Для неё ты никто,
Для неё ты тень!
Таких, как ты она
Называет «алень»!
Из песни неизвестного автора
1958 г.
I
Плакучая берёза яркой зеленью одета,
Грациозна и красива в середине лета!
Сенокос скоро придёт
Трав ароматы ветром с луга принесёт.
Словно женщине запах духов,
Словно бабуле запах свежих пирогов,
А парнише молодому, в восемнадцать лет,
Порыва продолжения рода свет!
Сельские пейзажи в лето хороши
В зелени берёзы песня для души!
Пацанам немытым место сбора пруд,
Чёрные подошвы в воду заведут.
В обозрении ближнем травы, тростники…
Ввысь стремятся смело. Ох! Как высоки!
Заскучал Егорка, рыба не клюёт,
Шевелятся травы, кто-то в них снуёт…
Очень любопытным наш мальчишка рос.
Реакция мгновенна, до местечка кросс!
Бабы полоскали в той стороне бельё.
Сплетни, разговоры про худо житиё!
Про налоги и волюнтаризм,
Про то, что скоро коммунизм.
Про то, что трактористам море по колено.
Росла и созревала молодая смена.
Егор Копытов, получив права,
Отметил праздником сие, сперва.
На трактора, грузовики
В работу руки и мозги!
Небольшого роста, прыток, юн и смел,
Слыл всегда активным он близ бабьих тел.
Думать головою – всё великий труд!
Увидал средь лета и за девкой, в пруд…
Будни трудовые не дают скучать.
Трезвым, за баранкой, главное день начать.
Вот уже летают в космос корабли,
А Егорке еле трактор завели.
Сел аккумулятор, хуже не видать!
С толкача ребята принялись толкать.
Не дай бог! Заглохнет – посевной конец!
Ерунда! Починим, был бы цел «конец»!
С шести утра до вечера десяти…
Ох! Как бы урожай спасти!
Пропол, поливы удобрения! Это
Не в тёплой хате строчить стихотворения!
Пришёл домой «без рук» и «ног»
От пота, пыли, грязи взмок.
- Егорка! Баня ждёт!
Кричала мама во пролёт…
Вот, с жару ветерок подул.
Егор тихонечко в предбаннике уснул.
В субботу рано, поутру,
Три девицы голые купались в пруду.
Егор как раз из бани
Пошёл умыться на мосток,
А тут такое, словно ток.
Девичьи голоса из камыша
И любопытство дикое позвало крепыша.
Подкрался тихо, не спеша!
Раздвинул ивовую ветвь
И с превеликим интересом
Стал на картины эротичные смотреть.
Выход из воды. Батониха Ирина
Объёмна попка, титьки … О-о-о!
Манит та картина!
За ней высокая – Глафира.
Ступая осторожно, Иру за бёдра обхватила.
Последней пятилась Натаха.
Фигуру описала промокшая рубаха.
И этот будоражащий замес
Вызвал у Егора к Натахе интерес.
С тех пор не мог спокойно спать.
Бок на бок, ночь – скрипит кровать.
На поле, за баранкой и рычагами
Мысль будоражила об этой
Молодой и скромной даме.
Танцы. Вся деревня в клубе!
Недаром говорят: «Любовь погубит!».
Так начиналась у Егора жизнь,
Полная потехи и «задора»!
Дело во взрыв – такой запал!
На Натаху он запал!
Играй гормон, вливайся кровь!
К Егору невзначай пришла любовь.
Натаха тоже была, не прочь
Познать сию науку в ночь.
И с наступленьем темноты
Врывались к ней деяния сего, мечты.
Словно буря, словно катаклизм,
Всколыхнули бабочки живот, весь организм.
Порой бессонница – инстинкта весть
Натаха много перестала есть.
Приходит с фермы, депрессия, тоска…
Из кухни: «Хвать лениться!
Ждёт стиральная доска…»
Так в будни сельские, после работы,
Натаха у окошка ждёт наступления субботы.
Подруги; Фёкла, Лизавета
В клуб Натаху привели при этом…
Там танцы в клубе и кино.
И в ожидании пары парни уж давно.
Наконец настал день тот
Под «летка-Еньку» и «фокстрот».
Жители села, кто…? Где…? Не разберёшь!
Шла в сельский клуб, на танцы, трудовая
молодёжь!
Егорка в окружении ребят.
Наперевес гармонь с гитарой
Всех девок покорят!
Мораль и воспитание порой
Наталье стать сулили единожды,
И на всю жизнь женой.
Шаг вправо, влево есть позор…
Начало танго и пред ней Егора яркий взор!
Пересечение их биологических полей…
Нет на деревне принцев-королей,
Огурчик, самогончик будет веселей!
Егора дума: «Была… Аль, не была…!»
Махнул рукой и с бела танца
Зачались их любовные дела.
1959 г.
Великое событие и поворот
Вечер каждый, утро трактор «Беларусь»
Егора у Наташкиных ворот.
Вместо подводы как такси.
Егорка на работу Натаху увозил.
Цветочки-базилёчки, по селу молва…
Свадьба приближалась и гостей звала.
Ей девятнадцать и ему! Наивность юная
Сулила огромную взвалить сумму.
Интим весь в поцелуи, до рубашки
Руки на бёдрах и бегут мурашки…
Сладкий нежный поцелуй!
«Наташка! С парнем, до ЗАГСа, не балуй!»
Так говорил и заклинал её отец:
- Ослушание – позор, капец!
«Испортит» паря, замуж не возьмёт!
И нехорошая молва по селу пойдёт…
Егору тоже, всё, твердила мать:
- Гадом станешь, воли не видать!
Поверь и будь умней!
Секс только для зачатия детей…
Всё остальное житиё, семейный быт
И ты глава семьи…. При жене отличной
Будешь сыт, одет, умыт!
А в «деле» была похоть, не сама жена.
Скорей бы койка удовольствия полна!
Скорей бы наслаждений на «конец»!
Приближался звон стаканов и колец!
И сей ответственности груз
Закон – основа брачных уз!
А маме было невдомёк,
Но, не смотря на оговорки,
Путь в сельсовет Егора влёк.
На нём хозяйство, хата. Он старший.
И два несовершеннолетних брата.
- Сестра самостоятельна и в «минусе»
затрата.
Так маме говорил Егор, затевая бурный спор.
А Натаха вся в порыве страсти,
Обалдела, от Егора власти!
Встречи, поцелуи и объятия…!
Под ивой и берёзой все помялись платья!
В ненастье мутное, по осени, с полей
Вёл трактор по грязи Егор смелей.
Прицеп – картошки урожай.
- Натаха! Баньку заряжай!
Так парень думал и мечтал,
Не думая, что грузом тяжким окажется
финал!
В разгар уборочной тут дело всё в работу,
И в воскресенье и в субботу!
Уж с раннего утра до поздней ночи
Работа в поле, что есть мочи.
В книжке бригадира трудодни…
Увидеть бы Натаху, хоть умри!
Объятий нежных сладкий поцелуй
И мамины советы: «Егорка не балуй!».
Сентябрь жаркий – потный грязный злой!
В Октябрь дождливый получил Егорка
выходной.
На любовные дела уж зазнобушка ждала!
Тосковала дни и ночи. И дождалась, что нет
мочи!
Так и явился, наконец, жених к Наташке.
Молодец!
Зашёл нарядный весь во двор.
Жених наш Копытов Егор.
Блеск хромовых сапог, кожаной кепки,
Плащ в клеточку – основа этикетки!
Отцовский серый выходной костюм
Суров брутален и угрюм!
Натаха потекла от счастия такого.
Засобиралась, не сказав родителям ни слова.
Скорее примеряя выходные платья…
И прямиком, на улицу, в Егоровы объятья!
1960 г.
Субботний вечер. В клубе «Шумный день».
И на последний ряд мелькнула Натахи и Егора
тень.
Сюжет любовный романтичный!
Егорка парень свой, приличный.
Во тьме сеанса сладкий поцелуй,
Не зря мама говорила:
«Сыно, с Наташкой сильно не балуй!»…
Уж середина фильма, Егоркина ладошка у
Наташкиной груди,
Другая, по коленке бороздит.
Сквозь губы трутся языки…
К концу сеанса стали возбуждения велики!
На титрах у Егора топорщатся штаны.
Рейтузы у Натальи влажностью полны.
Выходит пара с клуба, темень, моросящий
дождь.
В литье статуйном озирает вождь!
Уж по домам ведёт тропинок нить…
Натахе захотелось с Егоркой согрешить.
Как водится, уж не в первой,
Егорушка повёл зазнобушку домой.
И в свете звёзд знакомой бани силуэт, на
берегу пруда.
Открыты двери, пусто и холодна вода.
Наташа: - Стой! Егор, пошли туда…
Егор: - Натаха, дома волнуется мать.
Наташа: - Да, ладно! Зайчик, хватит страдать.
Али чувства дождик смыл?
Кончил на полях сраженья?
Вон банька, там обсудим наши отношения…
Егор: - Наташка, я готов!
Наташа: - Ай, да! Больше дела – меньше слов!
Вошли, согнувшись в низкую дверь.
Наташа: - Егорка, есть в печи дрова? Проверь…
Егор: - Натаха, да! Зажгу свечку, керосинку…
И с «поляной» принесу корзинку.
Наташа: - Давай, линяй не то уйду
Тучкой хмурой по ветру!
Егор: - Сейчас, в печь подкину дров
И бегу, без лишних слов!
Наташу одолели волнения и дрожь, думает:
« А кто же будет первым? Кто ж?
А вдруг Егор? А вдруг сбежит?
Пустыми будут сплетни, не нужным
разговор.
Ой, много их как пчёл у мёда.
Вольтов, тузов и королей приличная колода.
И скотник Вася, и конюх Михаил,
И председатель, и дояр Даниил.
А выбор мой Егор – такая душка!»
Егор: - Натаха-а! Вот корзина,
а под лавкою подушка.
Значить так! Такая тема…
Послезавтра только смена.
А сейчас, гуляй село!
Недаром нас сюда снесло!
С этажерки доставай газету
Здесь не ресторан, официантов нету!
Бери корзину – всё на стол,
Самогончик и рассол!
Наташа: - Ой, Егорка! Пить я не хочу…
Егор: - А я бухну, чтоб кайф был по плечу.
Ставь два стакана, картошечку и квашеную
капусту...
Чтоб сделать смазку ложи хрусту!
Егор налил сто грамм в стакан,
Залпом принял весь объём,
Чтоб гладко вышло оприходование и съём!
Заел сальцем и головкой лука
Чтоб забылась вся скука.
К Натахе сел поближе,
Ладошку на бедро.
И гладя опускать к подолу ниже…
Наташа: - Ой, трепещет всё внутри!
И хочется, и боязно! Пойми!
Егор: - Путь один, принять на грудь,
Чтоб слаще было нам заснуть.
Наташа: - Ладно, милый, наливай!
Будем стряпать каравай!
Егор плеснул в стакан немного,
Задраил двери и защёлку строго.
Поднял стакан и тост за Натали.
И полетели журавли!
Процесс идёт, вот слились в поцелуй.
Ладонь, где надо, только успевай, балуй!
Оказалась вся в предбаннике одежда.
На поленьев пару вся надежда.
Набор движений, в пролетарской позе, в такт.
Громкий стон Натальи, и состоялся половой
контакт.
В капле крови простыня. Возлияния,
Порывы – это не то, что сидя у руля!
Так лишились невинности они
В эти хмурые осенние волнующие дни.
И повторение сего до трёх часов утра.
Искурен «Беломор» и выпит самогон до дна.
Дрова сгорели, обнялись голые, они
Встречали в сладострастье выходные дни.
Девять утра! Светло пришло!
Игра щеколды – явно западло…
Егор: - Натаха! Прячься, буду открывать.
- Уже утро!
В баню постучалась мать.
Мать (тётя Шура): - Егорка, почему ногой?
Ещё кто в бане? Быстро!
В парную дверь открой…
А это чьи порточки, платья?
Ах! Ты… Натаху затащил в объятия?!
Испортил девку, вот подлец!
Теперь женись, сватов собрать не поленись.
