Около половины холмсовских рассказов Дойла – расследования убийств, однако в них редко встретишь натуралистичные описания совершенных злодеяний. Скорее, наоборот, таких описаний почти нет или автор сводит их к сухому резюме. Возможно, поэтому «Картонная коробка» стоит немного особняком.
В ней куда больше примет в духе Эдгара По. Перед тем, как её вскрыть, обратим внимание на явный реверанс автора в сторону американского писателя. В начале рассказа Шерлок Холмс демонстрирует Ватсону умение «читать мысли», совсем как в новелле Эдгара По «Убийство на улице Морг»:
«…– Я просто не представляю себе, как это возможно, - говорит изумленный Ватсон.
– Помните, – поясняет Холмс, – не так давно, когда я прочел вам отрывок из рассказа По, в котором логически рассуждающий наблюдатель следит за внутренним ходом мыслей своего собеседника, вы были склонны рассматривать это просто как tour de force (фокус, выдумку) автора…
– Вы хотите сказать, что прочли мои мысли по лицу?
– По лицу и особенно по глазам».
Конан Дойл явно предупреждает читателя: будь внимателен, дальше тебя ждёт нечто ужасное во вкусе Э. По. И, действительно, некая мисс Кушинг в Кройдоне получает страшную посылку с отрезанными человеческими ушами. Мысль о шутке студентов-медиков быстро отвергнута Холмсом, и скоро выясняется, что это сюрприз от убийцы.
Тем не менее, в отличие от мистера По, английский автор оставляет за кадром почти всё: тела жертв не найдены, с главным свидетелем Холмс отказывается встречаться, и даже признание убийцы до нас, читателей, доходит посредством полицейской стенограммы. На первый взгляд, Конан Дойл сделал всё возможное, чтобы обезопасить читателя от встречи с ужасным. Перед нашими глазами предстаёт лишь содержимое коробки. Как же далек этот подход от кровавой панорамы в рассказе «Убийство на улице Морг», параллель с которым так настойчиво проводит Дойл.
В том, что эта «красная нить» прошивает сюжет «Картонной коробки» насквозь и крепко связывает его с сюжетом Эдгара По, можно убедиться, дочитав эти рассказы до конца. В обоих случаях лицом непосредственно причастным к убийству оказывается моряк, что совсем не случайно.
Моряки, капитаны, гарпунёры – частые гости в рассказах о Шерлоке Холмсе, и это легко объяснить: Англия это остров, а Лондон – большой портовый город. Нередко Конан Дойл восхищается силой и ловкостью моряков, но в то же время признаёт, что в сочетании с бешенным нравом, мгновенно вскипающим как штормовая волна, эти качества становятся проводником необузданной стихии. Перед вспышкой гнева моряка как бы расступается цивилизация с её условностями пятичасового чая, расспросами о погоде и прочими хорошими манерами в духе «ни да, ни нет не говорите». Конан Дойл даже где-то симпатизирует этим справедливым проявлениям природы – ему бы их не знать? Ещё в молодости ему пришлось примерить шкуру «морского волка» на борту китобойного судна.
В своей автобиографии Дойл рисует сочные портреты моряков-сослуживцев. Одного из них – Колина Мак-Лина, помощника кока, осанистого, широкоплечего, шести футов росту, с непокорной рыжей бородой, автор венчает высоким титулом «морского офицера от Бога». «Единственным его недостатком была необузданность – он выходил из себя по самому пустяковому поводу, - вспоминает Дойл. – Я во всех подробностях помню, как провёл целый вечер, оттаскивая его от стюарда, который по недомыслию критически отозвался о безуспешной попытке Колина загарпунить кита. Оба пропустили по стаканчику рома… Только я решал, что опасность миновала, как стюард снова заводил своё: «Ты как хочешь, Колин, а только ежели бы ты пошибче на рыбину…» – уж и не помню, сколько раз он начинал эту фразу, но так и не договорил её до конца. Услышав «рыбину», Колин неизменно хватал его за горло, я хватал Колина за поясницу… Я и посейчас уверен, что, не окажись меня там, Колин искалечил бы стюарда, – сдерживать свои чувства он совсем не умел».
Немало легко воспламеняющихся моряков и путешественников (а то и сухопутных профессоров) бороздят страницы рассказов и повестей Конан Дойла. Отчасти он и сам был таким, в чём иногда сознавался. Страшный во гневе профессор Челленджер из романа «Затерянный мир», разъярённый нашествием на его дом журналистов, это в некотором роде автопортрет, зарисовка из жизни. Тем не менее, мистер Дойл понимал, когда следует остановиться – так сказать, укротить в себе стихию и вернуться в форму, в отличие от некоторых своих героев. Точно так же, как очень вовремя для собственной биографии из моряцкого бушлата он переоделся обратно в цивильный костюм европейца: «Мне эта работа (на китобойном судне) так нравилась, что капитан Грей любезно предложил мне пойти в следующий рейс в должности и врача, и гарпунёра, с двойным жалованьем. Хорошо, что я отказался, эта жизнь неумолимо затягивает» (А. Конан Дойл. Воспоминания и приключения).
Это чувство внутренней меры Конан Дойла, вовремя подсказывающее верный такт, манеру поведения и даже направление судьбы, явно отпечаталось в его литературном творчестве. И в этом, надо признаться, он целиком совпал со временем. Совпал до такой степени в этой своей манере «щекотать нервы читателя, но не шокировать», что иногда его, автора, поправляли мудрые издатели, возвращая к привычному Конан Дойлу. Его не в меру «кровожадный» рассказ «Картонная коробка» был изъят из публикации в США, и обнародован только в позднем дойловском сборнике. Примечательно, что это случилось на земле, родившей такого «поэта ужасов», как Эдгар По.
Иначе век спустя поступили продюсеры английского сериала о Шерлоке Холмсе студии «Гранада», решив выйти из строгой формы повествования, предложенной автором, в угоду страстям и зрелищам.
Экранизация рассказа «Картонная коробка» (1994) двинулась как бы в обратную от Конан Дойла сторону, назад к вульгарно прочитанному Эдгару По, явив пред зрительские очи убийцу с его тюремным раскаянием, подробно поставленные семейные скандалы и оба трупа крупным планом, эффектно «вмурованные» в лёд на пруду – хотя изначально события в рассказе происходили жарким летом. Как тут не вспомнить про чёрного кота, которого замуровал в припадке любви-ненависти герой рассказа Эдгара По.
Александр СЕДОВ (с)
/ этот текст - продолжает эссе "Конан Дойл и ужасы: в отличие от Эдгара По" / другие мои статьи и переводы: Герберт Уэллс и Конан Дойл - братья навек / Конан Дойл и "этот ваш каторжник" / Как Жюль Верн исправил Эдгара По / Квартира Шерлока Холмса: образ дома в советском кино / Их взгляд: английская газета The Guardian - "Василий Холмс" / "Яволь, Ватсон!" - Советский Холмс в немецком дубляже / Конан Дойл и Диккенс: "разрывы и узлы" / и др.
