Из-за нового дела Алисе пришлось много ездить по району. По этой причине ей снова пришлось отправить Егорку в Дубовку, где он гостил по очереди то у деда с бабушкой, то его забирал отец. Она видела сынишку только мельком, когда проезжала мимо или бывала неподалёку.
Расследование дела велось с трудом. Свидетелей почти не было, если кто-то что-то знал, не спешил делиться со следователем. Люди чего-то боялись. Однако, как и предполагалось, все следы вели в соседнюю область, в которой активно развивалось скотоводство в отличие от их области.
Заезжие коммерсанты скупали скот по бросовым ценам в разоряющихся хозяйствах, порой вступая в сговор с их руководителями.
Самое большое поголовье свиней, КРС и лошадей по-прежнему оставалось в Дубовском колхозе, несмотря на все «старания» нового руководителя (колхоз за это время уже несколько раз переименовывался и назывался сейчас по-другому, но все жители по-прежнему продолжали называть хозяйство колхозом).
В табуне хозяйства насчитывалось около сорока лошадей и молодняка.
В один из июльских дней рано утром в квартире Алисы раздался звонок, но необычными длинными звуками, а осторожными короткими.
Было ещё слишком рано, едва рассеялись ночные сумерки, по равнинам и оврагам расползался густой туман.
Спросонья она не сразу поняла, что звонит и первым делом подняла телефонную трубку, но услышав в ней длинные гудки, снова положила её на аппарат. Дверной звонок так же осторожно подавал сигнал.
Она подошла к двери, открыла ее, оставляя на цепочке. За дверью увидела мужа. Его внешний вид удивил Алису.
Антон обычно всегда аккуратно причёсан, одежда отутюжена и подогнана по фигуре. Сейчас же волосы его были всклокочены, на лбу и щеках следы сажи, руки почти полностью закопчённые, под ногтями чернота. Одежда помятая, грязная с прожжёнными на ней дырами.
Всё это насторожило Алису, она торопливо распахнула дверь и впустила мужа внутрь квартиры.
— Здравствуй, любимая! – произнёс тот, осевшим голосом.
— Антон, что с тобой? – с тревогой спросила она, не сводя с него глаз. Почувствовала отвратительный запах гари. – Ты откуда в таком виде?
Тревога нарастала.
— Что случилось?
Он видел, что жену начал трясти озноб и чтобы она лишнего не фантазировала, торопливо сказал:
— Конюшня сгорела в нашем селе.
— Сгорела? Конюшня? А лошади?
— Похоже, что большая их часть сгорели вместе с конюшней...
Антон опустил глаза и снова заговорил, не глядя на жену, слова ему давались с трудом:
— Егор Матвеевич и мужики успели вывести двенадцать голов, а остальные двадцать пять голов остались там.
Алиса почувствовала дрожь в его голосе, он по-прежнему не смотрел ей в глаза, его кисти рук вздрагивали.
— Антоон? Антон? Что? Ты бы не приехал сюда из-за этого в такую рань! Говори, что случилось!
Он молчал.
— Антон! Не молчи! – вскрикнула она, встряхнула его за плечи, он поднял на неё свои глаза. Она всё поняла, в бессилии опустилась на стул.
— Скажи же, что случилось… Отец? – выдохнула она и обмякла. Он едва успел подхватить её на руки. Внёс в комнату, уложил на диван, сам опустился рядом на пол.
Она рыдала. Он легко прикоснулся рукой к её плечу, провёл по руке. Алиса неожиданно для себя обняла мужа и долго молча плакала, облокотившись на него.
— Боже! Боже! Этого не может быть! Не может быть! Антон! – не своим голосом закричала девушка. – Скажи, что это не правда!
— Милая, любимая моя! Я бы был счастлив сообщить, что это не правда… Но это случилось!
Алиса снова долго плакала, прижимаясь к мужу, а затем, замерев, с ужасом в глазах посмотрела на Антона.
