Как и обещала Алиса Виктории, её любимый вернулся через месяц. Девушка снова сияла от счастья, на положенном месте соседки заметили, красовавшееся кольцо с камнем внушительного размера и уже через несколько дней, влюблённые отбыли в Германию.
Через два месяца молодая соседка приехала в гости, но уже фрау Кригер. Никто не усомнился в том, что девушка была счастлива. Её глаза и отличное настроение подтверждали это.
За несколько дней до возвращения к мужу Виктория накрыла стол в своей комнате и пригласила всех соседей.
– Милые мои, я так вам благодарна за всё, что вы для меня сделали. Вам мои дорогие Дунюшки, за то, что спасли меня и дали возможность быть счастливой! За то, что читали мне порой нравоучения! В глубине души я всегда вас благодарила, несмотря на то, что часто огрызалась на вас, – Вика говорила стоя, держа в руках бокал с вином, по её щекам текли слёзы, но это были слёзы счастья. – Мне, конечно, жаль с вами всеми расставаться, но я обещаю, что буду навещать вас иногда. А тебе, Алиса, бесконечно благодарна за то, что ты сделала всё, чтобы я поверила в себя и убедилась в том, что несмотря ни на что жизнь должна продолжаться. Если бы ни ты у меня сейчас бы не было того, что я имею. Милые мои, я так счастлива благодаря вам. Я хочу отблагодарить Алису тем, что подарю свою комнату её семье… – засмеялась девушка, радуясь тому, что только что сказала.
Над столом повисла тишина.
Наконец Алиса пришла в себя от услышанного и твёрдо сказала:
– Вика, ты не теряй голову от счастья. Я понимаю тебя. От такой любви это не сложно, но я не воспользуюсь твоей «невменяемостью». Тебе она и самой пригодится. Когда захочешь приехать, погостить… и тебе нужно будет где-то остановиться.
Виктория, смеясь, её перебила:
– Неужели ты на несколько дней не приютишь подругу?
– Я с радостью тебя встречу, но пусть комната останется за тобой. Тебе она досталась в наследство… Не могу принять столь дорогой подарок.
– Не спорь со мной, Алиса! Я так решила! Если кто-то, воспользовавшись моим отсутствием, «отожмёт» её. Это сейчас очень просто делается. Неизвестно какие люди могут появиться в этой квартире. А так у тебя появится свой уголок, в котором ты сможешь уединиться… – она кокетливо улыбнулась, но продолжила уже без намёка, – и творить свои шедевры.
– Хорошо! Тогда я выкуплю у тебя её! – предвосхищая отпор девушки, Алиса повысила голос. – Твои родные живут в глубинке, им там очень нелегко, а ты разбрасываешься такими подарками. Я выкуплю у тебя комнату, и ты сможешь помочь им.
Так Алиса стала хозяйкой ещё одной большой комнаты.
У трёх подруг дела двигались в сторону успеха. Правда, без помощи Миши им бы пришлось значительно труднее, так как сразу же «возникли» какие-то «тёмные» личности, пытавшиеся обложить их бизнес огромной данью, предлагали «крышевание». Однако связи мужа Маши прикрывали их со всех сторон.
Алиса со временем всё больше чувствовала особое отношение мужчины к себе. Она понимала, что и Маша об этом догадывалась, но внешне это никак не проявлялось. У женщин по-прежнему были весьма тёплые отношения, даже не дружеские, а сестринские.
С Раисой Алексеевной за выданный ею беспроцентный кредит рассчитались. К тому времени женщина из Раисы Алексеевны преобразилась в Раечку, сбросив лишние килограммы, та превратилась в совсем молодую, красивую женщину.
И её умение работать на рынке, пригодилось для начатого дела. Она с успехом продвигала продукцию не только внутри страны, но и в ближнем зарубежье.
