот как он описывает, в частности, смерть и похороны своего отца:
"…Умер отец. Как хоронить? Надо было отдать несколько буханок хлеба за могилу. Гробы не делали вообще, а могилами торговали. В промерзшей земле трудно было копать могилы для новых и новых трупов тысяч умиравших. И могильщики торговали могилами уже «использованными»: хоронили в могиле, потом вырывали из нее покойника и хоронили второго, потом третьего, четвертого и т.д., а первых выбрасывали в общую могилу. Так похоронили дядю Васю (брата отца), а весною мы не нашли даже ямы, в которой он всего лишь на пару часов нашел себе «вечное упокоение». Отдать хлеб казалось нам страшным. И мы сделали так же, как и все. Омыли труп, зашили в простынь, обвязали верёвками и стали хлопотать о свидетельстве о смерти. В нашей поликлинике на углу Каменоостровского и реки Карповки внизу стояли столики, за ними сидели женщины, отбирали паспорта умерших, выдавали свидетельства о смерти. К столикам были длинные очереди. Диагноз «от голода» они не записывали, а придумывали что-нибудь другое. Таков был им приказ. Отцу, даже не видев его!, тоже записали какую-то болезнь, выдали свидетельство. Очередь подвигалась быстро, тем не менее, она не уменьшалась…
…Я и родня вынесли труп с пятого этажа, положили на двое саночек, соединенных куском фанеры, привязали отца к санкам веревками, повезли к Народному дому. Здесь, в саду Народного дома на месте летней эстрады, где любил летом бывать отец, его положили среди тысяч других трупов, тоже зашитых в простыни или вовсе не зашитых, одетых и голых. Это был "морг". Отпевали мы отца перед тем во Владимирском соборе. Горсть земли всыпали в простыню – одну за него, другую – по просьбе какой-то женщины, отпевавшей своего умершего неизвестно где сына. Так мы его и предали земле. В "морг" время от времени приезжали машины, грузили трупы штабелями и везли на кладбище. Там в общей могиле он лежит, в какой – не знаем.
...Помню, как подъехала к моргу машина в то время, когда мы привезли отца. Мы просили, чтобы отца погрузили в машину сразу же, но рабочие просили денег, которых у нас не было. Мы боялись, что пока отец лежит, его разденут, простыни срежут, золотые зубы выломают. Машина не взяла отца…
...Впоследствии я несколько раз видел, как проезжали по улицам машины с умершими, а затем эти же машины - уже с хлебом и пайковыми продуктами. Так как эти машины были единственными, которые ходили по нашему притихшему городу. Трупы грузили на машины с верхом. Чтобы больше могло уместиться трупов, часть из них у бортов ставили стоймя: так грузили когда-то непиленные дрова. Машина, которую я запомнил, была гружена трупами, оледеневшими в самых фантастических положениях. Они, казалось, застыли, когда ораторствовали, кричали, гримасничали, скакали. Поднятые руки, открытые стеклянные глаза. Некоторые из трупов – голые. Мне запомнился труп женщины: она была голая, коричневая, худая, стояла стояком в машине, поддерживая другие трупы, не давая им скатиться с машины. Машина неслась полным ходом, и волосы женщины развевались на ветру, а трупы за ее спиной скакали, подпрыгивали на ухабах. Женщина ораторствовала, призывала, размахивала руками: ужасный осквернённый труп с остекленевшими открытыми глазами..." (конец цитаты)
Хм... Вот вам и разгадка посмертных "феноменов". Оказывается, голодных и дистрофических диагнозов в блокадном Ленинграде не было потому, что им ЗАПРЕЩЕНО(!) было там быть... По-простому, власть запрещала документировать голодные смерти...
Пункт 4. "Независимые эксперты" совершенно справедливо указывают на расхождения в официальной и неофициальной статистиках относительно числа умерших в годы блокады ленинградцев. Их аргумент, напомню, звучит так: если, как утверждают писатели и журналисты-правдолюбцы, в осажденном Ленинграде имел место массовый голод, вследствие которого погибло больше миллиона человек, тогда где их могилы?.. На Пискарёвском и других известных питерских кладбищах по совокупности захоронено в тот период не больше полумиллиона умерших. Где же тогда упокоились остальные?..
Хороший вопрос...
Но чтобы разобраться с достоверным числом блокадных покойников, надобно сначала разобраться с их живым числом...
...Как указывал писатель Алесь Адамович (соавтор Даниила Гранина по знаменитой "Блокадной книге"), накануне осады в городе официально проживало 2 900 000 человек, из которых 400 000 были дети. После снятия блокады в городе осталось не более 600 000 человек гражданского населения. "Арифметика" тут несложная: было 2 900 000 человек, осталось - 600 000, значит, "естественная" убыль составила - 2 300 000 человек...