Конец твоим делам хреновым…
Сегодня вечером к Петровым.
Наташа: - Ой! Тётя Шур! Простите
И слишком строго не судите.
Всё обоюдно, без позора.
Егор любит меня, а я люблю Егора.
Егор: - Мама, я давно мечтал о жене такой.
Она единственна, не нужно мне другой!
Мать: - Даю добро!
Отрекаться поздно, уже всё решено!
Вечер в воскресенье. У Петровых стол.
Торжество-веселье, о свадьбе разговор.
Отец Натахи, Антип, споря
Тост произнёс: «На всё есть божья воля!
Пусть молодые начинают жить.
И продолженье рода совершить!».
И совершился предков так завет.
Через неделю на брак заявку, в сельсовет.
Формальности опустим, назревало дело.
Погружались головы в «пельмень», «пилотку»
смело!
Но, дорогой приятель,
В то время не было таких понятий.
Крепкая советская семья – нормально!
Женат – устойчивый морально!
Везде дороги открывает это
И дорожат тобой партийно-коллективные
советы…
А если не женат, то обалдуй!
Психический товарищ – сопле жуй!
А может, даже, голубой…
Статья висит сама собой.
Куда не плюнь повсюду мнения.
Семья – основа роста населения!
Но имеет место факт,
Жизнь вольная, пацанская, сводилась
на закат.
Последний месяц на гулянку,
А там, пред росписью, товарищам
«полянку».
Дальше в колхозные передовики
Или спиться от тоски!
1961 г.
- На дело! Через «не могу», вздыхая,
Сказала Партия родная!
Егорка пробивной как танк, как броневик!
Найдёт, достанет и добудет хоть комбайн,
хоть парик.
В хозяйстве нужный материал-ресурс.
На роспись аленя Натальи курс!
Последний день в холостяках,
А вечер с мужиками, на рогах.
Девишник у Натальи в тот же день.
Готов ресурс! Готов алень!
И не было таких понятий на устах.
Движимый похотью Егор терял весь страх.
Егора церемония на хате у Андрея.
Стол ломится от самогона, здоровья не
жалея.
В закуску свежие соленья,
Картошка, сало и жаренья.
Пьянка, танцы до упада…
Собралась механизаторов Егорова бригада.
И механики, и слесаря.
Такому важному событию благодаря.
Насладились все столом…
Как с дерева последний лист
В капусту мордой пьяный тракторист.
Егор бухой немножко.
Запахи похмелья в открытое окошко.
И мужиков пьяна большая часть.
Жена Андрюхи входит, волочась.
Крик суровый: - Хвать гулять!
Имейте совесть как понять…
Разбежались, кончился банкет.
Но мужики тайком готовили Егору
инцидент.
В избушке, на краю села, Нюрка –
шельма, блядь
Егорушку в объятия ждала.
За картошку и комбикорма.
Отдавалась вся сполна.
Знал об этом весь колхоз.
Мужиков носило средь лета и в мороз.
Участковый это знал, сам ходил
И аморалку эту грудью прикрывал.
Для Егора царство наслаждений
Вопреки всех нравственных моральных
убеждений.
Подошли к избе, Егорушка смекнул,
в чём дело...
Сначала застеснялся, а потом вскипело.
Когда увидел формы со срамного белья,
Инстинкты затянули как в прорубь полынья.
А что она творила!? Был просто высший
класс!
Для бедолаги сельского, хоть, кричи «атас»!
При этом всяко-разно, как змеиная змея.
Егорка охреневший, по завершению акта,
Рванул домой чрез снежные поля.
Наташа не грустила, девишник на селе.
И девушки-подружки с ней навеселе.
Закусон колхозный, а так же самогон.
Песен под гармошку заунылый стон.
Кончились гулянки, слёзы на лице,
А на завтра палец в золотом кольце.
О гулянии в девках только вспоминать.
А на завтра ложе – широка кровать!
Прочь всех кавалеров, мужу вся верна!
Егору Копытову на недолгий бабий век жена!
И не познавши жизни молодые
Не соизмерили и не предположили,
Что дальше ждали их совсем дела худые…
Завтра свадьба, роспись и веселье
В избе отдельной новоселье
И заветно, брачная ночь
Все горести-печали прочь!
Наутро роспись в сельсовете.
Снег в лицо, резвятся дети!
Наташу наряжают к торжеству.
Фота и бело платье к таинству-волшебству!
И под напевы песен из кино
В столовой сельской скатерть на столе давно.
Готовят закусон стряпухи и родня.
Самогон доставят, немного погодя.
Девять утра.
- Пора вставать!
Кричит Егору мать.
- Васька, Пашка за водой
Отмывать Егора быстрой чередой.
Егорка еле сполз, с кровати.
Егор: - Ой, сегодня свадьба и колхозны пати.
Поздно встал, в двенадцать сельсовет.
Роспись, свадьба и-и «привет»….!
Но сзади мысль мелькала у него:
«Может быть не надо делать ничего?».
Но он актёр, а жизнь-игра.
Не представлял Егор размеры «хомута».
Егору натопили баню, чтоб смыть «гулянки
потроха».
Пропарили, умыли и одели жениха.
Под окнами сигнал даёт нарядный «ГАЗ».
Шарики и ленточки деревне на показ!
Тот же костюм и хромовые сапожки,
Открыта дверь и звук гармошки!
Путь лежал, как надо полагать,
Жениху невесту выкупать…
Для смелости принял Егор,
И с порога дома в свадебный задор!
Звон «поллитры» и гитары стон.
С частушкой матерщиной к Натахе на поклон.
Гости и зеваки спешат к невесте, в двор.
Гуляет вся деревня, но отгулял Егор!
ГАЗик тормознулся бампером в забор.
Открывают дверцы заиграл баян.
Да, жених Егорка был немного пьян.
Выскочили парни хмельные на мороз
Тамада суровая, тут же им под нос:
- Ну, ка, на загадки быстро отвечать!
Али не хотите невесту получать?
В ответ, Егор:
- Червонец ставлю! Петровна, пропускай!
Будущему тестю с тёщей уши полоскай!
Петровна: - Егор, погодь, а спеть сплясать…
Егор: - Пусть Штепсель с Торопунькой
Изволят вам в пимы нассать!
И троица; Егор, Колян, водила – Витька
Обезьян
С крыльца, в сугроб, смахнули тамаду
Навеселе, войдя в избу.
Егор: - Натаха, карета у ворот,
Нас ждёт весёленький народ!
В порыве нежном целовать.
Наташа: - Витёк! Колян! Егору хватит
наливать…
Петровна с папкой в стопоре и попыхах
Егор Натаху из избы выносит на руках.
Играй гармонь весёлые частушки!
В снегу сосёночек макушки.
Веселие такое, что звери тоже веселятся, у
лесной опушки!
Приехал «ГАЗик» в сельсовет,
Готов «алений» уж билет.
И в песне так поётся
Автограф лишь всего поставить остаётся!
Егорка под хмельком,
А Наташка с огоньком!
Торжественно прошли к столу,
С журналом браков и разводов,
Людей приходов и уходов.
Сам председатель ведёт торжество
Для новобрачных в хмеле баловство.
Подписи стоят, свидетельство дано.
По заветному колечку – так просто решено!
Столовая. Пик свадьбы - торжества!
Крики «горько» мирно, дружно мгновенья
колдовства!
Петровна объявляет танец молодых
Встаёт Натаха и Егорка, папироской пых-х…
Танец для Егора словно шторм
Гладит, хватает Наташку и балдеет от её
красивых форм.
Закружило, зашатало так, что под конец
Запнулся о скамейку Егорка-молодец.
Упал, запачкал пенджик и штаны
До боли огорчился:
- Налейте, пацаны!
И вся компания с бутылкой, на крыльцо
Налили, приняли и чуть не «отморозили яйцо».
Дальнейшая картина как в тумане льдина.
Сидел жених на табуретке и кирял
Гостей-товарищей всем видом забавлял.
Невеста, ух, плясала, как будто ей
всего то мало.
Вечер. Двадцать три ноль-ноль.
Гости разошлись.
Наташа: - Егорушка, вставай, пора домой!
Нам спальня готова в новой избе,
Идём, двести метров, по снежной тропе.
Егор: - Натаха, я пьян, не могу
Усну по дороге, прямо в снегу!
Наташа: - Витёк, помоги домой мужа привезти.
Витёк подбежал, Егора под ручки,
Еле с Наташей подняли за ручки.
За плечи и к выходу, через зал…
«Отстаньте, лягу здесь!» - Егорушка сказал.
Напялили тулуп и шапку,
Корзинку со съестным в охапку
И еле запихнули в «ГАЗ»,
На заднее сидение, как раз.
Страдая, в полудрёме, ныл Егорка.
Вот новая изба у самого пригорка.
Стащили с транспорта «тяжёлый груз»
Так грандиозно начинался семейный их союз!
Бедолагу уложили на лавку у стола.
В помещении пусто, только кровать одна…
Только Витька уходить
Наташа: - А откушать? Откутить!
Так, какой-то непорядок…
Ведь назначена «окучка грядок»!
Виктор не поверил слуху своему.
Ведь Наташка тоже нравится ему.
У мужа состояние опьянения.
Какие могут быть сомнения?!
Наташа: - Давай садись, сымай одёжу …
Давно хотел? Счас обнадёжу!
Сначала сели попивать, закусывать и заедать.
Наташка к Витьке, в поцелуе и без слов,
Расстёгивать ремень штанов.
Затем ширинку… И на койку, в свежую
Перинку.
На пол белое платье и так заманчивы
любовника объятия.
Движений быстрый эротичный такт.
Какие то мгновения и завершился акт.
Наташа: - Витька, быстро одевайся
И клади сюда Егора. Постарайся!
Давай до майки и трусов…
Прочь до дома, опущу засов.
Виктор: - Натаха, я люблю тебя!
Наташа: - Давай, давай, отчаливай, встретимся
на днях.
Егорка в грёзах самогонных кайфовал
И видел эротичный сон
Будто бы с Натахой в летнем поле он.
Утро! Головная похмельная боль.
Место незнакомо.
Егор: - Наташка, где мы? Объяснить изволь.
Наташа: - Любимый, нам на свадьбу
Подарили этот дом.
Малость подлатаем и отлично заживём потом.
Егор: - А-а! Теперь понятно! Ну-у, иди сюда…
Все иссякли силы, вот она, беда!
День второй. Сугубо все свои
Егор серьёзен, хоть умри!
Тихо и мирно за столом,
Словно батюшка читает свой псалом.
Быстро свадьба пролетела,
Егор чист, одет умыт.
Начался семейный быт.
Егорушка – примерный муж
Средь лета знойного и зимних стуж!
Наташа, как положено, при муже «верная»
жена.
Управляет бытом и Егором, как водится,
сполна!
Семейной жизни первые недели.
Уж аисты в Раздолье прилетели.
Замечал Егор и вот
У жены Наталии округляется живот.
Взвалить ответственность изволь!
Теперь Егор – рабочий конь!
На нём жена, хозяйство, дом
Быт становился огромнейшим трудом.
Рано ложиться и рано вставать,
Постепенно, с толком дела, это начинает
напрягать.
Атака напряжений незаметна
Когда молодость приветна,
Когда здоровье, бодрость есть,
Когда связей сексуальных становится не счесть.
Вся энергия Егора в сельских работах,
Что есть почва для раздора,
С Наталией, красавицей – женой.
Начало свода отношений в «ноль».
Пузо разрасталось. Натаха не давала…
Ой, боязнь не развязать скандала!
1962 г.
Время вперёд! Вершились те дела,
Наталья в своё время, срок, тут двойню родила.
Егор в радости, экстазе
«Поляну» для коллег накрыл на базе.
Младенцев обмывать,
Сильнее счастье семейное ковать!
Первый младенец Пётр, второй Гавриил,
И весь пузырь за них Егорушка испил.
Теперь отец и патриарх,
Главный в доме как в Руси бог Тарх.
Три месяца Наталье «горевать» в декрете.
Как обычно лучше знают в сельсовете…
Дед Антип, бабули Шура и Любовь
По очереди к внукам ходят, проявляя всю
свою любовь.