— Где Егорка и мама? Где они?
— Егорка у моих соседей. Не волнуйся за него, он дружит с соседским сынишкой. Я отнёс его к ним. Они с ним справятся. А с Анной Петровной — Мария Петровна и соседи.
— Поедем! Поедем к ней! Я должна быть с ней рядом… Поддержать её… Только переоденусь.
Она торопливо переоделась, не переставая плакать, вышла к нему в чёрной одежде. Её лицо было пугающе бледным. У Антона сжалось сердце от того в каком состоянии находится любимая.
— Ты на машине или по обыкновению на велосипеде? – машинально спросила она, надевая туфли.
— Я на машине… Егора Матвеевича, — подтвердил он таким голосом, что девушка поняла, что Антон искренне переживает произошедшую с отцом трагедию.
Он же подошёл к ней, обнял, прижал к себе.
— Милая моя, я очень сожалею о том, что произошло с твоим отцом… Знаю, как вы были близки и как любили друг друга… Это невосполнимая потеря для всех нас. Много нужно приложить душевных сил, чтобы пережить эту утрату. Держись любимая! Помни, что я с тобой! Ты можешь во всём положиться на меня…
Алиса посмотрела на мужа сквозь пелену, ничего не смогла ему сказать из-за душивших её слёз. Сквозь рыдание он еле разобрал:
— Поедем, к маме.
Девушка в сопровождении мужа, вошла в осиротевший родительский дом.
Анна Петровна бледная, с обескровленными губами лежала на диване с закрытыми глазами.
Состояние мамы поразило Алису. Как-будто это была не она. Совсем другой человек. Всегда энергичная, жизнерадостная женщина теперь тихая лежала, убитая горем. Она не понимала, как ей жить дальше без любимого мужа, с которым ещё вчера они строили планы на будущее. Хотели ещё долго быть надёжной опорой для своих детей. Особенно требовалась поддержка сыновьям, которые окончив военное училище, прослужили каких-то два года и теперь они оказались лишними. Боялись, что ребята, почувствовав свою ненужность, впадут в отчаяние, начнут пить или чего хуже вступят в какую-нибудь преступную группировку.
За Алису они были спокойны. У неё есть работа, квартира, семья… Семья, хотя не очень крепкая, но они видели, что их дочка вполне счастлива.
Особенно их радовал внук Егорушка! Который, как и его мама рос очень умным, послушным, развитым и шустрым мальчиком. Он не доставлял никому никаких хлопот, только радость своим деду и бабушке.
А теперь что? Что дальше?
— Мамочка, —тихо окликнула Алиса. – Мамочка…
Она опустилась на колени возле дивана, взяла в свои ладони её ледяные руки, до этого лежавшие у женщины на груди. Грела их своим дыханием, целовала, смачивая слезами.
Мать с трудом открыла глаза.
— Алиса, доченька, вот и осиротели мы… Нет больше нашего любимого папочки… Как мы теперь будем без него… — Анна Петровна находясь под действием сильного успокоительно, с трудом произносила слова.
— Мамочка, любимая моя! Драгоценная моя! – говорила Алиса, не обращая внимания на свои слёзы. – Надо найти силы и идти дальше… Мы никогда не забудем папу. Всегда будем помнить его доброту, его щедрость, справедливость и то с какой любовью он жил по отношению к нам и ко всем…
— Доченька, мы не забудем его, но почему он… пожалел животных, а нас оставил? Почему не подумал обо мне? О тебе? О мальчиках? – горячо шептала женщина, в её голосе слышалась скорбь и обида.
— Мамочка, по-другому он бы не смог поступить! Ты же знаешь, что он обязательный человек, честь и совесть у него на первом месте…
Припав друг к другу, обнявшись, ещё долго шептались горячим шёпотом, пытаясь, успокоить друг друга.
Затем женщина перевела взгляд с дочери на зятя стоявшего рядом.