И всё бы ничего, если бы не очередной неудобный для сторонников массового голода в Ленинграде факт: согласно официальным данным по "Дороге жизни" по Ладожскому озеру на Большую землю было эвакуировано (читай, спасено) 1 600 000 ленинградцев. Еще порядка 100 000 было мобилизовано в Красную армию и народное ополчение; еще 100 000 умерло в силу естественных причин и погибли под бомбежками. Ну, а оставшаяся на конец блокады "живая" цифра как нельзя лучше укладывается именно в "независимую" версию об отсутствии в Ленинграде каких-либо "голодных" и "дистрофических" покойников.
В общем, получается, что Даниил Гранин, Алесь Адамович, Дмитрий Лихачёв, а вместе с ними сотни тысяч блокадников бессовестно врут?.. А такое может быть?.. Правда?..
Давайте смотреть...
И начнём, как водится, с уточнения официальных данных, которые, при ближайшем рассмотрении, всегда являются, мягко говоря, некорректными. Цифра в 2 900 000 гражданского населения блокадного Ленинграда - цифра необъективная. Так как почти три миллиона человек - это только те, кто имел ОФИЦИАЛЬНУЮ(!) регистрацию, т.е. ленинградскую прописку и проживал в городе на постоянной основе. Но Ленинград - это не просто "город". Это культурный, промышленный, научный и исторический центр страны. Где круглый год пребывают преогромное множество приезжих: гостей, отдыхающих по-родственному у своей родни; гостей города, организованных во всевозможные экскурсионные поездки по осмотру культурных достопримечательностей; гостей-дикарей, т.е. неорганизованных туристов, путешествующих самостоятельно; командировочных, "лимитчиков", имеющих не городской, а "ведомственный" вид на жительство; это клиенты всевозможных медицинских клиник, домов отдыха, санаториев, профилакториев, пансионатов и пионерских лагерей... Статистикой подсчитана даже точная цифра иногородних, которые ежегодно посещают мегаполисы. Для современного Питера, например, в 2022 году эта цифра составила почти 7 000 000 человек, при численности собственного населения в 5 000 000. То есть численность приезжих в "северной столице" оказалась в полтора раза больше, чем местных. (И это, заметим, в период обострения отношений России с "партнёрами" на фоне проводимой на Украине спецоперации. То есть в то время, когда в Россию иностранцы почти не приезжали). В другие годы, в отсутствии спецоперации и русофобной истерии, гостей было еще больше. Так вот даже делая скидку на то обстоятельство, что в довоенный период страна жила за "железным занавесом" и иностранцев было крайне мало, мнение, что Ленинград, тем не менее, был переполнен людьми, не лишено оснований. Да, пусть их, гостей города, было не в полтора раза больше, как сейчас, а, наоборот, в полтора раза меньше относительно местного населения, но эта цифра всё равно составляла больше миллиона человек. Короче, накануне войны и в первые ее дни число гражданских лиц Питера составляло не 2 900 000 человек, а как минимум 4 000 000 человек. Это версия является тем более справедливой, что с началом войны приезжие элементарно не имели возможность уехать домой все и сразу. Во-первых, потому, что некуда было ехать: Гитлер наступал широким фронтом, и у многих их мала родина оказалась оккупированной; во-вторых, растерянность, паника, отсутствие ясного представления о том, что творится и чем всё закончится и что надобно делать и как поступать в сложившихся чрезвычайных обстоятельствах, заставляли людей оставаться на местах, занимать выжидательную позицию. У всех ведь еще на слуху было известное бахвальство власти относительно мощи советской родины и ее вооруженных сил: дескать, пусть враг только посмеете сунуться к нашим границам... Мол, мы его - одной левой... И надежда, что всё очень скоро "образуется", вернётся на круги своя, еще грела... В-пятых, это объективное положение дел, когда в город вдруг хлынули еще и полчища беженцев отовсюду... Бежали из Прибалтики и Карелии, Белоруссии и Новгорода, Пскова и одноименных областей... И скоро беженцев стало столько много, что их попросту перестали пускать в город, выставив на подступах к нему военные блокпосты. В-шестых, уехать было элементарно не на чем: практически весь подвижной состав автомобильного, железнодорожного, речного и морского транспорта был мобилизован на нужды фронта. Ну а "вишенкой на торте" явился запрет власти на самостоятельную эвакуацию. Уезжать из города, который немцы стремительно брали в блокадное кольцо, люди могли только "организованно"... Ну а во что она, эта "организованная эвакуация", в конце концов вылилась и какую лепту внесла в чудовищную цифру потерь, - разговор отдельный... Пока же констатируем факт, что население многострадального Ленинграда, когда гитлеровцы замкнули своё вокруг него кольцо, с учетом приезжих и огромного, повторюсь, числа беженцев, составляло даже не четыре миллиона, а не менее ПЯТИ-ШЕСТИ МИЛЛИОНОВ человек! То есть было практически в два раза большим(!), чем официально...
В связи с этим вопрос "независимых экспертов": куда же, в таком случае, делись их трупы? - и контексте выше описанной реальности и вовсе звучит не риторически...
Ну что же, давайте разбираться... Но об этом в продолжении статьи...
(продолжение следует...)