Тяжкие деньки пришли к Егорке.
Теперь уж некогда, в компашках, мочить
корки.
Пахать и быть ударником труда!
Почёт в Раздолье навсегда!
1965 г.
Шло время, подрастали дети.
Как много соблазнов на этой планете!
На ферме стало тяжело,
Но не идёт корове вечное седло!
Пред сном лежат в супружеской постели
Наталья и Егор.
Не спится. Завязали о быте и житухе спор.
Наталия: - Егор, пора побольше нам нажить
добра.
Уж как всю пятилетку вместе,
А развитие в застое всё, стоит на месте.
Тесна изба и холодна,
Одна пыль, копоть, грязь и на полу зола.
Петруша и Гаврюша чумазые как черти,
И век конца не будет всей этой «круговерти».
Егор: - Наташа, потерпи немного
Скоро в село будет проложена
С города хорошая дорога.
Вот-вот в Партию подам…
Наталия: - Ага! Ещё столетие простоит
бедлам!
И каждый раз пиление мозгов,
И раздражение от запаха носков.
Уж давно замолк баян,
От семейных напряжений спился Витька –
обезьян.
До плинтуса скатился вниз
И «прибор» совсем повис.
Не бывать уж с год интиму.
Любить Виктору Наташку стало не под силу.
А новых, любовников, где искать?
В селе тесно, только с мужем тосковать.
И вот однажды подруга Лизавета
С центра областного шлёт селу привета.
В своё время ей как-то повезло.
В большой город ринулась, покинула село,
Поступила в институт, по лету появилась тут.
Вот, в городе работает теперь.
Во все конторы, в общем, открывает «ногой»
дверь.
В свой отпуск прибыла в Раздолье,
И сразу по подругам сбрасывать злословье.
В вечер летний, обходя село,
К семейству Копытовых её нежданным мигом
взяло и занесло.
Наталья вся на радостях
Встречать «передовицу» у себя в гостях.
Причёска – локон выше крыши,
Запах духов, что разбежались мыши.
Заморский жёлтый плащ – стоячий воротник,
Широкий вырез платья – серебристый блик!
Колготки цвета тела – секс нейлон!
Егорку возбудил такой фасон,
А подол выше колена.
Вот заманчивая схема!
Наталья отошла, Егор Елизавете:
- Пойдём гулять на сеновал, по молодой
примете?
Елизавета: - А я, с женатыми, не сплю!
Ты уровень не мой, зато ментами и
начальством, в городе, рулю.
Я красивая, а тебе пахать,
Досуг и выходные семейству посвящать!
Егор подумал: «Вот крыса-простытня!
Приехала супругу совращать!».
Три раза наплевал чрез левое плечо
И в спальню удалился горячо.
Наталья до полуночи с Елизаветой
Вели прёп о том, об этом …
А потом, уж, перегар сквозь сон
Ощутил возле себя Егор.
И стало как то беспокойно в Егоровой душе.
Мечты Наталью пробивали о тёплой ванне и
душе.
Однажды, по приходу с фермы
Натальей был заявлен факт,
Что больше не возможен с коровами контакт.
В городе ждёт хата, плюс лопата и метла,
А с председателем, уж как-то,
разрулим все дела.
Егор осёкся, вот не ожидал такого…
В думу погрузился, ни сказав, ни слова.
Затянулся и дымок затуманил – заволок!
Чтоб в город переехать, нужен важный
документ.
Как жене паспорт получить? Волнующий
момент!
И за этим, всем, она
К председателю колхоза, Фролу Кузьмичу,
пошла.
Утро. Значимый и важный кабинет.
Заседает сельсовет.
Обсуждения, бурлящий шум,
Озвучка конструктивных дум.
Публика напряжена…
Сквозь секретаршу Марфу входит в кабинет она.
Фрол Кузьмич: - Не вовремя! Наталия,
покиньте кабинет…
Наталья: - Фрол Кузьмич, послушайте,
момент!
Фрол Кузьмич: - Все личные вопросы на
четверг…
Наталью Фрол, таинственно, в краску вверг!
Ещё в девахах та была.
Что ни четверг, то к Фролу, на свиданье, шла.
Сходила пару, тройку раз,
Но Кузьмич пошёл в отказ.
«Поднимались вверх» штаны,
Но боялся он жены,
Партсобрания, коллег…
Брать на себя весь похотливый грех!
Фрол Кузьмич: - Марфуш, вопрос Наталии
В виде заявления прими.
Уж достают меня, с района эти бюрократы -
упыри…
Документ составлен и в работу…
Мимо дома почтальон идёт в субботу:
- Наташа, тебе письмо, от Кузьмича
- Какое волшебство!
Конверт открыт, на пару дней командировка.
И адресок в районной хате. Вот сноровка!
Егор к жене с вопросом: « Что за дело?».
Егор: - За моей спиной ты рулишь смело?
Наташа: - Егор, ведь я, всё для семьи
образования детей.
Надо в город оформляться, поскорей.
А здесь, какие перспективы?
Фуфайка, горб и пьяные мотивы,
А в городе и школа хороша.
От культурного досуга веселей поёт душа!
Театры, парки, скверы, ресторан и светские
манеры!
Квартира с ванной туалетом…
В Раздолье вечерами только лишь мечта
об этом.
Я, с детьми, обживусь. Потом приедешь ты
И станут едиными наши мечты!
Егор: - Хорошо, родная, даю тебе добро!
Наташа: - Дай расцелую, дорогой, нам счастье
суждено!
В понедельник, спозаранку, Егор пошёл
крутить баранку.
А Наталия на остановку
Исполнять свою уловку.
Вот-вот попутный грузовик
Увезёт её в мир романов и интриг.
Ждать пришлось не так уж долго
На остановку подъезжала председательская
«Волга».
Тормозит, а из окна водила:
- Наталья Антиповна, Вам в город?
Наталья: - Боже, добра сила!
Ну, конечно же, туда!
Водитель: - Фрол Кузьмич вам рад угодить
всегда!
На проспект Советский тридцать пять?
Наталья: - Угадали Вы опять!
Водитель: - Садитесь назад, время не ждёт.
В центр областной дорога ведёт…
А Фрол Кузьмич, забавно,
Уж в городе Наталью ждал. Как славно!
Решал её вопрос, аж с четверга,
Организовывал Егорушке рога.
Со стороны своей потратил
Ни мало средств и сил.
И летний дождик мелкий в дороге моросил.
Дорога длина судьбоносна далека.
Цель перебраться в город грандиозна – велика!
Так время пролетело и прошло в мечте.
За стёклами машины уж город в суете.
Грохочет всё, кипит – бурлит!
Проспект Кузнецкий, напрочь, гарью, газами
забит.
Вот «Волга» у подъезда дома.
Чужое место, двор, всё незнакомо.
Наталья в шоке! Город поразил.
Недаром многим «крышу» он сносил.
И центр областной пред ней предстал.
Наталье в первый раз своим величием
блистал!
Высоченные пятиэтажные дома.
Машин, трамваев, модных магазинов
сплошная кутерьма.
Квартира находилась на третьем этаже.
Интрига как загадка, как таинство в душе.
Высоки двери, потолки подъезда
Воспаряли пред Натальей в день её приезда.
Она легонько в дверь стучит.
В волнении, конечно, страдает и молчит.
Звук щеколды. Открывают дверь.
Фрол Кузьмич из-за цепочки поглядел смелей:
- Открываю, проходи!
Чай попьём и телек поглядим.
Наталья: - Здравия Вам, Фрол Кузьмич!
Знаю я, припрятали, где то магарыч.
Быть в городе – событие такое…
От жён скрываться – дело не простое!
Фрол Кузьмич: - Ну как могла подумать ты?
Всё для Вас, во исполнение мечты!
Сейчас дела с бумагами решим,
Потом к Елизавете надо поспешить.
Дела бумажные как часики спешат,
Характеристики и справки всё решат.
Благо рядом была «Волга»,
А то б всё протянулось долго.
Последняя инстанция – районный исполком.
Наталья задержалась, Фрол Кузьмич к
машине подбежал тайком.
Водителю: - Володя, на сегодня баста!
В Раздолье по тебе скучает Анна, жопаста и
грудаста.
Давай, нас в дом кино «Москва»,
Предупреждаю я сейчас, заранее
Видишь, вон идёт Наталия…
Приедем, минут пять постой,
Проводи нас взглядом и езжай домой,
А завтра днём, после обеда, как понять,
На Советском, тридцать пять.
Наталия приблизилась тихонько.
И по плечу, хлоп Кузьмича, легонько:
- Что важные дела, благо страны?
Фрол Кузьмич: - Не посмотреть ли нам,
Наталья «Операцию – Ы».
Наталья: - Что ж, Фрол Кузьмич, не откажусь!
Фрол Кузьмич: - Развеем дел бюрократичных
грусть!
Приехали, зашли в фойе кино.
Чрез полчаса сеанс, играет джаз давно.
Наталья в танце с Кузьмичём.
Кафе с мороженным, мужья и жёны ни по
чём!
Увидел бы, сейчас, Егор…
Кирпич об морду и об стол!
Наталья: - Как приятен вечер и досуг!
Фрол Кузьмич: - Навеки я вам друг!
- Эй! Парочка, вы долго? Сейчас закрою дверь
Билеты на проверку и в зал давай скорей!
В зал тихонько забежали и сразу полумрак…
Голос Фрола: - Наташ, на задний ряд, и только
так!
Весёлая картинка, в автобусе сюжет,
А после фильма, в хате, готовился фуршет.
Улыбки, обнимашки посередь кино.
Уж сколько, с пятилетку, ни кто не развлекал
Наталью так давно.
Тактильные движения рук…
Вот, что с мужчиной делает «каблук»!
Ощупали друг друга в киношной темноте.
Зима, мороз экранный порывы ещё те.
Кино закончилось. Включился яркий свет.
Наталья поразилась, ведь в Раздолье таких
клубов и в помине нет.
И всё так впечатлило! Не хочется в колхоз.
Егорка в это время, с Петрухой и Гаврюхой
уж доскребли навоз.
От сильных впечатлений, не место переживать.
Наталия: - А где для ночлега будет кровать?
Фрол Кузьмич: - Наталия, не переживай!
На Советском тридцать пять будет «каравай»!
Наталия: - А чья там квартира?
Фрол Кузьмич: - Да брата старшего Попова
Никодима.
Они на юг уехали с женой,
А ключ, заветный, до приезда оставили со мной.
Наталия: - А где Володя и машина?
Фрол Кузьмич: - В гараж загнали, прокололась
шина.
Наталия: - Ой! Устроит муж скандал,
Если я сегодня не буду на деревне там…
Фрол Кузьмич: - Не устроит! Партактив
Живо пресечёт весь этот негатив!
Пировать пошли и спать…
Егору, мужу, скоро в Партию вступать.
Бумаги завтра твои подпишу.
Добро пожаловать к хате-шалашу!
И задумчиво она, под ручку, с
Фролом Кузьмичом пошла.
И думала о том, что надо дать.
Иначе жизни светской во веке не видать.
Намёк намёком, ведь не подпишет, гад!
И с Егоркой, запросто, сделает разлад.
Ведь у него бумаги, власть…
Отдаться значит не пропасть!
Ой! Грех какой! Плата за ресурсы и покой!
Зашли в квартиру, на кухне скорый стол.
Бутылка красного, салат, посол.
Коробочка конфет и шоколадка.
Фрол Кузьмич: - Наталия, жизнь городская это
сладко!
Давай на брудершафт за это тост!
Испили, закусили в полный рост.
Кузьмич с речью пошлой тут:
- Так давай устроим сексуальный институт.
Как таяла в какао льдинка
Звучала там какая-то заморская пластинка.
Наталью «YES TO DAY…» сводил с ума.
Сознание кругом и голова…
Одежды сброшены, широкая кровать.
Фрол и Наталья приступили спать.
И свет гасить, и тушить ночь.
И мысль о жёнах, о мужьях, всё прочь!
Насладились, в ванну путь.
Впечатлений - море! Тяжело заснуть.