Алиса вздохнула с облегчением, теперь она твёрдо стояла на ногах, ей было не страшно за будущее детей. Одно тяготило – она была не разведена с мужем. Разговаривая с мамой, знала, что Антон многократно приезжал к ней в город и приходил, когда она находилась в Дубовке. Умолял сообщить адрес, где находится она с детьми, но Анна Петровна говорила, что не знает. Она не лукавила, мама Алисы действительно не знала, где на самом деле живёт дочь с внуками.
В стране закончились «лихие девяностые», плавно перейдя в «нулевые». Огромная страна жила ожиданиями перемен к лучшему. Они происходили. Медленно с большим трудом, но они были.
Горе неожиданно постучалось в коммуналку, в которой соседи жили одной дружной семьёй. В один из весенних дней утром не поднялась с постели Евдокия Андреевна.
Милая старушка тихо ушла, никого не побеспокоив, оставив завещание, в котором говорилось, что всё её имущество движимое и недвижимое она оставляла Алисе.
Молодая женщина долго искренне скорбела о потери любимой соседки, без помощи, которой её жизнь была бы на много сложнее.
Время шло, и Алиса постепенно приходила в себя, благодаря своей занятости в бизнесе.
Дети подрастали, и они требовали повышенного внимания особенно дочь Анечка. Она менялась. Из худенькой девочки, превращалась в стройную, светловолосую красавицу. Только характер оставался неизменным.
Алиса боялась испортить с дочкой отношения и трудные решения вопросов, требующие дипломатии она поручала, взрослеющему сыну.
Тот воспитывал сестру, пытаясь так объяснить сестрёнке то, что все её поступки ни к чему не ведут кроме как к огорчению мамы, которая делает всё, чтобы они ни в чём не нуждались, жили спокойно и нескучно. Девочка слушала брата, всё понимала, дождавшись возвращения Алисы, бросалась в её объятия, просила прощения, обещая впредь вести себя по-другому. Они долго сидели, обнявшись, беседовали, иногда обе плакали… Но проходило немного времени и начиналось всё сначала…
Не прошло и полугода с момента похорон одной соседки, слегла Евдокия Петровна.
Алиса оставила работу, чтобы ухаживать за ослабевшей женщиной. Иногда закрывшись в комнате Виктории, она плакала, чтобы никто не видел её переживаний. Понимала, что любимая соседка вряд ли снова поднимется и от этого ей становилось невыносимо тяжело. Пожилая женщина заменяла ей и маму, которая по-прежнему не решалась к ней перебраться, и любимую бабушку и требовательную, но добрую наставницу. Она знала, что с уходом этой милейшей старушки она останется в этом огромном городе одна.
Да, у неё есть дети, есть любимая подруга и просто друзья, но с ними не так как с Евдокией Петровной, с которой без утайки можно было обсудить всё. Довериться в любом самом сокровенном и получить тот единственный правильный совет, безошибочный и верный.
В один из дней, когда она, глотая слёзы, обтирала совсем исхудавшее тело соседки, Евдокия Петровна тяжело опустившись на высоко уложенные подушки, попросила её сесть рядом, взяла руку Алисы прижала к сердцу.
– Доченька, я хочу тебе что-то сказать, – с трудом произнесла соседка.
– Слушаю Вас, Евдокия Петровна, – отозвалась Алиса, пряча глаза.
– Милая моя, не надо плакать… Я видела, как ты переживала уход Дуни. Не надо так переживать. Мы очень любили и тебя, и деток твоих… – слова старушке давались с трудом. Она языком смочила пересохшие губы, продолжила. – Вот и мой черёд близок. Жаль, что мне приходится мучить тебя, заставляя ухаживать…
– Ну, что Вы… – молодая соседка попыталась успокоить старушку, но та легонько сжав её руку, остановила Алису, снова заговорила.
– Ты не плачь, не терзай себя и так много натерпелась, и слёз пролила немерено… Не надо. Мы прожили свой век. Может быть не так как хотелось бы, но да ладно, что сейчас-то об этом…
Евдокия Петровна замолчала, собираясь с силами, вздохнула и снова начала говорить, глядя в глаза молодой соседке.
