-А-а-а! – заголосил Раэ, и Матэ тотчас к нему присоединился. Оба они вцепились в руку с лезвием. Раэ чувствовал, как режется о него.
-Сударь Рата, у него нож! – завопил Матэ, - он вас убьет!
Уж такого поворота не ожидали ни Канги, ни «сударь Рата»… ни то, что внезапно взвизгнуло в углу комнаты. А оно взвизгнуло!
Светец с лучиной перевернулся первым… комната погрузилась во тьму.
Канги рванулся вперед, пытаясь высвободить ноги из рук, цапнувших его под кроватью. Что потом восхищало Раэ, когда он возвращался в тот миг, Канги даже не охнул от неожиданности… Раэ и Матэ проволокло по доскам, над ними ругнулся Виррата. В темноте было слышно, как часто застучали его каблуки по доскам, словно он внезапно пустился в какой-то пляс, загремела опрокидываемая мебель. Послышался… какой-то странный чуждый визг и вскрики, хлопанье крыльев, стон, в темноте заметалось что-то слишком быстрое.
Жесткая рука схватила Раэ, как котенка, за шиворот и подняла в воздух. Там он снова встретился с Матэ. Его тоже оторвали от сапога и подняли за шиворот, но другой рукой. Этот Канги оказался невероятно силен. Виррата продолжал метаться по комнате под чей-то визг, кряхтел, вскрикивал, рычал.
-Кто такие? – глухо спросил Канги.
Матэ, пыхтя, попытался вырваться, пнуть захватчика, но Канги их хорошенько тряхнул. Оба опять закачались в его руках.
-Пойма-ал! – донесся из темноты голос запыхавшегося Виррата, - он меня всего исцарапал!
-Я тоже кое-кого поймал, - сказал Канги.
-Еще одного фамилиара? – встревожено спросил Виррата, на миг прервав тяжелое шумное дыхание.
-Нет, у Сета только один фамилиар, а я тут поймал двух каких-то…
-Это мы его поймали! – выкрикнул Матэ, - сударь Рата, он тебя убить хотел и нож из каблука вытаскивал!
-Та-ак, да это же Матэ, это твой писк! А ты что здесь делаешь? – удивился Виррата. Он приблизился, в темноте было видно, что он держал что-то черное, которое вдобавок хрипело , - а второй кто?
-Я, Раэ!
-Так это что – дети? – удивился Канги.
-Нет, это кара небесная! – сказал Рити, - ребятней он собрался заниматься!.. Ты еще пожалеешь, что ушел из разведки! А ну цыц!
Последние слова он сказал тому, что попыталось рвануться с его рук.
-Вот только вас тут и не хватало! Ох как вам попадет за нарушение! Ох, как попадет! Канги, давай нож!
-Да я его выронил! Эти два дурня меня за руку схватили!
-Опусти их на пол. Раэ, Матэ, быстро сели на пол и нашарили нож! Быстро, вам говорят!
Раэ и Матэ оказались на полу на четвереньках, пошарили в темноте. Раэ нашел узкое лезвие и протянул его Виррате:
-Вот он! Возьмите, сударь.
-Канги его дай, идиот!
-Не дам!
-Что значит не дашь? Раэ!
-Он вас им хотел убить!
-Что за чушь ты несешь? – возмутился Виррата.
-А чего он так тихонько его вытаскивал?
-Я говорю - дай Канги нож!
-Да возьми его сам у мальца, - подал голос Канги, - а я подержу хмыря за крылья!
И Канги с Вирратой завозились в темноте, перехватывая кого-то черного и пискучего, Канги резко выругался.
-Нож дай, Раэ, - сердито сказал Виррата, - а ты не ругайся, здесь дети. А ты, Матэ, быстро принеси огня и только попробуй не найти!
Раэ передал Виррате нож, тот быстро перехватил его, раздался треск, как будто что-то рвалось, короткий взвизг, звук чего-то льющегося, клокочущего. Раэ ощутил не только нюхом, но и небом металлический не то запах, не то привкус в воздухе.
-Канги, извини, - сказал Виррата.
- Да ничего страшного, - ответил разведчик.
-Ты, наверное, сейчас весь в крови этой твари. Я не мог ее зарезать не облившись. Неудобно держал…
-Ничего-ничего. Я что, не понимаю?
-Эти бесстыдники мне перестирают все платье и вымоют здесь весь пол! – крикнул Виррата, обращаясь в сторону Раэ, - засаду сорвали, п-паршивцы!
Вбежал запыхавшийся Матэ с коридорным факелом. Комнату осветило. Раэ и его друг вскрикнули.
-А ну цыц! – рявкнул Виррата, - я вам запрещаю бояться! Будете пищать, я вас к малышне отправлю! К погремушечникам!
Раэ подавил крик. Матэ зажал рот ручонкой. Когда Виррата запрещал бояться, все боялись бояться. От такого запрета на учениях Раэ всегда встряхивало, он резко выдыхал и через не хочу, через страх и дрожь лез в воду, на снаряд, или смотрел на грозу, на картинку с чудовищем или как режут курицу. А если забоишься, то рискуешь попасть к пятилетним! Какой позор в семь лет… вся Цитадель потешаться будет.