Поутру Кузьмич бумаги подписал
Словно в унитаз поссал.
Наталья возвратилась домой, к детям и мужу.
Ведь смогла, не села в лужу!
Через неделю переезд.
Город, новостройка, первый этаж, подъезд.
Две комнаты, трамвая тип.
Проводы в Раздолье и калитки скрип.
Егор сопроводил семейство,
В райцентр, на новое место действа.
И возвратился на страду – уборку урожая,
Скучая без семьи, начальство ублажая.
Ведь, в оконцовке, в Партию идти.
В колхоз карьерные ведут пути.
Всё справно, бой за урожай,
Но скука дома, хоть в город уезжай.
Раз в неделю, с Натальей и детьми, по
телефону разговор.
Тоска – уныние в укор!
Следит тёща, ходит в гости тесть.
Махнуть бы к Нюрке-шельме,
Да в «пельмень» залезть.
Опять отсос, опять стриптиз,
А что же принести во приз?
Ведь у него бензин, запчасти.
Не хорошо носить с работы, при Советской
Власти!
Но как хотелось и моглось.
Без воровства, конечно, тут не обошлось.
Наталия далёко, но ведёт учёт.
Зарплаты каждая копейка в счёт!
В выходные ездит денежки снимать.
Даёт, бывает, и приятно так скрипит кровать.
Постепенно поза превращается в бревно.
Егорушка в ножовки полотно!
А хочется душевного, развратного чего то…
Грёз моря, а вокруг болото!
1966 г.
Зима морозна, Егор смело
Собрался на «святое дело»!
Слил в бочку литров сто бензина,
В прицеп упрятал – готовая корзина.
И по дороге в соседнее село
Его на трассу, до Новосибирска, занесло.
Заправил он автомобилей пять.
Путь в село лежал опять.
Конфет коробка, красное грузинское вино
Пошла такая «пьянка», всё равно!
Меж делом, с Нюркой, оговорен час.
Жизнь у Егора вспенится сейчас!
Полночь. Вся деревня спит,
А Егор-проказник уж «пилоткой», Нюркиной,
накрыт.
Спешит по тьме и по морозу,
Не чуя за собой родни угрозу.
Пришёл, и, как положено, дала.
А дальше Партия звала!
Заветный получил билет,
А с Нюркой, по ночам, минет.
Активный коммунист Егор, вопросов нет!
Механизаторов бригада вся передовая!
Вечером, на Нюрке, сладостно вздыхая…
Так проходил весь одинокий быт.
Однажды жинке доложили
Чем занят в полночь этот «паразит».
Но мудрость бабья не давала
Устраивать открытого скандала.
Обустройство в городе прошло,
И брать с собой Егора время подошло.
Ведь как в дому без мужика?
Тяжела одной покраска стен, побелка потолка.
И сделать то, на что нет сил…
И председателя Егор о переводе в город
попросил.
Но Фрол Кузьмич ценил Егорку.
Такой-то кадр свернёт работы хоть скалу, хоть
горку.
Кузьмич Егору: - Дело не к добру!
Ой! Эти бабьи интересы тебе не по нутру.
В колхозе свежая еда.
Нюрка-шельма – ядрёная манда!
Вон, смотри, ещё растут…
На ферме целый сексуальный институт…
Егор: - Кузьмич, пусти к жене и детям
Им тяжко без меня, полгода ждут и хорошо
приветят.
Фрол Кузьмич: - Егор, сейчас, я не шучу!
Давай по осени, после уборочной страды,
тебя я отпущу.
Хоть летом насладись деревней…
Ты у меня такой не первый!
Ой! В Наташке надёжи, совсем, ни какой.
Вернуться захочешь, уж не приму, изволь!
Егор как Пьер, с поникшей головой
Собрался горевать идти домой.
Суббота – жёнушки приезд.
Хата убрана, от снега очищен весь проезд.
Егор Данилович встречать жену,
На остановку транспорта, по вечеру.
И как положено, ужин на столе
«Деликатесы» сельские, мясо на костре.
Доводы о бытовых делах.
Егор: - Кузьмич не отпускает, всё пропало,
крах!
Наталия: - Постой, Егор, не ерепенься!
Я всё улажу, только жди-надейся!
Под утро к председателю она,
Не позавтракав пошла.
Кузьмич в идиллии семейной
Наслаждался без затейно.
И в доброй праздничной улыбке
Наталью встретил у калитки.
Из уст, шёпотом, опять:
- В четверг будущей недели на Советском
тридцать пять.
- Удачи! – Крикнул вслед,
А в голове картина про сексы и минет!
День «часа судьбоносного» настал.
Наталию на «хату» бог послал.
Она уж знала «дело в полный рост»,
Без подвохов и корост…
Всё завершилось в пять утра.
На работу и детишек в сад вести пора.
Из транспорта одно такси
Наталью до квартиры быстро подвези!
Ночная смена у Семёна Иванько:
- Крутить баранку в ночь как стрём но, не
легко!
И быдла пьяного полно, маты, ругань…
Всё одно! А ты вози отрепье это
С полуночи и до рассвета.
Вот только отоспаться и опять
По ночному городу шнырять…
Сдал выручку, на леваки…
Вспахивать на женщин и кабаки.
В ту ночь заказов было мало,
На бутербродах застывало сало.
Весенний холод пронизывал салон,
Печь слабо грела, молотил мотор.
В застывших лужах отражение света фар.
Уж скоро в парк и «Волгу» закрывать в ангар.
Свист рации: «Заказ принять!
Семёну Иванько – Советский тридцать пять.»
Семён: - Куда? На Ленина опять? На связи!
Вчера машину еле я отмыл от грязи…
Вот диспетчер, Клавка-шалашовка,
На смене мужу изменяет ловко…
И мужикам спать не даёт,
Сквозь сексуальный свой полёт.
Опять там кто то загулял,
А под утро к жёнушке и детям полинял.
Темно, зелёный огонёк такси
В ближнем свете дома, выйдя из подъезда,
кличат: «Тормози!».
- Мужчина, мне на Ленина сто три, скорей
На работу, в сад вести детей…
Семён: - Садитесь, мигом подвезу…
Вот только разглядеть в весенней тьме дороги
полосу.
Приятный силуэт в салонной темноте,
И понял Сёма, что приблизился к мечте.
Спросил у пассажирки: - Что за дела, в столь
ранний час?
- У подружки в карты, играли в преферанс.
Ночь напролёт, устали все.
Семён: - Но, не смотря на это, Вы в своей красе!
Недавно получили новое жильё?
Там весь рабочий класс, а центре, тут, жульё!
- Уж, как полгода, здесь работаю, живу
И мужа сюда приехать зову.
Вот только председатель тормозит,
Не даёт ему добро в город, на визит.
Семён: - С мужем то гораздо веселей
Воспитывать и поднимать детей.
- Так вот, не знаю, как пойдут дела
Как бы без его участия тут не родила!
Семён: - Город приличный, соблазнов гора!
И тоже дорога меня из села привела.
Без блата, связей и подвязей
Перемесил я столько грязей…
Позвольте Вам полезным стать.
- Хорошо! Но только не тащите
С первых встреч в кровать…
Семён: - Вопросов нет, а как Вас звать?
- Наталья!
Семён: - Очень приятно! Меня Семён!
Наталия, я вами покорён!
Наталия: - Да ладно! Не льстите!
Вот пищу телефон, меж делом звоните…
С восьми до десяти, понедельник, среда…
Семён: - Всё, подъезжаем,
А вновь увидимся когда?
Наталия: - Когда нужда придёт,
В своё время, в свой черёд!
Всё, как должно, без особого задора
Фрол Кузьмич зовёт к себе Егора
На задушевную беседу
С доверием как к другу и соседу.
Фрол Кузьмич: - Даю тебе, Егор, добро!
Не посрами родимое село!
В автоколонну двенадцать – тридцать пять,
Переводом, как понять!
Ты лучший кадр в мехдворе…
Чем не жилось тебе в селе?
Егор: - Я люблю жену, детей
С ними вместе веселей!
Фрол Кузьмич: - Ой! Не к добру всё это!
Не хрен ехать в город. Ступай домой и думай
до рассвета,
А поутру реши. Передумаешь остаться?
Бумаги в зубы и с глаз моих быстрей, до
города, чеши.
Да оставь ключи от хаты,
Молодой семье отдам твои пенаты…
Егор Данилович и думать не хотел.
Заночевал, бумаги в зубы, и в город полетел.
II
Трусцой до трассы, на попутку,
На повороте грузовик.
Егор: - Одну минутку!
Закинув в кузов чемодан,
Два часа дороги – нагрузка на кардан!
Не комфортабельный «Икарус» и не «ПАЗ»,
А бортовой открытый «ГАЗ».
На лавке, не на мягком кресле!
Ух! Славно! Заживётся в городе, на новом
месте.
Далее Егорку звал
«ЗИЛ», сто тридцатый – отличный,
Современный, новый самосвал!
В общем, брат, такие тут дела.
Работа, в те года, всегда была.
Бесплатна медицина, школа, институт…
Жильё давали, а на тунеядцев – кнут!
Чем знаменита та эпоха?
Кайф для начальника и лоха,
Почтение детям и семье.
Чтоб шли все на работу по заре…
По адресу прибыл, в дверь громкий звонок.
Егор Данилович переступил порог.
Петрушка Гаврюшка рады отцу.
Наталья расцеловывать, к лицу.
Мечты сбылись! О чём мечтали?
Под окнами те городские дали!
Егора Даниловича съедали!
Жизнь в привычной суете,
Нутром он понимал, что нравы здесь не те.
Соблазнов море для него и для жены.
Так носились телогрейка и штаны,
Но дом семейный принуждал к работе.
О детях и жене заботе.
Найти бы в этом серединку,
Но надо наполнять дензнаками корзинку.
У Наталии зарплаты не большие,
А потребности семьи большие!
Отдувается Егор, его деньги в общий стол.
Детям на шоколадки, Наталии на платья.
Из-за работы, смен стали редки их объятия.
Крутить баранку полно напряжений.
На, расслаб он - набор решений.
Конец смены, душевая…
При этом в будни невозможна
Жизнь на ложе половая.
Гараж как стадион. Спортсмены – шофера!
Наливают! Сколько съедено и выпито добра?
И как в подполье, мужской клуб после работы,
Кроме воскресения и субботы.
Порой Егор там ночевал
И видел сны про сеновал.
Домой являлся, подозрения!
Врагом семьи, народа в поле Натальиного
зрения.
И ей жить с этим и терпеть…
Вот, заманила, городская сеть!
Судя по себе Егора,
Вот загулял, полно позора!
Послания в товарищеский суд
Вряд ли эту ситуацию спасут.
Ей с этим, кобелиной, жить во веки,
Хоть сверни в пустыню северные реки.
Восторг, эмоции бревном в постели.
Наталье о разводе, в мыслях, пропели
свиристели.
Но тридцать три процента бюджета не спасут,
А больше не присудит наш гуманный суд.
Каких-то семьдесят рублей,
А «леваков» у мужа хоть в котёл залей.
Да! Всё шатко в этом мире,
Горят страсти как дрова в камине.
Порой не знаешь чего ждать,
А с нелюбимым мужем холодна кровать.
Всё терпеть, поверь,
До совершеннолетия детей?
1967г.
Ходить не надо далеко
Случилось, что подруга покинула Семёна
Иванько.
В лето по паркам,
Зимой по хатам, кочегаркам.
Светке надоело так «дружить»
Нашла с жилплощадью.
Под роспись, пойдёт замуж жить.
У Семёна в общаге койко-место.
Нужна была с квартирою невеста.
Вокруг сплошная лимита.
С деревень окрестных их вагоны, поезда!
Ждать отдельного жилья с десяток лет.
Жениться и в семейку? Всем привет!
Есть шарм, копеечка в кармане:
«Эх! Закадрю, под трали-вали!»
Однажды Сёма наводил порядок, в бардачке.
Под изоляцией лежала смятая бумажка,
в тайничке.
Прочёл, какая-то «Наташа»…
- Кто? Откуда?
В мыслях каша…
А ниже телефон … ЖЭК пять.
- Очередной прикол опять?
И что за «нить»?
На досуге стоит взять и позвонить.
Долгожданный у Семёна выходной.
Шумный город – лета зной!
У дежурной очередь звонить.
Кусочки счастья юношам и девушкам дарить!
Вот, миг звонить, вопрос из трубки:
- С какой Наташей хотите говорить?
У нас Наталей три…
Семён: - Та, что живёт на Ленина сто три…
И в точку, с замужней женщиной
Конфеточки – цветочки!
Полдень. Отработала Наталия.
Идёт по улице, под платьем сексуальна талия.
Семён на лавке, у её подъезда.
Семён: - Постойте! Милая «невеста»!
Наталия: - Мужчина, Вас не знаю. Я
Женщина замужняя, у меня семья.
Семён: - Ну! Вспомни, я Семён, с такси
Вас под утро подвозил…
Наталия: - Уж не вспомню, было там темно.
Семён: - Ваш телефончик на скомканной
бумажке,
Чуть при уборке не выкинул в окно.
Наталия: - Теперь припоминаю. Ай, да на чай!
Семён: - Ой! Как-то неудобно, я не знаю…
Наталия: - Муж на работе, а дети в саду…
Сёма согласился и начал «игру».
Движение тела, мысли в такт.
Чашка чая и коньяк свели, на половой контакт.
Скрипела койка, в весь апорт.
Уж лучше есть с «друзьями» сладкий торт.
Чем чёрствую буханку одному.
Эмоций – море, чувств у женщин всегда
не по уму.
Так было между ними много раз.
А интерес к Егору постепенно гас.
Как в акт, так голова, усталость.
Ни чувств, не уваженья, к мужу
Ни капли не осталось.
По вечерам скандалы, недовольства.
Такие у всех женщин свойства.
Ни как Егорке не даёт. Приехали!
Развода наступил черёд!
Со стороны Наталии заявление в суд,
А после тридцать три процента, на алики,
С зарплаты детям принесут.
В общаге, от работы, койко-место.
Пока не появилась реальная «невеста»!
III
Год тысяча девятьсот шестьдесят восьмой!
Представился Егору началом жизни холостой.
Тут локоть грызть начать, каждый вечер
В круге собутыльников скучать!
Повод найдётся, был бы пузырь.
Битая карта - смена в козырь!
Тридцать три процента – вот и вся любовь!
Тридцать три процента – захотелось вновь!
И отзывалось то не раз, довод председателя
Как в бровь – так в глаз!
Мог в селе остаться и спокойно жить,
С Нюркой и другими селянками грешить.
Всё! Теперь возврата нет.
Кульминация! Сцена гасит свет!
К детям в коротки промежутки.
Условия их встреч так жутки.
Раз в неделю, присутствие бывшей жены,
Конфеточки – подарочки при этом быть
должны.
Пришёл однажды, и совпало так,
Сносило крышу и чердак!
Накрытый стол, гулянка - выпивон,
И музыка льётся сквозь хрустали звон.
Гостей полна квартира.
Опять Натаха в платье белом. Разве не сатира?
Рядом с ней Семён – жених.
Очередь его настала. Как он на Натахе лип.
Петрушка и Гаврюшка подошли к отцу.
Низким тембром молвят:
- Воспитание не к лицу!
Теперь отец у нас Семён,
А ты мамой посрамлён.
Для нас чужой теперь ты стал.
Отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал!
И после этих слов Егор
Ощутил на сердце кол.
Развернулся, матюгнулся и ушёл
Пить в общагу, оторваться хорошо.
Депрессия обида грусть!
Егор: - И лучше без меня им будет житься,
пусть!
Прочь от всего походкой пылкой.
Пошёл Егор Данилович в винный, за
бутылкой,
В соседний дом, на Ленина сто пять.
Потом в общагу пить, закусывать, кирять.
Был так унижен он и оскорблён.
Вот гад такой таксист Семён!
А стерва бывшая жена
Против отца детей настроила сполна.
Неделя грусти - отходняк.
В масштабах жизни так, себе – пустяк!
Как в строительстве косяк.
Заноза за занозой! И как не получился стих.
Пошло всё прозой…
Что делать одиноким молодым по вечерам?
Вершить грехи аль в божий храм?
И даже подготавливать грехи,
Делишки сильно велики!
Купюрный шелест в кошелёк!
Внешний вид, что б женщин влёк.
А для чего стахановский настрой?
В ущерб жизни – вольной холостой.
Со смены весь усталый и хмельной.
В мечтах скорей бы в коечку, домой.
Немного сна и в шесть утра опять
Крутить баранку на «ЗИЛе», по гравиям
шнырять.
День развлечений лишь один в неделю,
И трижды клял Егор жить в городе затею.
Патриарха весь набор его
Не покрывает ничего.
Ручная стирка, глажка,
Уж рвётся старая подтяжка,
Рубаху не кому подшить,
Пиджак заношен. Как бедняге жить?
Лишившись натурального хозяйства,
Как понять. Проблема в выходные:
«Чем себя занять?».
И похожи были, проходя своей чредой,
Дни будней, выходного один как на другой.
А краски жизни где?
В какой-то дальней синеве!
Егору Даниловичу не привыкать…
Была бы с женщиной кровать.
По «пилотке», «пельменю» тоска
Давила дулом у виска.
С кем «энергетику» делить?
Тонка слишком притяжения нить!
Заготовлена была программа
Знакомства по газете «Панорама».
Есть вечера «Кому за двадцать пять»…
Сосед по комнате Владимир изволил сие знать.
Автослесарь, тоже баламут,
Не желал носить семьи хомут.
И Егора подбивал, чтобы
Он так долго на баб не залипал.
Не то беда! Жить в кабине самосвала
Будет он всегда.
Имея многотонную обузу,
Долги по алиментам, по всему Союзу.
И вот в субботний день они
На вечер, развлекаться, в ГРЭСа клуб пошли.
Дорогой к месту стал вопрос цвести.
Егор: - Найдём мы женщин, а куда вести?
Владимир: - Имеется одна идея…
Отёр платочком лоб, потея.
- Егор, в клубешник дуй, я позже буду.
Организую стол, закуску и посуду…
С тебя трояк, пара часиков – пустяк!
Егор, уж как, пришёл на место,
Мероприятие не лестно!
Зал полупуст, из репродуктора помехи хруст.
А на сцене голосят тётки, ряжены,
За пятьдесят!
В углу парочка парней,
Спрятав пузырь: - Быстрее лей!
Поодаль зала две страшилки
Травили анекдоты и смешинки.
Батонихи, под сорок, силуэт.
Вокруг два чувака крутили «пируэт».
Егор смекнул: « Ни светить ничего!
Не поймать с Володей, здесь, нам никого».
Ступил к крыльцу и на часы,
Уж восемнадцать. Ни красы!
Огляделся, нервно закурил,
Потребность половую так не утолил.
Зашёл обратно Вову ожидать
Пропущено, уж танцев пять.
Вдали звучало «ча-ча-ча».
А лица женщин просили кирпича.
Сбор страдальцев – невезух,
Наслаждения вопрос оказался глух.
Свобода оказалось скукой, нищетой,
Трояк последний на пропой!
Лишь к двадцати ноль-ноль Вован пришёл.
В упрёк: - Егорушка, нашёл?
Егор: - Вован, ворачивай трояк.
Володя: - Не дрейфь, Егор, дело пустяк!
Поляна, уж накрыта в гараже.
Остались дамы в неглиже!
Егор, с лица воду не пить!
Вперёд! Страшилочек кадрить!
Опять - была, аль не была!
Головку потянуло на сексуальные дела.
Одна, другая, наконец
Егор определил мадам – трендец!
Вида воблы-худобы.
Эх! Подвели опять мечты!
Куда ж справней в деревне девки,
А эти, так, для однодневки.
Вован невольно соблазнил «жир – трест»,
Боясь, что в гараже не будет подходящих мест.
Натанцевались, подошли друг к другу.
На трах пора вести подругу.
Вобла – Катерина, батониха – Марина,
Егор, Вован вышли с клуба на бульвар.
Шли часы, словно минутки.
Уж уснули сторожа,
Дошла весёлая компашка
До ремонтного ангара гаража,
Автоколонны двенадцать тридцать пять.
Владимир: - Здесь «поляна»
Будем продолжать гулять?
Егор: - Конечно, да!
Марина с Катериной: - Мы голодны!
Мужчины, у вас есть еда?
Владимир: - Конечно, есть!
Вон, на ремонте «ПАЗик».
Извольте в него сесть.
Сидений задний ряд.
На раскладном столе соления блестят,
Салат, колбаска и консервы.
Бутылка водки как бальзам на нервы.
Пусты тарелки, исчерпан закусон,
Выпито спиртное, а дальше сладкий стон.
На весь «ПАЗик», весь гараж!
Владимир спереди Маринку взял на абордаж.
Егор Екатерину, устроили, на заднем,
Сексуальную картину…
Оправдали шесть рублей вложенья.
Танцевальные всю ночь движения,
Тактильные, и до изнеможения.
Под утро сторож будит всех:
- Скоро директор будет, убирайте «грех»,
И быстро, вон! Лишат премии, позор!
Не прошло и десяти минут
Компашка вымелась. Такое дело тут!
Катерина: - Уж беспокойный муж заждался
дома…
Трагичная картина, отношений слома!
Марина: - Уж родаки пьют «валидол».
Что скажут люди? Дочери позор?
Ой, узнают женихи!
Замуж не возьмут, а цели велики!
Егор, Вован в общагу отдыхать.
Завтра вновь, опять, пахать.
1969 г.
Следующая «драма» по газете «Панорама».
Объявлений много так…
Сначала «Love hotel», бардак,
А дальше свадьба, «стойло»,
И от неволи в пойло!
Сего не понимал Егор.
Его стадия половой задор.
Встреч с десяток, по газете, перебрав,
На Марфу Егор вышел, нос задрав.
Время встречи, сосед Владимир дома.
В общем, положение знакомо:
«Где «харить» Марфу апосля гулянки?»
Жизнь холостая, вот подлянки!
Мороз крепчал, зима играла!
Свирепость климата Сибири и Урала!
Да! Проблема!
Здесь не работает
Советских общежитий схема.
И чтобы скука не одолевала друга
Владимиру нашли подругу.
И всё через газету. Назначен день банкета.
И мымра та по адресу пришла.
Такая важная, в очках селёдка,
С претензией: «Почему водка?
Я предпочитаю белое вино,
Поход в кафе, театр и кино!»
Владимир: - Ещё пойдём…
Сейчас один стакан умнём…
Егор в лавку, за вином,
Чтоб дело кончилось кино.
Та дама назвалась Лариской.
По виду, долог путь был,
К её «влажной склизкой».
Егор мыслил, что Лариска
Уйдут с Вованом, на ночь, далеко иль близко.
До лавки ходу минут десять.
В мороз такие ходки бесят!
Ночь с бабою наедине
Чудилась Егору в самом сладком сне.
А тут двор проходной и в мороз, и в зной.
Купил вина, два пузыря,
Яблок, апельсин, и в козыря!
Заходит, куча мусора в ведре.
Играет радио, Лариска пьяная
Уж пляшет на столе.
Егор полон недовольства.
Владимир: - У дамы обособленные свойства!
Давай, прими одну – другую…
И вперёд, на заводную.
Егор махнул рукой: - Жизнь одна!
Зачем покой?
Попили, поели, фанты надоели.
Давай в «бутылочку» играть,
Засосы поцелуи вспять!
Темнело, лампочки гасились,
Фигуры в стонах давно уж растворились.
Чередовались меж собой.
Оркестр! Про коммунизм играй и пой!
Под утро весь, мурлыча киской,
Егор валяется с Лариской.
Владимир с Марфушкой в постели.
Так выходные, в застольях, отсвистели.
Вечер воскресения, стук коменданта в дверь.
Кирпич морды – хищный зверь!
Открыл дверь Егор…
Коменда: - Что за бардак? Позор!
Девки! Вон из хаты!
Вован, Егор совсем поддаты!