— Антон, сынок, прошу тебя, займись всеми приготовлениями. Ребятам сообщили?
— Да, Анна Петровна, я позвонил им и Вашим сёстрам.
— Спасибо, Антош! Ты уж позаботься обо всём. Мальчики прибудут, тебе помогут. Очень много хлопот, но я на тебя надеюсь.
— Не волнуйтесь, я всё сделаю как надо, — заверил он.
Егора Матвеевича хоронили все жителя села. Говорили добрые и тёплые слова об этом честном, трудолюбивом и бескорыстном человеке.
Марии Петровне пришлось дежурить возле Анны Петровны и Алисы. Они обе находились в таком состоянии, при котором не могли себя контролировать и могли легко потерять сознание.
Антон обеспечивал контроль над ритуалом захоронения, но при этом старался поддерживать жену, она опиралась на его крепкое плечо. Братья Сергей и Семён не отходили от матери.
После поминок Алиса хотела остаться помочь навести в доме порядок, но соседки и тётки уговорили её пойти отдохнуть и она, поддавшись уговорам, уехала в дом Антона.
Она легла на кровать, отвернувшись к стене. Муж сидел рядом, держа её за руку.
— Антон, — обратилась она к нему, не открывая глаз. Голос её был неожиданно твёрдым и громким. – Ты не слышал, не крутились ли возле конюшни разного рода коммивояжёры, скупающие лошадей?
— Честно говоря, я не вникал в это и не обращал внимания. Иногда на дорогах встречались огромные грузовики гружённые свиньями, коровами и быками.
— А лошадьми?
— Лошадьми? – переспросил он, задумался. Его несколько удивлял затеянный Алисой разговор. – Лошадей видел однажды… Везли на грузовике двух молодых, ещё необъезженных животных. Они так метались по кузову, хотя и были надёжно привязаны. Может быть, поэтому обратил внимание на них. А что?
Она, наконец, открыла глаза и посмотрела на Антона.
— Ничего… Просто мысли всякие. Ты отдохни. Тебе больше всех досталось. Спасибо за всё! Если бы ни ты, не знаю, как мы бы со всем этим справились.
— Милая, не надо меня благодарить. Егор Матвеевич был мне, как отец. Хотя сначала были у нас кое-какие недопонимания… — сказал он, и Алиса увидела как он от волнения, проглотил воздух. – Он многое для меня сделал, многому научил. Так что для меня он был родным человеком. И тебя я был рад поддержать и помочь…
Он нагнулся, поцеловал жену в щёку. Когда он отстранился, глубоко вздохнула, закрыла глаза и снова отвернулась к стене.
— Отдохни, — произнёс Антон, укрывая её одеялом, затем вышел из комнаты.
Алиса сидела в своём кабинете и смотрела в одну точку на противоположной стене. За эти несколько дней после похорон отца она внешне изменилась. Её худоба становилась пугающей. В прекрасных вьющихся, густых волосах в области виска появилась прядь белоснежных волос. На щеках появился какой-то странный румянец. Хотя ничто не смогло испортить её красоты.
Раздавшийся телефонный звонок заставил её вздрогнуть. Она торопливо подняла трубку.
— Алиса Егоровна, зайдите ко мне, — услышала она голос начальника, ей показался он весьма озабоченным.
— Слушаюсь, — коротко ответила она, тяжело поднимаясь со своего стула.
Войдя в кабинет прокурора, Алиса поняла, что тот чем-то очень взволнован.
— Что-то случилось, Фёдор Прохорович? – спросила она почувствовала, что волнение хозяина кабинета начало передаваться и ей.
— Садитесь, — предложил он ей. – Что-то Вы мне не нравитесь! – сказал мужчина, наблюдая, как девушка занимает ближайшее место рядом с его столом.
Она усмехнулась, грустные глаза, смотрели на него с нескрываемой самоиронией.
— Вот как? Вы первый мужчина, который говорит мне, что я ему не нравлюсь. – Но я думаю, что не это тема нашего разговора. Я вижу, что что-то случилось.
