Скоропостижная смерть Николая Васильевича Гоголя до сих пор остается неразгаданной тайной, но, как оказалось, вовсе не последней загадкой, которые оставил после себя великий писатель.
Зимой 1952 года, Гоголь, против обыкновения, не поехал за границу, а принял предложение графа Александра Толстого пожить в его особняке на Никитском бульваре и засел за второй том «Мертвых душ». Работа спорилась, Николай Васильевич пребывал в прекрасном расположении духа, был весел и строил планы на будущее. Но в начале января пришло известие: тяжело больна Екатерина Михайловна Хомякова, жена поэта, художника, философа Алексея Степановича Хомякова и сестра ближайшего друга Гоголя, поэта Николая Языкова. Женщина, к которой Гоголь был глубоко привязан.
Они познакомились в 1840 году и с тех пор Гоголь стал частым гостем в доме Хомяковых. В обществе Екатерины Михайловны он совершенно преображался: не слишком приятный собеседник с другими, готов был часами говорить с ней, поверяя свои самые сокровенные тайны и переживания. 26 января Екатерина Михайловна скончалась. Горе Гоголя было безмерным. В тот день он произнес: «Для меня все кончено».
Какое-то время Николай Васильевич еще пытался работать, но с каждым днем все больше замыкался в себе, молился, простаивая перед иконами дни и ночи напролет, и совершенно перестал есть, сославшись на боли в желудке. К 11 февраля он настолько ослабел, что с трудом мог подняться с кровати. Тем не менее, ночью разбудил слугу, велел открыть печные задвижки и бросил в огонь все свои рукописи, лежавшие на столе, в том числе и второй том «Мертвых душ».
Толстой, озабоченный состоянием Гоголя, втайне от него, договорился с доктором Тарасенковым, что тот, под предлогом визита вежливости, осмотрит Николя Васильевича.
Увидев Гоголя, Тарасенков ужаснулся: перед ним лежал живой мертвец с изможденным лицом, твердивший едва ворочающий языком: все кончено, все кончено, все кончено. Александр Петрович приглашал к своему другу одного врача за другим, но Гоголь наотрез отказывался выполнять их рекомендации. 20 февраля Толстой созвал консилиум из лучших врачей Москвы, но они так и не смогли понять, что стало причиной, по которой Николай Васильевич угасал на глазах. Но в одном были единодушны: Как
необходимо срочно, пусть и насильно, но кормить и лечить умирающего Гоголя.
Пиявки к носу, обливание то холодной водой, то едким спиртом, горчичники вперемежку с обкладыванием горячим хлебом.... Все это причиняло Николаю Васильевичу невыносимые страдания, он сопротивлялся, как мог, кричал, стонал, ему становилось все хуже. К вечеру Гоголь впал в беспамятство, а в 8 утра 21 февраля его сердце перестало биться.
В заключении, выданном доктором Алексеем Терентьевичем Тарасенковым, значилось «умер от простуды». Но мало кто в это верил. Тело Гоголя еще не было предано земле, а по Москве уже вовсю гуляли слухи, обраставшие с каждым днем ужасающими деталями. Главным лейтмотивом стал летаргический сон и погребение заживо. И даже свидетельство Николая Александровича Рамазанова, скульптора, снимавшего с Гоголя посмертную маску, не могли заглушить этих сплетен.
К гробу Николая Васильевича, установленному в церкви мученицы Святой Татьяны при Московском университете, люди шли нескончаемым потоком. А после панихиды, 7 верст несли его на руках до Данилова монастыря.
Споры об истинной причине кончины великого писателя не утихают до сих пор. Многие исследователи склоняются в версии тяжелого психического расстройства на фоне пережитого потрясения. Не исключается и наследственность, так как душевным недугом страдала и матушка Николая Васильевича.