Вот, парторгу сообщу…
Вас, мерзавцев, проучу!
Егор: - Петровна, а не уладить ли
Вопрос наш ровно!?
Рубль возьми на шоколадку…
Петровна раздобрела: - Егор, беги в палатку!
И смотри, ни-ни…!
В другой раз проблемой обернутся пузыри.
Девки убежали, проблема решена!
И с тех пор в общаге не велись дела.
Работа, серы будни, недосыпы где-то.
В центр областной пришла весна, а позже лето.
Пройдёт год, уж тридцать лет!
Устройства в жизни никакого нет.
Что скажут люди и родня,
Язвами нотаций весело звеня?
А выбора не густо, разлетается «капуста»!
На свиданья, встречи.
Зрелость кончится, а старость недалече!
Трындело окружение про него,
А дальше делать было нечего!
И вот два баламута, в летний выходной
В горсад пошли, что было ни в первой.
Намылились, надухарились,
В артистов, с виду, превратились.
Слонялись целый день и вечер.
Конец субботе! Догорают свечи!
На лавке закурили по одной.
Егор: - Володь, нет дела, знач пора домой.
Докурили, встали, на пути к воротам…
Шли, озираясь, словно по болотам.
У горсада, с лавок, у ворот
Постепенно расходился по домам народ.
На крайней лавочке сидели две девчонки.
Высокие «платформы» - короткие юбчёнки.
Егор: - Володь, ты глянь,
Вон две скромницы, не пьянь!
Владимир: - А если восемнадцати им нет?
Егор: - Ну-у-у! На худой конец уж сделают
минет.
Володь, не ссы-ы! Не то сами снимутся трусы.
Жди тут, а я в «делишки»…
Лечить сперм токсикоз и порчены нервишки.
Егорка подошёл, одна из них рыдала
После некого скандала, та, что ростом с мачту
корабля.
Егор: - В чём дело?
- Её парень, Вася, занял и пропил
У неё её последних три рубля.
Егор: - Уладим мигом, положив конец интригам.
Девушки, здрасте! Я Егор…
Устремился сладкий похотливый взор…
- Маша!
- Глаша!
Егор: - Вечер – ночь, банковка наша!
Вон, у колонны скучает корефан.
Душа горит его, прося цирк и балаган.
Маша, та, что вида колобка:
- Встрепенём товарища, слегка!?
Егор: - Володя, подь, сюда…
Что застыл? А то так вырастит седая борода.
Вован лениво подошёл.
Егору на ушко: - Где эти «чудеса» нашёл?
Егор: - Знакомьтесь, девушки – Володя,
Идёт по жизни, колобродя!
Девичьи улыбки, смех
Сулили в жизни половой успех.
Какой прекрасный выходной!
Гуляли долго под Луной.
Двенадцать ночи – час,
Подход к общаге, свет погас!
Двери заперты, коменда спит.
Банкет нормальный, обстановочка сулит.
И вроде ничего такого
Здесь женская общага комбината пищевого.
Второй этаж, брать комнату на абордаж.
Глафира: - Мальчики, решайте!
Как нам домой попасть? Соображайте!
Володя: - Вот, те на-а!
Легче в лесу подстрелить кабана.
Егор: - Вова, не робей!
Вперёд! На поиски верёвки и жердей.
Девчонки, с сумкой, на лавку сели, ждать.
Вован с Егором лестницу искать.
Уж ходят полчаса по темноте.
Тёплая постель, застывшая в мечте…
Кислый привкус на устах,
Ход на цоколь, и-и стремянка, длинная,
в кустах.
Глафира: - Ой! Ребятки – прямо молодцы!
Мужества и силы вечные гонцы!
Ставьте побыстрее, плавно, не шумим,
Не то проснётся старый, дворник Никодим.
Маша: - Наш настал черёд,
Ребятушки, а дам вперёд!
Глафира: - Егорка, сумку не забудь.
Володя: - Ну, девчонки, в путь!
Сначала взгромоздилась Маша,
Стукнула в стекло: - Эй! Даша!
Хватит дрыхнуть, открывай,
С вином и закусью за окнами «трамвай»!
Даша отперла окошко: - Машка, ляшку
поднимай!
До подоконника совсем немножко…
Затем взбирается Глафира,
Терпя нужду, до самого сортира.
Следом сумка и Егор,
Устремив на Машку взор.
В общем, здесь такой фасон,
В сумке главное – бутылка, закусон.
Кричат ему: «Еще немножко!»
На подоконник – содержимое,
И хлопает окошко…
Такой «нежданчик»! Тут Егорка в мат:
- Суки! Крысы-проститутки!
Всё свели в «закат»!
Владимир: - Что ты там застыл?!
Звук милицейского свистка ночную
тишину пробил.
Егор услышал. Наутёк, в кусты!
Бежали мимо гаражей, и на пустырь.
Вдали мигалки и прожектора.
Патруль милиции дежурил во дворах.
Егор: - Что, Вован, зассал?
Владимир: – Вот горе! Ни кто тут не налил,
Ни кто не отсосал…
Чрез город сонный шли они.
Мимолётом диким пролетали дни.
Всяко разно жизнь мотала их
В ярких красках выходных.
1970 г.
Прошёл год, сыграли свадьбу Вове, вот!
Уж соблазнился некой Катериной,
В её квартирке тёпленькой периной.
Егор отметил Юбилей.
- О! Жизнь в селе была б милей!
Мыслил так Егор, порой,
Когда проведал друга в редкий выходной.
А дальше в одиночку, и бывало так,
Попадался только ношенный весь «шлак»…
Средь симпатичных лишь замужние одни,
С прицепами. Тянули выходные дни.
В общежитии туда, сюда движения.
Смена соседей. У Егора одни лишь
«поражения».
С одной не получается – с десятой!
Как бестолково всё, с позиции предвзятой.
Уж всё предпринимал Егор,
Чуя моралистов недовольный взор.
Твердят вокруг – главой всему семья!
Нет ни ума, ни сил внушенья подавлять.
IV
1971 г.
Привела путёвка на завод, ПО «Азот».
Маршрутов по работе краткий эпизод.
Шум завода, стройка, краны, кирпичи…
Химия большая – трудовой почин!
Вьюги, стужи злые били в лобовик.
Образ средь проезда Аннушки возник.
В робе тёмно-серой, шерстяная шаль,
Бурки «прощай молодость» осветил фонарь.
Осень уходила, падал белый снег.
Для спринтера лихого завершался бег!
Как-то на обедне, бросив самосвал,
У цеха аппаратного он её застал.
Егор: - Женщина, скажите, где перекусить?
- К проходной, направо надо колесить.
Егор: - Как проголодался за баранкой я.
Есть у Вас желание, до столовой проводить
меня?
- Надеюсь не пешком?
Егор: - Самосвал мой, вон, за тем
огромнейшим «горшком».
- Ну, идём быстрей к «подводе».
Пол обеда, время на исходе!
Пришли к машине. Высокая подножка!
Егорка даме открыл дверь, за попку подсадил
немножко.
Залез в свою, завёл мотор.
Поехали, затеял разговор.
Егор: - Как звать?
- Анюта!
Егор: - Приятно очень! Я Егор…!
За столом, в столовой, был продолжен
разговор.
Обед закончен. Всё, пора идти,
Аннушка сказала, Егору, где её найти.
Смазливы глазки, стройная фигура.
Картина, полная ажура!
Но старше пари на немного.
Нет вариантов! Не судите строго!
Она скромна, мила, честолюбива,
Уверенна, походка горделива!
Спокойный тихий в разговоре тон.
Вызвал у Егора интерес, своим чредом.
Не надо клоунады, шутовских затей.
Егор в субботний вечер собрался в гости, к
ней.
1954 г.
Анна Савишна выходит в «люди».
Глухая деревня, посёлок «Кирпичный».
Для девки-молодки сюжет романтичный!
Прощай колхозный произвол!
Наградил путёвкой, на строительство завода,
В город комсомол.
Анне Савишне все семнадцать лет!
Доставил до завода «ГАЗ-А», старый
драндулет!
Навалилось всё в раз;
Чистка кирпичей на стройке и десятый,
вечерней школы класс.
В бараке комната на шесть персон.
Водопровод в санузел, отопление словно сон!
Всё чисто, мягкая пружинная кровать.
Увы! В колхозе было такого не видать.
В клубе танцы каждую субботу.
Проявляет Партия всю о молодых заботу!
Покинуть родной дом для Ани словно
фатализм!
Нелюбовь к компаниям, но надо строить
коммунизм!
В деревне были укромные места,
А здесь общага – шум и маята.
Обстоятельства рождали цели,
Сойти с этой «жизни мели».
Но её характер сварливый и прямой
Все тормозил идеи, и в мороз, и в зной.
Эмоции мгновенно переполняли чашу.
И стороны были правы в одном;
Споры «залечивать» вином.
Там где гулянка, где банкет,
Там Анна задаёт свой этикет.
Воспринимая всё всерьёз,
Дулась, смеша весь коллектив до слёз.
Но хороша была собой!
О как! Крутила аленями, песню пой!
Что ни месяц – новый кавалер!
Наряды и косметика соседкам всем в пример.
В комнате никто не смел, над ней шутить,
Чтоб не разгорелась брани и скандала нить.
А когда она не ночевала,
Шутки в комнате и прибаутки до красного
накала.
1960е годы
За глаза твердили все:
«Нюрка не пришла, знач у нацмена
Гарцевала во всей своей красе».
А ей жилось не плохо так.
В пользу и в прибыль сей «бардак»!
Всегда накормлена, одета,
Тьма связей, словно до Верховного Совета.
Во время отпусков и Сочи, и Батуми,
Весь Краснодарский край и Грузия, с Сухуми.
1966 г.
В общем, у жизни забрала своё,
И вот за тридцать, время – остриё!
Уж дело к бабьему закату!
Найти бы ей любого, мужичонка, хату…
Но зловредный её нрав.
Лишал её, порой, многих социальных прав.
Надоело ей кутить.
Инстинкт довлел, хотелось, взять да и родить,
Но отношения подводили.
Одни женатые, другие просто уходили,
А часики давали ход!
За пятилетку поредел алений хоровод.
Счёт шёл на единицы.
Так быстро вырываются романтики страницы.
1971 г.
В осенний вечер, глядя в темноту,
Размышляла Анна, как привлечь мечту.
При сём был неустроен быт,
А без мужчины-мужа путь в отдельный номер
был закрыт.
Переживала всё она, кидая мысли, у окна.
Отдельную квартиру – велика проблема!
Только для замужних работает система.
Всю жизнь в общаге, на казённой койке?
Уж лучше помереть с попойки!
Смирилась Анна уж давно
В ожидании своего «кино».
Раз в месяц выпадает день
Когда в гости к Анне спешит какой-нибудь
алень.
Суббота полная задора.
Сегодня очередь Егора!
До встречи с Анной думал: «Уж давно
Закончилось «любовное кино»».
Полгода было пусто на крючке.
Зато хорошая заначка в рюкзачке.
Оделся стильно и с утра
Дорога на любовные дела.
Пальто – каракуль воротник,
Цигейковая шапка – последний модный шик!
Костюм – тройка, Югославские сапоги.
Соблазнить в невесты Анну, боже помоги!
Взял по пути цветы, шампанское, конфеты.
В общагу заводскую, на трамвай, кометой.
Сайгаком быстрым, гоночной машиной,
Озадачен «альпинист» вершиной.
Анна красилась и наряжалась.
До Егорова прихода время малость.
Стук в двери, Анна открывать…
Соседок пристальные взгляды,
За глаза изволят просклонять.
Дверь закрылась, влюблённые гулять!
Соседка Фроська Нюрку прославлять:
- Какой милый паренёк! Ой, надсадится,
конёк!
Не выдержит хребет такого груза,
Вырастут рога и пузо!
Другая: - Пусть меньше торит браных слов,
А то в море уплывёт улов.
1972 г.
Программа посиделок прокатана давно.
Кафе «Льдинка», на Советском, а потом в кино.
Обнимашки – задний ряд,
Проводы в общагу, а люди говорят…
Выходной второй и третий.