— Вот посмотрите! – сказал прокурор, передавая Алисе несколько исписанных мелким, но аккуратным почерком листов. – Заключение судмедэкспертов.
Девушку охватило не то чтобы волнение, она чувствовала дрожь во всём теле и в таком состоянии она начала изучать документ. Чем дольше она читала, тем тяжелее было Фёдору Прохоровичу на неё смотреть. В конце концов, слёзы закапали на листы бумаги и она, отбросив их в сторону, легла на свои руки, лежавшие на столе, покрытом зелёным сукном. Она рыдала долго, мужчине казалось, что он слышит какие-то причитания приглушённые её ладонями. Наконец она затихла, выпрямилась, достала из кармана кителя белоснежный платок, вытерла мокрое от слёз, бледное, но по-прежнему прекрасное лицо.
— Как же так? Кто это мог сделать и за что? – с ужасом в глазах спрашивала она у своего начальника.— Вероятно, он застал преступников на месте преступления. Как Вы видите, рана его была не смертельной. Видно, что стрелял не профессионал. Он только ранил, пуля прошла на вылет, не задев жизненно важных органов. Он погиб от потери крови. Смог бы выбраться из огня и его бы могли спасти... Ему и подоспевшим мужчинам удалось вывести двенадцать животных. Под головешками были обнаружены только два трупа молодых лошадок. Их не успели вывести, обрушилась кровля. Однако, на балансе числится тридцать семь голов. Спрашивается где остальные? – говорила Алиса медленно. — Преступники пытались в огне скрыть следы преступления. Пожарные прибыли «немного не вовремя» и всё дотла не успело сгореть, — отрешённо размышляла Алиса. — Как Вы думаете, кто может быть в этом замешан?
— Кто? Кто? Да кто угодно! Сторожа, конюхи и просто работники хозяйства. Но то, что был сговор с коммерсантами… к бабке не ходи! Опрошено много людей, допрошены руководители… Никто ничего не видел и никто ничего не знает. Хотя зоотехник занервничал… Скользкий, как вьюн! Ничего дожмём мы их, дожмём!
— Кроме халатности и хищения, возбуждаем дело об убийстве? Вы позволите мне этим заняться?
— Да я бы позволил! Только ведь ты сейчас сломя голову… в полымя!
Она зло усмехнулась.
— Вот видите! Нет! Этим займётся кто-то другой…
— Фёдор Прохорович! – с обидой и гневом в голосе воскликнула Алиса.
— Я всё сказал по этому поводу! И будьте добра подчиниться! Это приказ! – твёрдо сказал прокурор и, видя, что она подавлена, примирительно добавил. — Хочу сообщить вам, что дело о производстве фальшивой водки вчера направлено в суд. Давление сильнейшее, но пока держимся. Так, что готовьтесь к первому слушанию… — сказал хозяин кабинета, взгляд его был непроницаемым. Глаза словно остекленели. — Я распорядился закрепить за Вами машину… и водителя подобрать надёжнее.
—Спасибо.
— Да за что спасибо-то? В связи с новыми обстоятельствами Вам бы и охрана не помешала бы…
— Думаю, что это лишнее! – сказала девушка, но была благодарна начальнику за проявленную заботу.
— Что же удачи! С вашим профессионализмом и дотошностью, думаю, Вы справитесь!
— Однако, Вы мне не доверяете новое дело, — с обидой в голосе произнесла Алиса, снова на её глазах появились слёзы.
— Ах, ты! Да доверяю я тебе! Просто слишком много ты хочешь на себя взвалить. Это дело будет слишком тяжёлым для тебя, я имею в виду не на профессиональном уровне, а на душевном.
— Спасибо, Фёдор Прохорович! Я пойду?
— Идите. Если, что не стесняйтесь, я с радость Вам помогу. Крепитесь, тяжело Вам приходится. И берегите себя!
Начало: