Всего 23 года было этой замечательной актрисе, когда на Смоленском кладбище появился памятник с её именем и надписью: "Господи, прости мои согрешения..." — последними словами, произнесёнными перед смертью. В своих знаменитых "Записках" её муж, Пётр Андреевич Каратыгин, упоминает странный эпизод. Перед самой свадьбой Любовь Осиповна поехала отслужить панихиду в память покойной матери. Подъезжая к кладбищу, она подняла глаза и чуть не лишилась чувств от страха — над воротами вместо иконы ей почудилась мёртвая голова, скалящийся череп... Было ли это предчувствие скорой смерти? Знак того, что скоро это кладбище станет её последним приютом? Игра воображения, свойственная чувствительной и эмоциональной актёрской натуре? Кто знает...
Любовь Осиповна Дюр (сценический псевдоним — Дюрова) была старшей сестрой великого комика Николая Дюра, первого исполнителя роли Хлестакова в истории русского театра. Родилась она 21 декабря 1804 года в Санкт-Петербурге. Отец, человек грубого и жестокого нрава, большой любитель выпить, не имел ни постоянной должности, ни занятий, хотя и владел по молодости парикмахерской. После ранней смерти жены, матери Любы и Николая, он быстро обзавёлся вторым, постоянно прибывающим семейством. Воспитание его осиротевших детей от первого брака взяла на себя тётка, знаменитая танцовщица Е. И. Колосова. Разглядев в девочке задатки драматического таланта, она способствовала её поступлению в Театральное училище, "под крыло" князя А. А. Шаховского.
"Она была очень стройна, красива, высокого роста, с черными, блестящими, выразительными глазами. Прямой нос, губы несколько полные, но прелестно очерченные, чудные белые зубы; темно-русые волоса; белое, правильное лицо, несколько рябоватое, но чрезвычайно симпатичное: на сцене она казалась совершенной красавицей. Характера она была веселого, живого и очень остроумна... " (Из записок П. А. Каратыгина)
Шаховской не скрывал, что Любовь Дюрова сразу стала его любимицей: он опекал её по-отечески, заботился об её образовании, — и не только актёрском. Приобщал к чтению, рекомендовал серьёзную художественную и даже научную литературу; советовал, что посмотреть в театре. Из их переписки, которая частично сохранилась, ясно, насколько прославленный театральный педагог "прикипел душой" к весёлой и одарённой девушке, и каким глубоким уважением и благодарностью она ему отвечала. Все семь лет, которые ей суждено было играть на Императорской сцене, она советовалась со своим любимым учителем, пользовалась его указаниями при изучении новых ролей. Шаховской фактически заменил ей отца; в то время как настоящий её родитель пил, гулял и попрошайничал. По настоянию сестры и Николай Дюр перешёл из балетного класса в драматический, на обучение к тому же Шаховскому — и благодаря этому русская сцена получила ещё одного выдающегося артиста.
"Всегда естественна и разнообразна..."
Дебют Любови Дюровой на Александринской сцене состоялся весной 1821 года — в роли Агнессы в комедии Мольера "Школа женщин" Чуть позже она сыграла Бетти в "Молодости Генриха V" А. Дюваля и Евгению в "Ревнивой жене". Француженка по происхождению (её дед, отец пьющего парикмахера Жозефа Дюра, взявшего себе русское имя Осип, был художником, и бежал из родной страны во время Французской революции), молодая артистка интуитивно следовала тому лучшему, что было во французской актёрской манере (лёгкость, изящество, безупречная речь и театральная декламация), но и не забывала уроков простоты, естественности и вдумчивой разработки характера, которые ей давал Шаховской. А раннее детство в доме Евгении Колосовой дало о себе знать удивительной музыкальностью и танцевальной пластичностью...
Пленительная, юная, грациозная, "Любушка", как её окрестили зрители, моментально покорила взыскательный зрительный зал столичного театра. "От неё и старцы, и молодые, все были без ума!" — "Если можно себе представить идеал прелести на сцене, то это была Дюрова..." — наперебой писали о ней современники. Почти сразу она взлетела из начинающих в премьерши театра; появились поклонники — блестящие светские обожатели. Не обладая идеальной внешностью, Дюрова была чрезвычайно эффектна, и легко затмила признанных звёзд тогдашней Александринки. "... в глазах ее блестела какая-то особая привлекательность и бархатная прелесть в гармоническом ее голосе" — вспоминал П. Н. Арапов в "Летописи русского театра".
