Мама пошла на поправку очень быстро. Забота дочери-ведуньи, которая, как прилежная ученица, начала применять на практике магические навыки, сделала свое дело. Через два дня Наталья Владимировна уже спокойно ходила по квартире и могла сама о себе позаботиться.
Чего нельзя было сказать о Большаке. Обе ночи он снился Вике и просил приехать побыстрее, так как Кузьмич уже достал своими шутками-прибаутками и чрезмерной заботой. С утра до ночи возился с Большаком как с маленьким, и даже вставать с печки не давал.
С одной стороны, Вику такое положение вещей очень устраивало, за Большака можно было не переживать. С другой стороны, она понимала, что Макс без Кузьмича домой не вернется, значит, он пока где-то здесь. И если не рядом с Викой и не в доме Анисьи, то где?
Наталье Владимировне, как только она пришла в себя, Макс тут же представился женихом, ведунья даже пикнуть не успела, насколько быстро и неожиданно это произошло. А утром следующего дня Макс ушел, как он выразился, по делам, и больше не вернулся.
Ведунья понимала, что все его дела не так просто, а связаны с магией, поэтому могут быть опасны, и не делала преждевременных выводов – ждала. Маму же не стала посвящать в подробности своих с Максом отношений, потому что объяснить любовь к человеку, который опоил ее и овладел, пока она была без чувств, невозможно.
Конечно, где-то на задворках своего сознания Вика признавалась сама себе, что Макс ей очень понравился с первой минуты знакомства, и даже если бы не подсунул тот чаек, то, скорее всего, она уступила бы ему и будучи в сознании. Уступила бы ему и своей женской природе.
Уже после случившегося Вика предпочла не думать о своих настоящих чувствах, засунув их куда подальше и назначить Макса злодеем. Слишком болело внутри от осознания, что она влюбилась в того, кому оказалась не нужна.
Убедившись, что теперь с мамой все хорошо, Вика решила вернуться домой. Слова Макса, которые он произнес перед уходом, постоянно звучали в голове, вселяя уверенность: «Ты теперь не глупенькая девчушка с улицы, которая ни за что не отвечает, как школьница. Ты носишь ребенка, и должна о нем позаботиться. Желающих навредить очень много, потому что ребенок наш особенный, ты и сама это понимаешь. Я не смогу всегда быть рядом, но буду искать возможности для этого. А ты помни, что не одна. Я, ты и малыш – это наша семья».
Перед тем как скрыться за дверью, Макс еще раз поцеловал Вику, сунув ей яркую синюю банку, в которой лежала кукла: «И Большаку скажи, что он, конечно, молодец, дрался за тебя, как лев, но куклу эту нельзя было из коробки доставать. Нельзя. Держи ее здесь, всегда носи с собой, особенно когда меня нет рядом».
Вика вспомнила, как прижалась к его небритой щеке и вдохнула естественный мужской запах, а в животе тут же запорхали бабочки. Хотела спросить, как же быть с предрешенным одиночеством, которое висело над ней и над хранителем, но не стала, решив отложить разговор на потом. Слишком важная тема для обсуждения в дверях.
К счастью, неприятной стороны беременности Вика почти не ощущала, раннего токсикоза не наблюдалось. Маме ради ее спокойствия, Вика про ребенка тоже пока не сказала, хотя и ехала к ней несколько дней назад как раз за этим.
В электричке все было как обычно, кроме одного – дурного предчувствия, которое вместо тошноты разлилось внутри ведуньи, как только распахнулись двери в тамбур. Вагоны быстро тронулись и почти запрыгали по рельсам. Вика сидела, прислонившись лбом к стеклу, и наблюдала серо-белое полотно, неровно мелькающее за окном. Монотонность картины и укачивание делали свое дело, и глаза постепенно слипались, закрывая реальный мир. Время потеряло счет.
Вдруг электричка резко затормозила. Соседка выронила из рук телефон, и пассажиры выругались. Вагон вздрогнул и остановился.
– Началось, – Вика закатила глаза.
Она уже в тамбуре не сомневалась, что не сможет доехать до дома без приключений, но на этот раз лицо ее было спокойным и светлым.
– Почему остановились? – беспокойный голос рядом заставил Вику улыбнуться. Совсем недавно происходило то же самое, когда она возвращалась от Макса.
«Какая ирония», – думала Вика, не сводя глаз с дверей тамбура и сжимая в руках сумку с ярко-синей баночкой, – снова от Макса и снова электричка встает на путях. Что на этот раз? Не красный ли колпак воскрес?
В динамиках под потолком послышалось тарахтение, и раздался мужской голос: «Уважаемые пассажиры, электропоезд задерживается, так как на путях произошло разрушение. Ближайший населенные пункт – поселок «Топь» – находится в двух километрах. Оттуда вы сможете добраться до города N на автобусах или воспользоваться услугами такси. Также к составу уже вызвали аварийный автобус и ремонтную бригаду. Сколько продлится ремонт путей, пока неизвестно, характер повреждений устанавливается.
