Но реформы Гая Мария улучшили положение в рядах римских легионов только на относительно короткий промежуток времени, на 150 - 200 лет. Процесс постепенного ослабления римской армии и римского государства в целом продолжился и стал необратимым.
Процветание, достигнутое во II веке нашей эры при императорах из династии Антонинов, оказалось недолгим. Следующая римская императорская династия, Северов, сделала еще один роковой, но очевидно неизбежный шаг к ослаблению римской армии, разрешив ее солдатам обзаводиться семьями.
Римские военные лагеря, расположенные на границах империи, стали обрастать жилыми поселками - канабами, в которых жили солдатские жены и дети. Римские легионы, ранее полностью послушные императорам и мобильные, способные передвигаться на тысячи километров, "пустили корни".
Попытка перебросить несколько римских легионов с берегов Рейна, на Восток, в Сирию, для войны с парфянами, стоила жизни последнему императору из династрии Северов - Северу Александру и его матери, Маммее. Новым императором стал, любимец солдат - Максимин Фракиец.
Теперь уже не император командовал солдатами, а солдаты диктовали свою волю императорам.
Толковых и деятельных императоров (таких как Галлиен, Аврелиан, Проб и др.), пытавшихся наладить дисциплину в войсках, взбуновавшиеся солдаты просто убивали. Путь к дальнейшему упадку Римской империи в экономическом, политическом и военном плане был открыт.
Политический кризис центральной власти вел к росту сепаратистских настроений, к временному отпадению провинций и появлению "провинциальных императоров" (таких как Тетрик I, Оденат, Зенобия и др.)
Перевес в постоянных войнах Рима с жившими за границами limes-ов "варварами" стал постепенно клониться на сторону последних. Германцы, сарматы, парфяне и персы начали постоянно прорывать укрепленные приграничные limes-ы и вторгаться в самые богатые внутренние римские провинции, грабя и разрушая все на своем пути.
Военные поражения Римской империи в сражениях в "варварами" нанесли серьезный удар не только по римской экономике, политике и по государству в целом, но и по государственной идеологии, в частности, по официальному культу императоров и по традиционной вере в главных языческих богов.
Кризис римской армии и римского гоударства не способных защитить население от "варварских" грабежей и насилий в III веке был одновременно и кризисом традиционной греко-римской языческой религии.
Это был кризис веры в силу и непобедимость всех этих Юпитеров, Марсов, Янусов и пр..
Вера в Юпитера и Марса была крепка, когда римская армия громила всех подряд и, безнаказано убивая и грабя своих соседей, приносила домой добычу и пригоняла тысячи пленных, которые становились рабами. Теперь эта традиционная языческая римская вера, как "религия могущества", терпела крах.
Действительно, как могли те же римские легионеры продолжать поклоняться Юпитеру "Статору", охранявшему стойкость боевых порядков легионов, после того, как они увидели в Товтобургском лесу кости и черепа таких же римских солдат, ряды которых полвека назад были опрокинуты и обращены в бегство германцами. (Тацит)
Что должны были думать об Юпитере "Статоре" под Каррами римские легионеры, ноги которых были пригвождены к земле стрелами из мощных парфянских луков, а их конница, прикрывавшая фланги римской армии, была рассеяна тяжелыми парфянскими катафрактариями, закованными в доспехи "из блестящей маргианской стали"? (Плутарх)
В III веке нашей эры большинство профессиональных римских солдат были уже "митраистами", то есть поклонялись "непобедимому Солнцу", как "всевидящему оку" иранского божества - Митры. Митра обящал суровые наказания за нарушения обязательств, ложь и предательство.
Рост налогов, необходимых для содержания армии и строительства стен городов, доступных теперь для "варварских" набегов, ложился тяжелым бременем даже на относительно зажиточные слои римского общества, на богатых горожан - муниципалов. Начался упадок городов и городского ремесла.
Мастерские закрывались, качество их продукции, в том числе качество римского оружия и доспехов снижалось. Объем торговых операций сокращался. Горожане стали массово переселяться в сельскую местность, где было проще прокормиться.
В III веке нашей эры уровень жизни простых свободных граждан и рабов Римской империи (так называемых humiliories) практически сравнялся.
Постоянные военные неудачи, вторжения варваров, бесконечные солдатские бунты, череда убийств императоров, высокие налоги и обнищание вносили сумятицу и в сознание, и в религиозные верования рядовых римских граждан, не говоря уже о рабах и свободных гражданах империи другой национальности.
Не веря в возможность счастья и благополучия "в этой жизни", люди искали религию, обещавшую все это хотя бы после смерти. И такая религия появилась.
Христианство не случайно возникло именно на стыке разных культур, в Передней Азии, в Палестине и Сирии. Это было место взаимодействия различных религиозных течений.
Кстати, кризис традиционных верований наблюдался и у восточных соседей Рима, в Палестине, Сирии, Парфии и Персии. Помимо традиционных "религий могущества", иудаизма и зароастризма, здесь расцвели гностицизм, манихейство и уже упомянутый митраизм. Отдельные черты этих религий и нашли свое отражение в христианстве.
То есть, торжество христианства в Римской империи во II - IV веках нашей эры было обусловлено не только идеологически, и политически, но даже и экономически - фактическим социальным равенством всех угнетенных - и простых свободных людей и рабов.
Принимая решение о превращении христианства вместо язычества в официальную государственную религию Константин I Великий прежде всего стремился усилить, если не политическое, то хотя бы религиозное единство распадающейся империи.
Западная Римская империя все равно исчезла. Но утверждение христианства, как государственной религии, помогло в V веке нашей эры сохранить ее восточную часть - Византию.