– Открой-ка дверцу у стола. Там на нижней полке две жестяные коробки из-под чая. Принеси…
Алиса выполнила просьбу старушки, снова села с ней рядом на кровать.
Соседка, указывая на прямоугольную коробку полусогнутым указательным пальцем, сказала несколько уже охрипшим голосом:
– Открывай.
Алиса открыла увесистою коробку и увидела в ней деньги… Рубли, доллары…
– Мне они уже не понадобятся, а вам пригодятся. Это всё мои подопечные меня благодарили. Я в своё время в диспансере работала. Туда в то время не только буйных помещали… Вот они и не забывали меня после освобождения… Куда мне их было тратить… Ты подними бумажные-то. Под ними ещё несколько царских червонцев есть, все, что осталось от огромного состояния. Хочешь, береги, хочешь, продай… Твоё теперь дело.
– Евдокия Петровна, мне… – начала было девушка.
– Ничего не говори, доченька! – остановила её соседка, продолжая в упор глядеть на молодую женщину, словно хотела запомнить её надолго. – Пригодятся они тебе… Когда появятся свободные средства у тебя, не скупись и не остудевай сердцем к чужой беде. Прости, что поучаю, знаю, что ты добрейшей души человек…
Старушка закашлялась, обессилев от приступа, откинулась на подушку, закрыв глаза. Алиса не знала чем облегчить страдания бабушки, только беспомощно гладила её натруженную руку.
– Теперь открой вторую коробку, – снова заговорила соседка, не открывая глаз.
Алиса открыла жестяную коробку, увидела кусок чёрного бархата.
– Посмотри, что там, – сказала Евдокия Петровна, наконец, открыв глаза, её обескровленные губы улыбались.
Алиса взяла в руки ткань, поняла, что это мешочек, а под ним лежал ещё один такой же. Она высыпала содержимое себе на колени, увидела жемчуг. Великолепное жемчужное ожерелье в несколько нитей. Крупные совершенно одинаковые перламутровые бусины отражали приглушённый свет.
– О! – вырвался у Алисы звук восторга. – Боже, какая красота! Оно восхитительно! Оно же бесценно!
– Да. Ему несколько веков… Оно принадлежало моей прапрапрабабушке. Его ей муж подарил в день помолвки. И оно приносит счастье… Ты в этом убедишься… если захочешь. Посмотри, что там ещё…
Подчиняясь требованию соседки, Алиса взяла в руки второй тяжёленький мешочек, осторожно расширила горловину и сразу же увидела блеск, который ни с чем не спутаешь. Она высыпала всё, что в нём было себе в ладошку, не сдержавшись от удивления и восхищения, приоткрыла рот и ахнула от неожиданности и ещё большего восторга.
– Евдокия Петровна, это же… это же…
– Да. Это бриллианты… И они тоже теперь твои. Они хранились в моей семье… Всё утрачено в годы смуты. Семье нужно было как-то выживать… А с этим я не смогла расстаться. Даже чувствуя, что смогу погибнуть, сберегла. По приданию это ожерелье и серьги мой пращур подарил своей любимой жене, когда та после четырёх дочерей родила ему сына.
Улыбка снова тронула бледные губы старушки.
– Вот от него-то и пошла наша ветвь. К сожалению, на мне и заканчивается. Все исчезли. Кто в революции, кто до войны, кто во время… Много нас было, осталась я одна… Теперь и мой черёд пришёл… Хотя… может быть, кто-то ещё есть там… За границей, но мы все растерялись…
– Евдокия Петровна, не надо так говорить! Не уходите! Останьтесь ещё хотя бы немного! Умоляю, не оставляйте нас! – говорила Алиса, с её глаз катились крупные слёзы.
