"Минуты смены быстро катятся,
И торжествует естество,
Но в цехе ходит каракатицей
Безжалостное существо..."
Да, каких только стихотворений не видели наши типографские стены! Навскидку назову ещё по крайней мере троих цеховых работников, кто писал стихи. И это не считая ещё поэтов - "профессионалов", обитавших наверху, в редакции (она располагалась у нас в здании до 2018 года). Помню, когда устраивался на типографскую работу в 1999-м, эти пишущие "сверху" казались мне небожителями: до этого я видел их имена лишь в газетах, а теперь - вот они, стоит протянуть руку...
Кто-то был попроще, а иные "сверху" обладали мощной "харизмой величия", умели гламурно поджать губы, и глядеть свысока. Помнится, особенно отличалась этим так называемая "компьютерная группа" - четыре "железобетонных леди", проработавших каждая в типографии лет по тридцать; у этих был и апломб, и "понты", и "элитарность" во взгляде! Правда, у всех по-разному. И знаете, по-моему, чем интеллект был выше, тем "элитарности" было меньше.
Но не будем больше о них, об этих "осколках доперестроечной эпохи", а вспомним-ка лучше стихи, написанные в этих же стенах:
"Овеянный туманом сказки,
Печатный движется процесс,
Здесь некто бродит в строгой маске,
Средь великанов и принцесс..."
Когда простоишь у станка часов двенадцать кряду, то и механизмы уже великанами покажутся, а любая коллега - принцессой... Масштабы печати порой бывали грандиозными, и грохот стоял непередаваемый:
"Здесь гул так страшен и протяжен,
Что негде вставить и словцо,
А в маске тот, как прежде, важен,
Под маской - умное лицо..."
Помнится, посреди тиража меня "нахлобучивало" подобными строками, они складывались в голове, как паззлы, и я, дабы не утерять их безвозвратно, старался быстренько записать придуманное на клочках бумаги, иногда даже банально в туалете. За что порой мог даже получить небольшой "втык" от старшего. Сам я стал старшим на своей машине (в одной из смен) только через два года, в самом конце 2001-го.
"Бывает в царстве том смятенье,
Когда, ресницами дрожа,
Косматой, длинной, чёрной тенью,
К ним сверху спустится Раджа..."
Да, иногда он туда спускался - Сам, или Основатель. Не типографии, разумеется, а газеты, в которой работали те журналистские светлые головы, что щёлкали клавишами компов, и рождали "перлы", или не "перлы".
Сам проходит по цеху: что-то спросит, что-то похвалит, или наоборот, осудит:
"С иссиня-чёрными власами,
И смуглым волевым лицом,
Здесь пожонглирует басами,
И выйдет вновь - Раджой-Отцом..."
Авторитет есть авторитет. Кем бы ни был человек раньше, а, обзаведясь креслом руководителя, он синхронно облекается некой "аурой уважения". Как говорил мне наш один бывший коллега, у нас, в России, важен отнюдь не "культ личности", а "культ должности". Знаете, и я такое заметил.
О простом типографском люде я тоже написал:
"Усатый рыцарь не боится
Не только Радж, но хищных ртов,
К изящному всегда стремится,
И к ратным подвигам готов.
Его пленительной ухмылке
Завидуют Раджа-Король,
Визирь, талантливый и пылкий,
И любопытный Стражник-Тролль..."
Последний персонаж также реален - это водопроводчик, периодически захаживавший к нам в "альма-матер" починять трубы. Троллем его прозвали ребята - просто за внешность.
Далее - про нашего коллегу:
"Подобный птицам перелётным,
С утра до полночи готов
Моргать принцессам переплётным,
И взнуздывать Железных Львов..."
Последнее, разумеется - это о наших ревущих печатающих "танках", строптивых и непредсказуемых, как и сама производственная жизнь.
В конце опуса я написал про себя (якобы я сижу-пишу в кабинете - размечтался!):
"...В дверь "тук-тук-тук". Кому я нужен?
Неужто мой Волшебный Друг?
Но лишь графин глядит недужно,
Да вечер брови схмурил вдруг.
И тут заходит, без утайки,
Не добрый Сказочный Курьер,
А молодой очкарик в майке,
Назвался странно: "Инженер!"
Всё, сказка кончилась! Возврат в реальность. Кстати, персонаж в майке - племяш шефа, того самого Раджи из сказки.
Ещё чуть-чуть о типографии и о стихах
Подписка и оценки пригодятся.