Любовь Дюрова оказалась актрисой вне амплуа и жанровых рамок; ей одинаково хорошо удавались и водевильные кокетки, и простушки, и великосветские дамы, и героини классической трагедии... Сильвия в "Игре любви и случая", Розина в "Севильском цирюльнике", Антигона в "Эдипе в Колоне", Эльмира в "Молодых супругах" Грибоедова... можно ли вообразить репертуар, более разнообразный? Дюрова много играла в пьесах своего педагога, князя Шаховского; блистала в адаптациях для сцены Шекспира (например, в переделке "Укрощения строптивой"), пушкинских поэм... Ей доверяли сложнейшие роли, и — ни одного провала! — несмотря на юность и неопытность. Публика была в восторге, критики восхищались талантом, который, едва вспыхнув, уже обрёл устойчивость и смелость, будто принадлежал опытному мастеру сцены, а не молоденькой артистке.
"На свете нет прочного счастия..."
Со своим будущим мужем, Петром Каратыгиным, Любовь Осиповна училась в Театральном училище (правда, окончила его двумя годами раньше), а потом жила в одном доме, даже на одной лестнице. Она часто по-соседски заглядывала в гости к семейству Каратыгиных — поиграть в карты вечером, погонять шары на бильярде, поделиться своими горестями... Несмотря на блестящую сценическую карьеру, ей было о чём горевать: отец спивался, изводил её упрёками, бесконечными требованиями денег...
Случалось, что отец и мачеха всем домом, с детьми перекочевывали на квартиру Любушки, состоявшую из двух небольших комнат… Сумбур, неурядица, крики детей выживали бедняжку из ее дома, и, чтобы учить роли, она уходила к кому-нибудь из своих подруг. Часто у неё же гостила бедная сестра ее мачехи, старая сварливая дева, постоянно выманивавшая себе подачки у доброй Любушки, которую эти домашние удовольствия доводили до слез... (Из мемуаров П. А. Каратыгина)
Пётр Каратыгин не рассчитывал, что сможет привлечь внимание женщины, которую обожал весь театральный Петербург. Он утешал её, старался развлечь, рассмешить; дарил ей безделушки... одним словом, был ей сердечным другом, понимающим собеседником и надёжным партнёром по сцене. Трезво оценивая свои возможности, Каратыгин прекрасно понимал: Любовь Осиповна необычайно талантлива (возможно, и гениальна), её ждёт слава, он же — крепкий середнячок в актёрском деле, "златая посредственность", которая всегда будет в тени. К тому же, трудно соперничать с гвардейскими офицерами и светскими львами, с их охапками цветов и упорными ухаживаниями... Но всё вышло иначе, вопреки его логичным рассуждениям.
В сентябре 1827 года Любовь Осиповна и Пётр Андреевич обвенчались — скромно, без пышного застолья и танцев, — зато полные счастливых надежд и любви друг к другу. Весной у них родился мальчик, названный Николаем в честь своего дяди, к тому времени уже уверенно избравшему путь драматического актёра. Роды прошли, как вначале казалось, благополучно, однако спустя несколько дней у молодой мамы открылся мастит, и приглашённый доктор обнаружил первые признаки чахотки. Тут-то Пётр Андреевич и припомнил собственные слова, сказанные ещё в один из длинных зимних вечеров в доме на Офицерской, во время игры в лото: "На свете нет, Любушка, прочного счастия..."
"Бедная страдалица мучилась четыре месяца; а я в это время должен был играть довольно часто, — и, что еще невыносимее, учить новые роли! Но таково ремесло нашего брата — актера: публика не может, да и не хочет знать его закулисного горя; она заплатила свои деньги и хочет, чтоб ее забавляли и смеялись перед ней нечеловеческим смехом… Она права; но и актер не виноват..." (Из мемуаров П. А. Каратыгина).
Долгое время не находилось на петербургской Императорской сцене артистки, способной занять место Любови Дюровой, сравниться с ней разноплановым артистическим даром, обаянием и жизнерадостностью...
О том, как сложилась жизнь младшего брата Любови Дюровой, Николая Осповича Дюра, читайте в статье "Русский водевиль: люди и судьбы"