Их отношения у соседей на примете,
А средь недели и она,
Конечно, не сидела молча у окна.
Куда-то часто удалялась на всю ночь,
Выкинув Егора, с мыслей своих прочь.
Уж так запуталась она
В мотках сетей, что наплела.
Советовали бабы – решение за ней
И как Егорушка, не будет больше «кораблей».
Однажды в рейс зашла к Егору «утка»:
- Это вовсе, брат, не шутка!
Анна Савишна такая крыса-проститутка…
Сегодня ночью секс-минет,
А завтра кинет, и назначит солидный алимент.
Егор, с инстинктом не шути!
Залёт, и не дадут уйти!!!
- Всё! Попал на блядский пир…
Смеялся вслед Егору Нюркин бригадир.
«Дружба» продолжалась, дальше хаты съём.
Ночь сладка, намечалась на следующий приём.
Направление сводилось в Заводской район.
Адресок написан и в кармане ключ.
Вышли из театра и надежды луч!
Говорили люди: «Не ходи за ней,
Лоно её полно тысячу чертей!».
Но Егор не верил золотым словам.
С «веником», конфетами бегал по её пятам.
И вот однажды, всей любви под стать,
Решила Анна ему дать.
Расстилай постель и наливай!
Путь лежал на восьмой трамвай.
Апрельский вечер, темень, выколи глаза!
В сладком поцелуе «сломались тормоза»!
Частого сектора район, где хата
Словно на карте города заплата.
От остановки до места назначения
Путь-дорога в полные мучения.
Лужи в полметра глубиной.
Попадается народ кирзовый, хмельной.
Дошли до дома – целый труд!
Мурашатник и клоповник – кожи зуд!
Любовь возвышена и велика!
Стало наплевать на всё пока.
И так из выходного в выходной
Анна Савишна намеревалась Егору стать
женой.
Похоти неволя, дикий его пыл,
Далеко от брега наш Егор заплыл!
Лето романтично, с Аннушкой прошло.
В ЗИЛе-самосвале всё плыло и жгло!
Шашлыки на речке, пели под костёр,
И гипноз любовный разум весь подтёр.
Осень златоглава, принесла плоды
Арбузы, дыни, грёзы сладки и цветные сны.
В отношениях дело всё к финалу шло.
Соцветье чувств, эмоций границы перешло.
Друзья Егора факт сей ставили на спор,
Гадая, что вот скоро женится Егор.
Анне тоже было что терять,
На пузо не поставить, а иначе где ещё такого
взять?
По хатам, по квартирам –
Раздолье веселым эросам, сатирам!
Звон бокалов и розлив вина…
И внезапно появилась на Егоре, в ноябре,
вина.
Каким-то вечером невольно,
При соитии тел, сделал Анне что-то больно…
Сие ненависть и злость
Встрепенулись в Анне все мозги и кость!
Словно у поезда полетел стоп кран.
В ссоре-перепалке, сквозь невинность драм,
На лицо Егора всплёснутый «Агдам».
С пальца вон, летит в лицо
Дарёное Егором Аннушке кольцо.
Анна Савишна Егору кулаком грозит:
- Иди от сюда, паразит!
Закончилась очередная вечеринка-пати.
Егор пулей вылетел с кровати.
Хлопнул дверью, матюгнулся,
Быстренько оделся, быстренько обулся,
И в общагу горевать:
- Вот, паскуда! Бракована кровать!
Их отношениям ещё б в гармонии цвести,
Но решение Егора – от Аннушки уйти.
И ранее бывали между ними тёрки,
Если в театре место на галёрке,
Если в хате грязная постель,
Если долгая с «поляной» канитель,
Если с пьянки «не стоячие» дела,
Если вообще погода подвела…
Но этот отношений миг
Вывел Егора, сняв «розовый парик».
Тоска неделю, в буднях – две.
На третью, потихоньку, забывать о
«чёртовой дыре».
Уж скоро Новый год, семьдесят третий.
Опять новые девчата на примете.
« Где веселиться, с кем гулять?
В объятьях сладких праздники справлять»,
Думал молча наш Егор,
Томительно переживая глубокий трагедон.
Уже собрался новых баб искать,
Так тошно стало титьки Нюркины ласкать.
В один из выходных начистился, побрился…
Впрямь в принца Датского случайно
превратился.
На выход из общаги вниз.
На улицу выходит, и словно в голову карниз…
Аннушка у лавки ждёт:
- Ну, здравствуй, милый! У меня залёт!
Теперь, Егорушка, решай
Как будем строить для ребёнка рай?
Егор осёкся, встал столбом:
«Вот номер! Вот облом!».
Подумал: «Капнул – отвечай!
Подругу остаётся пригласить на чай».
Обычно болезней кончается спорт.
Семья – как шокотерапия,
а как хирургия - аборт!
Аннушка к Егорушке в слезах
У соседей по общаге на глазах:
- Дорогой, любимый мой!
Быть навек хочу с тобой!
Ты мужчина идеал,
Ты достоин всех похвал!
Егор не ожидал такого
И замолвил своё слово:
- Анюта, понимаю!
Уж три недели я страдаю…
Анна: - Егор, прости меня за тот бесстыдный
спор.
Егор: - Замнём! С кем не бывает …
Когда чувство воздыхает.
Опять вновь навеки вместе!
В угоду «молодой» невесте.
Вновь ворковать в кафе, кино.
Как ляжет карта? Всё равно!
А мог пойти и новых женщин снять,
Но лень на заморочку сильна, как понять.
Анна отдалась и ублажила.
Егор как золотая жила!
И предложение под «Новый год»
Как гарантия от прочих, там невзгод.
1973 г.
В ЗАГС заявление – пустяк!
И через месяц умер в Егоре холостяк!
V
Свадьбы знаменитый день!
Приговор подписан, в стойбище алень!
Гости ресторан, вино, музыка звучит давно.
Со стороны невесты маман и старшая сестра.
Егорушка, ликуя, напился допьяна.
Егора провожают мать и братья,
Коллеги с автобазы и Аннушки объятия.
Если присмотреться – вот, из подола
виднеется живот.
Невеста в умилении. Слеза
Затмила тёмные глаза!
Вечер, торжество кончалось.
На банкете клёво так торчалось!
А дальше брачная, та ночь.
Пьяного Егора тащат с зала прочь.
Анна – верная подруга, и уже жена.
Чаша полная негодования полна!
Ей хотелось, а муж пьян.
В память поселился, надолго, сей изъян.
И в квартире съёмной
На ночь, на одну
Не смог Егор в ночь брака удовлетворить
жену.
Проснулся он в чужой прихожей
Пиджак весь скомкан, брюки мяты тоже.
Потерян галстук, по полу - пальто.
Анна скалкою грозит: - Ну, вставай,
Доброе утро, свинтус – паразит!
« Что вчера было?» - Ей в ответ Егор.
Анна: - Свадьба наша и шикарный стол.
«А-а-а! Понятно!» - Промычал Егор невнятно.
Анна: - Отряхайся и вставай, Егор.
Второй день свадьбы, со своими стол!
Справил свадьбу наш «бедняга».
Через месяц выбита семейная общага.
Жития совместного моменты
Порождали анти комплименты.
А куда деваться? Вот,
У Анны Савишны созревает плод…
Тем не менее, Егор в калым, работу
Вкаловки сплошные в воскресенье и субботу.
На алики и на рождение ребёнка
Растрачивалась вся Егорова силёнка.
Основа интересов бабы, акромя,
И это назвалось – советская семья!
Анна в ожиданиях, на сносях,
Кульминация спектакля! У Егора пыл иссяк.
Августовская не то полночь, ни то ночь.
Анна Савишна рождает дочь.
В декрете, стало, без работы,
Егору хлопоты – заботы.
Двойная ноша, напряжений груз
Пелёнки, стирки, распашонки,
реалий бытия конфуз!
И как обычно, дело в том,
В семье всё строго – путь «работа – дом»!
В жизни не искал Егор покоя.
Был вид «веселия» один,
За ним пришло другое...
Теперь дочь Юля правит бал.
Период грозный, Анны Савишны, настал!
Конечно «королева» была обделена
в средствах,
И ненависти пена играла на устах.
Великое терпение – эмоций тормоза!
И с глаз сошла тревожно усталая слеза.
Егор Данилович еле обязанности нёс.
В супружеской постели голодный весь и
изнеможённый пёс.
Не помешал бы тут здоровый сон,
Но плач младенца, погремушек звон,
Воссоздавал бессонную и злую ночь.
С самого рождения «веселила» отца дочь.
Егор Данилович как галерный раб,
На женщин и спиртное слаб.
Большой любитель женских тел.
Разве такого «счастья» он хотел?
Завёл пилу – терпи порезы!
Перевари мозгами тонны всякой «хезы».
Семья – основа бытия!
Нет на бутылку лишнего рубля.
1974 г.
Ребёнок в рост «семейка» тесновата.
На Ленина однушка – не царская палата.
Комфорт, уют – сомнений нет!
Прикрасы индивидуальны – кухня, ванна,
туалет.
На благо граждан все удобства эти,
В стране Советской – лучшей на планете!
Оправдался для Егора страх.
Брак это о ресурсах и деньгах.
Какое дело там до «склизкой-влажной»?
Стала Савишна «я ж мать» – натурой важной!
Важной как городовой.
Переживать Егору ни в первой.
Хомут затянут, и на долго –
Привитые Егору чувства долга!
Ресурсным быть настроило его.
Что бабе нужно? Только и всего!
Эти принципы по гроб,
Сквозь болезни и озноб.
С трибун партийцам всё звучат «романсы».
У Копытовых, с грустью, все поют финансы.
Что ни возьми, всё надо доставать!
Совковая серость стала доставать!
Не хотят товарки от моды отставать.
Уж хороша работа на «ЗИЛе»!
Егорка в день получки при нуле.
Аннушка, пилить, совсем не устаёт,
А дефицит совковый достаёт.
Всё ж хочется заморской этикетки,
А не «Дуньки радости» конфетки.
Не кирзовы сапоги-ботинки,
А сапожки хромовы, с картинки.
Где найти «кормушку» эту,
Приложением к портрету?
1976 г.
Уснула дочь, в мыслях полёт.
Стару книжку телефонов Анна с чулана
достаёт.
Поставить точку, хоть к чему-нибудь прийти,
В надежде хоть какой-то блат найти.
Обзвонить знакомых и друзей,
Чтоб без проблем ходить в кино, театры и
музей.
Чтоб каждый отпуск на курорт,
Чтобы в застолья – слаще торт!
Егорка в смену, Анна к аппарату
Искать для мужа большую зарплату,
Пока идёт декретный миг –
Дистрофия всех сберкниг!
Так книгу номеров листая,
Историй словно птичья стая!
Что ни номер, то глава –
Комплименты и любовные слова.
Растворилось всё как дым!
Мир замужней женщины стал совсем иным.
«Привет», «Как жизнь?» и «Как дела?»…
Фразы одинаковы сперва,
А потом вся суть проблемы
В недостатках сей системы.
Уж середина, дела нет!
И это Ильича завет?
Шрифт крупных цифр,
Вокруг сердечки, стрелы Амура и колечки.
Дрожь в теле. О-о! Волнующий момент,
Каков будет жданый комплимент?
А по правде, в лицо глядя,
Он партийный важный дядя…
Всё влияние его
И более не надо ничего.
Анна: - Привет, Павел Саныч! Не узнали?
Павел Александрович: - Нет! Быть может
уточним детали?
Анна: - Я Анна Щёткина, теперь уж
Копытова.
Павел Александрович: - Да-а! Вспоминаю
странички нашего былого…
Сейчас мне неудобно говорить.
Жду в приёмной, в среду, ваш вопрос закрыть.
Что не сделать для семьи…
В руках Анны все «рули».
Промывать мозги и кости
Тёща едет к Копытовым в гости,
Не согласовав с Егором,
Ещё с тем загадочным боевым задором.
Меж этим Анна собиралась на дела,
К Павлу Санычу дорога всё вела.
Приёмная забита до отказа,
Народа как в баллоне газа.
Анна забилась в уголок,
Павел Александрович, при выходе, её увидеть
смог.