А свет факела выхватил из темноты воспитателя Виррату с расцарапанным лицом. В его окровавленных руках поник огромный аспидно-черный нетопырь с перерезанным горлом. Белая туника воспитателя была обрызгана кровью. Досталось и богатому платью Канги, подол верхней туники и нарукавники были залиты кровью так, что с них текло.
-Ну что? Страшно? – строго спросил Виррата, - больших летучих мышей не видели? Кровяки испугались, как девочки?
-Нет, - обиженно буркнул Матэ.
Разведчик выхватил нетопыря из рук Вирраты, бросил на пол и наподдал ногой. Затем засуетился, подобрал отброшенный дорожный ларчик, открыл и стал в нем что-то искать.
-Рата, тебе надо обработать раны, в них попала кровь этой тухлятины…
-А, да-да… Ничего. Со мной и не такое бывало… Матэ, ты ничего умнее коридорного факела не придумал? Сейчас кто-нибудь пойдет по нужде по коридору и все ноги себе переломает. О-ой, б-безобразники! Вы чего тут делаете вообще? Вам где сейчас надо находиться?
-Там нет места, мы решили заснуть под кроватью, - пискнул Раэ, - это я его подбил.
-А чего Канги за руку схватили? Сидели бы тихо!
Канги тем временем протянул воспитателю бутыль водки. Виррата вырвал пробку зубами и принялся поливать ей исцарапанные руки. При этом он шипел больше от досады, что переводит водку, чем от боли в ранах.
-Да, чего вы меня за руку-то схватили? – спросил Канги.
-Ну, чего мнетесь? Отвечайте! – Потребовал воспитатель.
-Мы думали, сударь Канги, вы хотели убить… - Раэ запнулся.
-С ума сошли, что ли? – рассердился Виррата, - вот не надо было лезть не в свое дело. Мы тут хотели без шума взять фамилиара, он к нам по стене крался, а из-за вас пришлось его ловить голыми руками…
Виррата выхватил факел из рук Матэ и осветил разгромленную комнату.
-Мы наверное всех перебудили! – сказал Виррата, - замечательно! Хотели, чтобы все было по-тихому…
-Нет, все спят, - пискнул Матэ, - спят все…
-Вот что значит детский сон, - засмеялся Канги, - громом не разбудишь.
-Зато вечером не уложишь а утром не поднимешь, - сердито сказал Виррата, - а еще найдутся те, кто вообще не спит! О-о! Не знаю, что с вами делать! П-паршивцы, вы действительно думали, что меня убить собирались?
Матэ и Раэ поняли, что избежали затрещин только потому, что в одной руке у воспитателя была бутыль, а в другой факел.
-Они у тебя не придурки, а умницы, - сказал Канги, - правильно, ребята, нельзя доверять тем, кто приходит с колдунами. Рата, ну не сердись ты, как это выглядело с их стороны? Они видят, что я медленно вытаскиваю нож. Они же не знали, что по стене ползет фамилиар. Кроме тебя в комнате на их взгляд никого не было. Они тебя спасали, тебя.
-Пусть не лезут куда не следует, спасители! И делают, что им говорят старшие! А если бы они объявились, когда тут был сам князь? Я бы позора не обобрался! Знаешь, как Совет был против того, чтобы мы селили Сета рядом с детьми?
-Понимаю, но это было необходимостью…
-Не понимаешь, а мы тут вообще страху натерпелись… рядом с малышней и без присмотра…
-Зато мне удавалось усыплять его беспокойство, - сказал Канги, - он тут каждый вечер с ума сходил, чуял, вот десятым чутьем чуял, что мы его ведем. Он каждый вечер боялся быть раскрытым, я же ему говорил, стали бы его селить с беззащитными дитятями…
Виррата не слушал и заводился еще больше:
- Я ж заверял всех и вся, что они у меня послушные, спальни не покинут! Я бы на твоем месте сто раз бы подумал, прежде чем идти воспитателем к этим олухам!
Виррата нашел светец, зажег надломленную лучину и сунул Матэ факел.
-А ну отнеси откуда взял!
Матэ поспешно вышел из комнаты, но как только он это сделал, так издал в коридоре такой страшный вопль, какой только мог зародиться в глотке семилетнего. Он наверное разорвал тишину во всей Цитадели! Раэ от такого вопля осел, оглушенный, а Канги и Виррата бросились из комнаты. Раэ мог видеть только их лица, в миг изменившиеся от ужаса. Канги выхватил у Матэ факел, а Виррата резко втолкнул мальчишку в комнату и грохнул засовом. Раэ схватил за руки побелевшего от ужаса дружка, сам, поддаваясь страху, захныкал.
-Что там? Что там? – испуганно спрашивал он, а Матэ стоял оцепенев. Даже не моргал.
За стенами комнаты начало твориться что-то невероятное.
-Двери! Двери! – орал в коридоре Виррата.