По другой версии - причиной смерти стало поражение мозга на фоне малярии, которую Гоголь перенс во время одной из поездок в Рим. На это указывали и частые приступы, описываемые им в письмах друзьям:
«Ни днем, ни ночью я не могу согреться. Периодически находят минуты жизненного онемения, когда сердце перестает биться»
Но истинная причина - далеко не последняя загадка.
В 1930 году постановлением Правительства Свято-Даниловский монастырь был закрыт. На его территории было решено устроить колонию для малолетних преступников, а некоторые захоронения с монастырского кладбища, где среди почитаемых деятелей культуры покоился и Николай Васильевич Гоголь, планировалось перенести на Новодевичье кладбище.
То, что было обнаружено при вскрытии могилы Гоголя, заставило приостановить работы, а по Москве ползли слухи, один страшнее другого. Про тело, застывшее в неестественной позе, словно покойный пытался сдвинуть крышку гроба, про внутреннюю обивку гроба, исцарапанную ногтями и даже про, то ли, повернутый в сторону, то ли, вовсе отсутствующий череп писателя. Очевидцы молчали, а в архиве РГАЛИ хранился лишь странный «Акт о вскрытии могилы Гоголя» - скромный листочек, написанный от руки, без полагающихся штампов и печатей. Ни фотографий, ни актов археологов и судмедэкспертов, ни обязательных подписей понятых и сотрудников ОГПУ, ни че го!
Но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Из дневника писателя Владимира Лидина, присутствовавшего при эксгумации.
«...Вот что представлял собой прах Гоголя: черепа в гробу не оказалось, останки Гоголя начинались с шейных позвонков, остов скелета был заключен в хорошо сохранившийся сюртук...на ногах - башмаки на очень высоких каблуках. Значительно выше склепа, был обнаружен череп, но археологи признали его принадлежавшим молодому человеку»
Вторила ему и еще одна свидетельница, профессор Инесса Вишневская, добавляя к отсутствующему черепу, душераздирающее описание расцарапанной внутренней обшивки гроба.
Однако, в конце 70-х , читая лекции в Литинституте, тот же самый Лидин рассказывал уже о черепе, повернутым вбок.
А присутствующий при эксгумации писатель Николай Ашукин пишет совсем другое:
«Я видел скелет Гоголя, на котором из одежды сохранились только кусочки фалд сюртука, все истлело»
И уж совсем выбивает из колеи свидетельство искусствоведа Нины Молевой, которая была ассистентом профессора Федорова-Давыдова, назначенного замом руководителя комиссии по перезахоронению Гоголя. От него она и узнала о том, что было в настоящем акте эксгумации, впоследствии исчезнувшем:
- надгробие Гоголя было сдвинуто относительно захоронения;
- в могиле были обнаружены лишь отдельные кости (череп и скелет отсутствовал) и одна бархатная погребальная туфля.
О чем и было доложено Первому секретарю Московского Горкома ВКП(б)
Лазарю Кагановичу.
Ожиданием инструкций по дальнейшим действиям и объяснялся долгий перерыв в работе по эксгумации.
Судя по тому, что в архивах отсутствуют документы, ответом стал приказ все засекретить, а на Новодевичье перенести то, что найдено. Вопрос лишь в том, кому принадлежали эти останки. А промахнуться могли запросто. Во-первых, потому, что на одном из старейших кладбищ Москвы, существовавшем, чуть ли не с 13 века, не существовало четкого плана захоронений, а теснота такая, что ошибиться не мудрено.
Во-вторых, через несколько лет, надгробие Гоголя заменили на камень, напоминавший Голгофу, привезенный с Черного моря. А под него заливали фундамент, расширив площадь могилы.
Вот и получается, что истинное место захоронения Николая Васильевича стало его последней загадкой. Не об этом ли говорил великий мистификатор в одном из пунктов своей последней воли?
«Предать же тело мое земле, не разбирая места, где лежать ему, ничего не связывать с оставшимся прахом»