– Ах, милая моя, как мы с Дуней благодарили Бога, что в конце нашей жизни появились вы у нас… Такого счастливого времени не было в нашей жизни… – старушка говорила торопливо, как – будто боялась не успеть, что-то сказать. – Порадовались на тебя и деток твоих. Нам очень хотелось увидеть тебя счастливой, перенеся, перетерпев столько страданий и трудностей. Видели мы, что Миша полюбил тебя, – она снова замолчала, собираясь с силами.
– Мне очень жаль, – заговорила Алиса. – Мне очень тяжело от этого. Неловко перед Машей. Но я Вас заверяю, что никогда не предам Машу! Маша мне как сестра… Да я и не знаю, смогу ли когда-нибудь снова любить. А так просто с кем - то быть… Больше не в моих силах.
– Милая моя, очень трудно одной…
– Я не одна! У меня какой молодец подрастает! Я за ним как за каменной стеной буду, так есть и сейчас, – заулыбалась Алиса, думая о сыне. – Вот только с дочкой гораздо труднее, но думаю, что она подрастёт и изменится.
Соседка лежала, откинувшись на подушки, глубоко вздохнула и затихла.
Алиса испуганно смотрела на неё, думая, что это всё…
Но старушка снова задышала и открыла глаза.
– Дуня пришла за мной… – тихо сказала она.
– Нет! Нет! Не уходите, пожалуйста. Скоро Маша с Мишей подъедут, привезут доктора. Она назначит Вам новое лекарство! Пожалуйста, не покидайте нас! – Алиса говорила, с её глаз непрерывно текли слёзы. – Мне без Вас будет невыносимо трудно! Пожалуйста! Пожалуйста, не уходите!
– Комнату я тебе завещала и деткам твоим. Там в столе завещание… – неопределённо, через силу махнула в сторону рукой и продолжила. – Вещи наши не храни. Старьё это… Книги… книги есть очень интересные, хочешь, оставь себе, хочешь, отдай куда-то… Сама реши… А эти драгоценности не береги… Они должны видеть солнце… Сейчас можно… Тогда, когда молодая была, носить их было невозможно. Бывало, разложу их где-нибудь на солнышке, полежат, и снова спрячу. Носи и будь счастлива… Они приносят с…счастье… Девочка моя, ты должна быть счастлива… Пусть Божья Мать хранит тебя и деток твоих. Можешь мне не верить… но жемчужное ожерелье, приносит счастье… Это правда… Я была очень счастлива, но недолго… Война… разлучила нас. Больше я его не надевала, не смогла забыть своего Гришу… Как только ты наденешь его, встретишь хорошего человека, который тебя полюбит на всю жизнь… На своей свадьбе будь в нём, а бриллианты можешь носить всегда… Кажется, всё успела… Деточка моя, будь счастлива… Детки твои пусть радуют тебя… – каждое слово Евдокии Петровне давалось всё труднее. Она снова закрыла глаза.
Алиса понимала, что она уходит, что говорить сейчас ничего не следует, но она закричала, рыдая:
– Евдокия Петровна, не прощайтесь со мной! Пожалуйста! Пожалуйста, живите!..
Соседка снова с трудом открыла глаза, одарила рыдающую молоденькую женщину улыбкой.
– Рядом с тобой и детками твоими можно двести лет прожить в удовольствие… – сказала старушка, из глаз её скатились слезинки, затерявшись в морщинках, они заблестели, озаряя старческое, но всё ещё приятное лицо.
Громкий дверной звонок нарушил тишину квартиры, Алиса кинулась к двери, распахнула её, увидев подругу с мужем и женщину-врача. Позвала жестом руки за собой, говорить не было сил, и всё же сказала единственное слово: «Скорее!», – прибывшие поняли, что опоздали.
Войдя в комнату Евдокии Петровны все увидели, что её не стало. Застывшее, просветлённое лицо по-прежнему украшала улыбка.
Молодая соседка упала на колени возле постели умершей женщины, зарыдала, уронив голову на бездыханную грудь.
Алиса долго приходила в себя от потери родного человека, но забота о детях и работа, делали своё дело, постепенно молодая женщина, возвращалась к обычной жизни.
Начало: