10 декабря 1901 года вручены первые Нобелевские премии. В 2022 году Нобелевскую премию по литературе присудили француженке Анни Эрно «за мужество и клиническую остроту, с которыми она раскрывает корни, отчуждённость и коллективные ограничения личной памяти». Мы поговорили об этом событии с Леонидом Петровичем Быковым, профессором кафедры русской и зарубежной литературы Уральского гуманитарного института УрФУ, доктором филологических наук. Леонид Петрович участвует в процедуре выдвижения кандидатов на получение Нобелевской премии по литературе.
Можно ли сказать, что поиски автора в собственной и коллективной памяти как главная тема произведения — черта современной литературы? Или же это единичные случаи, как, например, «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста?
Когда-то Бернард Шоу иронизировал, что изобретение динамита Альфреду Нобелю простить еще можно, а вот то, что это открытие позволило придумать и финансировать премию, ставшую на планете главной, извинению не подлежит.
Тем не менее в ХХ веке нобелевская награда воспринималась как пропуск в бессмертие. По отношению к лауреатам наступившего столетия так уже не скажешь. И дело не столько в том, что нобелевские лавры увенчивают не самых ныне значимых авторов, сколько в том, что авторитет искусства слова во всем мире ныне, увы, падает. Экспансия визуальности и цифровых технологий сказывается на престиже книги. Буква уступает место цифре. И тем не менее нобелевский сюжет продолжает волновать земные умы. Всякий раз по глубокой осени разгораются споры о том, насколько справедливым видится очередной выбор Шведской академии. Нынешний год — не исключение.
Анни Арно — возможно, более читаемый (пусть и не России), нежели почитаемый автор. Видеть ее в одном ряду с Марселем Прустом, кажется, «не по чину», однако осмысляемые в ее романах сюжеты, связанные с анализом того, как социум силится — и не без успеха — цензурировать не только поведение, но и самочувствие индивида, в том числе и персональное восприятие дней и лет минувших, представляется безусловно актуальным. Доминирующей в нынешней литературе эту тематику пока не назову, но, кажется, это проблемное поле может стать урожайным, что подтверждается не только сюжетами произведений, но и сюжетами самой реальности.
Сегодня всё чаще можно услышать мысль, что институция Нобелевского комитета политизирована и не учитывает реальное положение вещей. А сохраняется ли объективность при выборе лауреата премии по литературе?
Политика — существеннейшая часть жизни, что 2022 год дал почувствовать даже самым безразличным к ней жителям Земли. Так что политический фактор, конечно, дает о себе знать в тех конкретных предпочтениях, которые у нобелевских судей были, есть и будут. Это как раз учет реального положения вещей. И каким бы дискуссионным ни выглядел иной раз выбор очередного награждаемого, эта премия остается верной пожеланию ее основателя поддерживать идеалы гуманности и свободы. Никогда Нобелевскую речь не произносил литератор, до того поддерживавший политику господства одних стран над другими, политику насилия и войн.
Что же до объективности, то ее в искусстве не бывает. Оно по природе создания, равно как и восприятия, субъективно — и в этом его отличие от науки или, скажем, спорта. Те же Нобелевские премии по физике или химии никогда не вызывают такого разноречивого резонанса, как награда по литературе. В самом деле, кто лучше: Ахматова или Цветаева? Астафьев или Трифонов? Каждый решает для себя. И в нобелевский комитет входят люди со своими убеждениями и предпочтениями. Мне доводилось быть в жюри нескольких отечественных литературных премий, и я знаю, как их итоги зависят от того, кто в эти инстанции входит.
Последний, кто получил Нобелевскую премию по литературе из граждан России и СССР, — это Александр Солженицын. Как вы думаете, есть ли среди современных российских авторов тот, кто мог бы стать следующим лауреатом? Может быть, это даже уральский автор?
Да, в своде лауреатов всегда обозначается гражданство того, кто премией отмечен. Однако награждается все же не страна, а писатель. У Бунина в этом своде в графе гражданство стоит прочерк — но ведь награду он получил «за строгое мастерство, с каким он развивал традиции русской литературной классики». И такие нобелианты, отмеченные после Солженицына, как Иосиф Бродский или Светлана Алексиевич, — они ведь тоже «наши», без русского языка они бы творчески не состоялись. Роль государственно-географического фактора существенна, но ее не надо в культуре гиперболизировать. Гоголю в Риме работалось лучше, чем в Петербурге, что не сказывается на патриотизме его строк. Не забудем и того, что второй год подряд среди отмеченных Нобелевской премией мира (ее присуждают норвежцы) фигурируют отечественные персоны и организации. В 2021 году это главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов, а в нынешнем — правозащитная организация «Мемориал» («Новая газета» и «Мемориал» признаны иноагентами).
В конце каждого года в УрФУ приходит конверт из Шведской академии с предложением назвать нашу кандидатуру «на Нобеля». Конечно, есть желание назвать российского автора. Но современные наши писатели (да только ли современные) слишком погружены в реалии и проблемы здешнего социума. А ведь важно, чтобы кандидата ценили не только на родине писателя. Поэтому при том, что хороших книг пишется ныне не меньше, чем прежде (вот только что одним из лауреатов общенациональной премии «Большая книга» стал выпускник истфака УрГУ Сергей Беляков), не думаю, что кто-нибудь из российских или уральских земляков пополнит список нобелевских лауреатов.
УрФУ — один из ведущих вузов России со столетней историей, один из лидеров программы «Приоритет–2030», № 1 в стране по объемам приема. Расположен в Екатеринбурге — столице Всемирных летних студенческих игр 2023 года, городе-победителе отбора Правительства России на создание университетских кампусов. Вуз выполняет функции проектного офиса Уральского межрегионального научно-образовательного центра мирового уровня (НОЦ).
УрФУ оперативный — в телеграм.