Загремели засовы в саму детскую спальню. Затем донесся шум борьбы. Ругань Канги. Грохнуло о пол, о стены. Взрослые с кем-то схватились, с кем-то невероятно сильным и быстрым.
-Да что там? Матэ, - взмолился Раэ, - да не смотри на меня так, ну скажи хоть слово, хоть одно слово!
И заревел от ужаса. А Матэ не заплакал. Но от этого стало еще страшнее.
Он смотрел на Раэ не моргая и ничего не говорил. Да и сказать не мог. Как потом выяснилось, он потерял дар речи. Больше, чем на год. В тот миг, рядом с замолчавшим другом, отрезанный от всего мира, Раэ впервые по-настоящему перепугался. А когда в дверь еще раз сильно грохнули и сотрясли перегородки, рыдая и всхлипывая заметался по комнате.
Выбраться!
Через стенку проснулись остальные дети, зашумели, кто-то в голос заревел, кто-то из тех, кто постарше попытался навести порядок и успокоить младших, но куда там.
Опять бухнуло в дверь, и Раэ впервые в жизни услышал то самое тягучее пение-мычание, которое во время боя издает тот ходячий труп, у которого сохранились голосовые связки. Матэ от этих звуков медленно осел на пол. Он по-прежнему не моргал расширенными от ужаса глазами. Снаружи, через высокое окошко тоже послышалось, как рог протрубил сигнал тревоги. Это вызвало новую серию воплей в детской.
Раэ поспешил к окошку и запнулся об умерщвленного фамилиара, брезгливо отскочил. Подбежал к окну, встал на цыпочки, захотел его распахнуть, но обнаружил, что ставня окна уже приотворена. Ну да, очевидно окно держали открытым для фамилиара-нетопыря. Обычно окна в детской были заперты – воспитатели за этим строжайше следили. Теперь Раэ мог им воспользоваться и выглянуть наружу. Но, увы, в темноте он не мог ничего толком увидеть, но почувствовал какое-то движение во внутреннем дворе. Затем до него донеслось тягучее мычание. И не одно. Словно с десяток-другой нестройных голосов распевались перед тем, как затянуть какую-то жуткую песню.
Еще из окна, если бы было светло, можно было бы заметить верхнюю галерею, по которой переходили между верхними этажами башен, вот промчались по двору внизу с десяток человек, мелькнули факелы и в их отблеске - полы форменных зеленоватых кафтанов упырятников.
-Масло! Масло лейте! – проорал кто-то на верхней галерее над двором.
«Масло? Зачем?» - Раэ так удивился, что на миг перестал бояться.
-Да просто бросайте бочонки, чтоб разбились! Бросайте, кому говорят!
Послышался треск – со стены начали что-то сбрасывать во внутренний двор. От удара о мощеную внутренность двора что-то лопалось, ломалось, плескалось и лилось.
-Огонь! Огонь теперь сбрасывайте!
По галерее кто-то передал по цепочке несколько зажженных факелов. Их посбрасывали один за другим во внутренний двор под башню, где находилась детская. Все внизу мигом занялось огнем от горящего масла, разлитого из разбитых бочек. Высокое пламя взметнулось даже под окном Раэ и шибануло горючим прогоркшим воздухом ему в ноздри. Раэ отшатнулся, но не только от взметнувшегося огня, он успел углядеть нечто страшное: свет от больших, вспыхивающих один за другим костров, осветил внутренность двора, и тогда Раэ увидел их.
Они просто стояли в совершенно ровном строю внутри двора и мычали. И смотрели на окно Раэ мертвыми пустыми глазами. С десяток поднятых.
Для живого человека нет ничего страшнее увидеть восставшего мертвеца. Его мигом отличишь от живого даже в потемках… непонятно как. Отличишь от искусно сделанного чучела, отличишь даже просто от трупа, который кто-нибудь додумается стоймя привязать. А как отличишь – непонятно. Не так они держат голову, не так они держат стан, как живые люди или же большие куклы. Не так и все тут. В какой-то миг тебя пронзит страх, а когда ты увидишь, как они приходят в движение, идут, поднимают щит или замахиваются, то тебя охватит такой ужас, от которого ты сразу не оправишься. Нет, не живым тягаться с мертвыми. Только мертвые могут биться друг с другом под руководством некромантов. Войско живых, каким бы оно ни было сильным, дрогнет при виде горстки мертвецов, а мертвые не знают страха смерти… А живые боятся саму ходячую смерть… если только это войско – не упырятники, выросшие в Цитадели для того, чтобы уничтожать поднятых мертвецов. Они не знают страха перед этим страшным извращением природы.
Но не Раэ. Но не семилетний Раэ, который тотчас отшатнулся от окна, когда увидел, как под ним собрались стройные ряды серокожих мертвецов в пронумерованных саванах, и все они смотрели холодными глазами в окно комнаты колдуна. Прямо на Раэ. Тот осел на землю, пополз назад, напоролся на труп фамилиара, который почему-то сейчас дернул крылом, вляпался в его кровь и закричал, закричал от ужаса так, как никогда не кричал…
И хлопнулся в обморок.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Глава 31.