Улыбка сползла с Викиного лица – такая реальность совсем не нравилась. Топать до «Топи» два километра по снегу казалось плохой идеей. Очень плохой. Хотя, если оттуда можно сразу уехать на автобусе…
По вагону разлилась волна возмущения, пенсионеры запричитали, и их можно было понять. Погода, как назло, соответствовала настроению пассажиров, застрявших между двумя станциями. Снег не стеснялся и валил что есть мочи, залепляя глаза и нос.
Как только ведунья слезла с ледяных ступеней, ветер сильно толкнул ее в спину, так что она еле удержала равновесие. Ноги сразу провалились сквозь ледяной наст. Тропа, напоминающая дорогу, в сторону села «Топь», начиналась примерно через двести метров, а до этого пришлось идти след в след за теми, кто вышел раньше, чтобы ледяные оковы не высосали все силы. Наконец, выбравшись на тропу, Вика выдохнула и ускорила шаг. За ней ускорили и другие.
Оказаться в «Топи» хотелось быстрее остальных, так как в таких маленьких поселках если и были гостиницы, то, скорее всего, рассчитанные на небольшое количество приезжающих, о чем Вика догадывалась. А тут целых сорок человек потенциальных постояльцев. Хорошо еще время полуденное, не час пик, а то бы и полная электричка топала бы в «Топь» наперегонки.
Поселок оказался не таким маленьким, как его представляла Вика, однако, транспорт ходил очень плохо, и ближайший автобус, на котором можно было бы добраться до дома с пересадками, уже ушел. Следующий ожидался завтра утром.
В гостинице под названием «Райское место» оставался только один свободный номер, разумеется, с цифрой 13. Паспорта с собой не было, но администратор, понимая ситуацию, и не приставала с этим. Как только Вика получила ключ от номера и подумала, что неплохо было бы перекусить, незнакомая девушка тронула ее за рукав.
– Извините, – умоляюще посмотрела она на Вику, – я тоже с электрички, а номеров свободных больше нет. Даже не знаю, как быть, на такси точно денег не хватит, автобус завтра утром. - Девушка стояла ссутулившись, и подбородок ее дрожал.
– Пойдемте, – Вика внимательно взглянула на девушку и коротко кивнула, та показалась ей слишком печальной и обреченной. Не хотелось оставлять человека в беде, если есть возможность помочь.
– Она со мной пройдет, можно? – ведунья вежливо спросила разрешения у администратора, чтобы не нарушать правила. В конце концов, она же тоже заселилась в номер без документов, могли передумать.
Возражений не последовало.
Девушка оказалась Викиной ровесницей, и ведунья даже обрадовалась, что до ночи не придется скучать в этом мрачном месте. Пятиэтажное здание сейчас было переполнено взволнованными пассажирами. В коридоре, наминающем общежитие, то и дело сновали, люди. Складывалось впечатление, что никто не смог уехать на автобусе из «Топи» в этом день.
Кран в ванной, пользуясь случаем, громко скрипнул, показывая свое превосходство над тишиной, и выпустил из себя ржавую струю.
Уголки рта у девушки опустились. Она виновато взглянула на Вику и громко вздохнула.
– Ну вот, опять.
– Что опять? – Вика мельком взглянула на девушку, пытаясь найти розетку на стенах, чтобы поставить чай.
– Даже воды нормальной нет, это все из-за меня, – снова вздохнула девушка, отошла назад и села, зажмурившись.
– Это почему? – Викино лицо смягчилось, и она повернулась к девушке.– В таких небольших поселках часто проблемы с водой, у меня так вообще ее нет — на колонку ходим.
– Не в воде дело, – девушка сцепила пальцы перед губами и закачалась на табуретке.
Ведунье показалось, она вот-вот заплачет.
– Эй, эй, ты чего? – Вика дотронулась до руки девушки и нахмурила лоб. Ледяной холод пронзил до самого сердца. На бледной коже вынужденной соседки чувствовалась куча следов потусторонних сил.
– Рассказывай, – Вика сосредоточилась на собеседнице.
– Все равно никто не поверит,– махнула рукой девушка.
– Я поверю, – ведунья села напротив девушки на скрипучий стул, – рассказывай все как есть.
Снаружи снова завыл ветер, и нечто темное мелькнуло за окном, выделившись на общем белом фоне церкви, располагавшейся неподалеку и хорошо видимой через окно. Судя по отсутствию реакции Милы, так звали девушку, ничего странного та не заметила.
Вика встала и неровным шагом заходила по комнате, поглядывая в окно.
Мила удивилась настойчивости Вики, но рассказ все-таки начала.