В суете столкнулись взгляды
Как созвездия плеяды.
Сквозь суету воспоминания,
В лету канули любви признания.
Так не насладились они
В суровой юной молодости дни.
Она красотка, он её поклонник,
В ромашках, одуванчиках белый подоконник.
Когда-то что-то оттолкнуло их
И полный романтичности сюжет затих.
Он стал солидный и при чине,
Как полагается мужчине.
Она гранит науки грызла,
Себя лишая жизни смысла.
Павел Александрович на ушко секретарю:
- Вперёд пусти ту женщину… Молю!
- Павел Александрович, исполню, хорошо!
Обратно, в кабинет, зашёл.
Чрез три минуты Савишна во след...
Воспоминаниям предела нет!
Восторженных объятий поцелуи,
Ветра беспечной молодости дули!
Чай – кофе с заварной пирожкой…?
Он шёл своей, она своей дорожкой.
Анна друга давнего посветила в дела суть,
И хотела, что бы он решил чего-нибудь…
Павел Александрович:
- Дело, в общем актуально,
Согласен всё решить официально,
Но может, затянуться, сей вопрос.
Уж гаража директор сильно задирает нос.
В обл. КГБ проверка, личных данных, связей
сверка.
Аня, долго надо всё крутить…
Позвольте вечером в «Волну» Вас пригласить.
Анна: - А Егору как скажу?
Павел Александрович: - Мужу я в «ночную»
работать укажу.
В автобазу мой один звонок…
И за баранкой до утра водила-молоток!
Анна: - Павел Александрович, хорошо, идёт!
Павел Александрович:
- Продолжим вечером «полёт»!
Егор средь дня звонит: «Иду в ночную …»,
- говорит.
Не обманул важный партиец-друг!
Собрался с Анной проводить досуг.
Сначала ресторан, а дальше «номера».
Так удовлетворилась Егорова жена.
Анна так из дома прочь,
А тёща с дочуркой, на всю ночь.
Под утро явилось семейство домой.
Анна сначала, потом «рулевой».
Счастью не было предела,
Супруга получила то, чего хотела.
В тот день Егор не думал, не гадал.
О доле горькой шоферской в смену,
за баранкой, всё страдал.
И в мыслях чтобы отдохнуть,
Вёл в кабинет к начальству путь.
Завгар кричал: - Егор!
Тебя искал какой-то важный там, «бугор»…
Так не дождался, оставил телефон.
Визитка! Глянь на стол…
Егор: - Увидел, вот, красивая бумажка!
Ни то, что там, путёвка-промокашка.
Толкнул в карман, прихлопнул как лопатник.
Снимал Егор свой «замасленный ватник».
Пришёл домой – распил жены!
Анна: - Это что ж Вы так пьяны?
Разворачивай карманы, грошики на стол...,
А это чья визитка? Какой «швабры» телефон?
Егор: - Подкинул там, один, мужик.
Анна: - Звони, хоть будет толк, а может шик!
И стал треск диска телефона
Милее Анне Савишне в постели стона…
За ним весь блат, пайков коробки,
За счёт Партии, юга, путёвки,
Добротная заморская одёжа,
И на коммунизм надёжа!
Егор чего-то в трубку промычал…
Завтра собеседуя – начало всех начал!
Анны благой интерес
Словно теста дрожжевого, доброго замес!
Для Егора рост карьерный,
Шаг уж очень дерзновенный.
И не каждому водителю дано…,
Но давно, в семействе, уж супругой действо
решено.
Больше фарса – меньше пота!
Мечты о сём тут, явно, были долго,
С ЗИЛа сто тридцать на новенькую «Волгу».
С рабочей робы на пиджак,
С дров на «дядю важного», то не просто так.
За «красивые штаны», более усилилось
влияние жены.
Её желания и интересы
Совсем не для Егора – сельского повесы.
Попробуй что-то супротив сказать…
Обернётся раскладушкой, в кухне,
двуспальная кровать.
Илья Абрамович, на работе
Закон и власть, при партучёте,
Фигура крупная, на столько …
Глядеть в рот ему, пожалуйста, изволька.
Что ни слово, то приказ.
Ослушание ударом в глаз!
Средь ночи вызвать мог Егора,
Во время пьяного трезвона.
В дикий ор: - Егор вези!
Не то окажешься в грязи!
Поездок - грозовая туча!
Возможно, с самосвалом было б лучше.
Там нормы времени, часы,
А тут напряги, тёрки и рамсы.
В разговорах, доводах, делах
Весь город, погружённый в «Schwach».
Все «расслабоны» только по приказу.
И если бы не плюсы, не выдержал Егорка,
С места такого дал бы газу.
Все «плюсы» так влекли его,
Не оставалось делать ничего!
1977 г.
На фоне серости совка
Сладка, жирна доля аппаратчика ЦК.
Персональный транспорт, дача…
Возить - Егорова задача!
По сути той, Егор – слуга.
Достоин он остатков «пирога».
Что ни праздник, с дефицитом пай.
Коробочками, свёртками багажник набивай!
Шмотьё заморское для дочки и жены,
Все спросы удовлетворены!
В порывах радости Егор,
Анна даёт и накрывает, по праздникам, гостям
шикарный стол.
Юля растёт, уж в сад ведёт дорога.
Анне на работу с декретного порога.
Будней быстротечных дикий ритм.
Оказался вскоре воспоминаниями пробит.
Случилось папе дочку забирать…
Заходит в группу, встреча! Твою мать…!
На лавочке таксист Семён
Нежданной явкой «покорён».
Егор: - Здоровы были, соперник дорогой!
И как ты умудрился ступить сюда ногой?
Семён: - Вот сразу не признал, Егор!
Одет и упакован как бугор!
Егор: - За кем ты здесь?
Семён: - За дочкой.
Егор: - Не знал, благая весть!
Семён: - А ты, сюда, каким Макаром?
Егор: - Семейством, бытом и запаром.
За доченькой пришёл, конечно…
Семён: - Как славно всё, вальяжно и как
нежно!
О! Сколько вокруг баб!
А я, в своём семействе, как на галере раб!
Кручусь, мотаюсь на такси…
Егор: - Мне день и ночь: «Начальника вези!».
Как Наталья и ребята?
Семён: - Озорные как чертята!
Егор: - Ну, братан, давай – бывай!
Строй в своём семействе рай!
Семён: - И тебе удачи, в нелёгкой сей задаче!
В темпе одели папы дочек,
И до своих семейных точек…
Они напротив друг от друга,
Но как-то не встречалась Егору бывшая
супруга.
Проспект широкий судьбы разделял.
И этот Сёма-аленяк, с Гаврюшкой и
Петрушкой, где-то, вблизи гулял.
1980 г.
Юле в школу, и тогда
Событий радостных катила череда.
Одно – важное значение,
Жилплощадь на увеличение.
Ближе к центру новая квартира,
С балкона милая картина.
В двухкомнатной брежнёвке светлее потолок,
Смело заработал шлямбур, молоток.
Выполнялись все задачи,
Слугам раздавали землю под сады и дачи.
Перспектива гениальна!
Егору место для питейных дел. Реально!
Домой друзей не привести,
Только на даче ситуацию спасти.
Кусок деревни в город привезти!
Застоя, шёл восьмидесятый год
В семействе урожаев всход,
Восемь соток огород
Гнал на вкаловку народ.
Рачкомс на грядках стойка,
В Егоров отпуск намечалась стройка.
В сих вопросах Егор «специалист»,
Как бумаги чистый лист…
Нет бы, славно съездить в Сочи,
Оторваться в страстной ночи,
Вспомнив быт холостяка.
Увы, задумка от реалий очень далека!
Жена с дочкой в Ленинград,
Егор Данилович на сад.
Уж мог забросить, иль перенести…
За модную идею лечь костьми!
И наперёд известен был регламент,
Вначале отливать фундамент.
Потом коробку заливать.
Народ, родня готовы были помогать…
Было всё и так понятно,
Работы шли благоприятно.
День – вкаловка, а вечером банкет,
Что значило Егоров этикет…
Кайфовал Егор и кайфовали братья.
Отпуску конец и Аннушки объятия!
И доклад отчётный снова,
После акта полового.
О том, что делал балабол.
Анна: - С кем делил на стройке стол?
Кого водил во временную будку,
На секс, на шутку-прибаутку?
Если узнаю, то смотри –
Не будет сексу, хоть умри,
А скорее будет, вот,
Суд делёжка и развод.
Егор: - Боже упаси!
Юля проснётся… Аня, свет гаси.
Миновали отпуска.
Работа – будни, на душе тоска!
Блат, дефицит направо и налево.
С Егором Анна – королева,
Но какая-то неведомая сила
Её падлючесть всё месила.
Как в сказке о злачёной рыбке
С гримасой слились на лице улыбки.
Исчезло понимание,
Егорка мало уделял жене внимания.
Всё на работе, день и ночь.
Анна мечтала прогнать мужа прочь…
Но, кто б батрачил день-деньской и ночь?
В школе единственная дочь.
Уж износилась Анна в сорок три.
Просятся в друзья мужчинки – упыри.
Как-то в меру пьёт Егор,
Не лёг ещё он под забор.
На нём пахать ещё с десяток лет,
И не померкнет божий свет!
VI
Начальник важный, сам Илья Трапезник!
Егор Данилович как конь,
А «дядя» как наездник.
В дорогу вместе, вместе в расслабон.
Проблемы областные все решает он.
При этом правила важны и строги.
Егор в ответе за комфорт дороги,
За краткость времени в пути,
Чтоб пункт доставки босса поскорей найти.
Шелест автомагнитолы, долгие часы пути.
В блеске «Волги» бежевой романтику найти!
Успех в карьере как школьнику «пятёрка».
Водителю рабочий кабинет –
«Двадцать четвёрка»!
Томны ожидания, порой в автомобиле.
Деревни, сёла, городишки перед глазами плыли.
С книжкой, магнитолой пролетали мили.
1982 г.
У Ильи Абрамовича важные дела.
Под осень, златую, однажды командировка Долгая с собою позвала.
Планов в рутине – крыши сноса,
Решение важного для области вопроса…
Егору утро, спозаранку,
Всё крутить-крутить баранку.
Маршрут избитый, весьма дальний,
В городок – пункт назначения глубоко
провинциальный.
Дел по работе без конца и края.
Предстояла ночевая…
Абрамыч прибыл в место сбора,
В центре городишка, какая-то солидная
контора.
Данилыча отправил с «Волгой»
Отдыхать с дороги долгой,
В гостиницу колхозную, недалеко,
Чтоб было с транспортом легко.
Номер совковый, на две койки.
Спал на одной мужик, с попойки.
Егор на той, что у окошка.
С дороги полежать немножко…
Под радио и шёпот «новостей»,
На мировой арене политических страстей.
Сегодня, рано вставши, он
Закрыл глаза и погрузился в сон…
На днях был траур, Ильича не стало.
Всё руководство в шок бросало.
Поездки долгие и заседания
Не терпели опоздания.
Вдруг резкий в номере звонок
Егора сон прервал, на вскок.
Звонит Абрамович: - Пора,
Подать машину со двора!
Егор не евши, ни хрена,
Оделся, и бежать в дела.
Темно, дождь в лобовик,
«Куда Илье Абрамовичу?», - вопрос возник.
Шеф сел назад, с каким-то «дядей»:
- Данилыч, а сейчас до блядей.
Вороча еле языком,
Абрамыч: - Едем в сауну, тайком,
На Пролетарскую, дом шесть…
Развращаться, дефициты есть.
Грядут суровые порядки,
А пока «окучим грядки»!
Егор нахмурился: «Опять
Ожидания, как понять».
Мечта о том, что бы опять,
Для разогрева хоть сто грамм принять.
Сколько мотору молотить?
Потом искать, где топлива залить…
Подъехала к подъезду «Волга»
Илья Абрамыч: - Мы не долго!
Часок так, этак, посидим,
С товарищем поговорим…
Закрыли двери, и пошли к крыльцу.
Егор: - Вот гады, будут есть мацу,
А мне в машине загорать,
С осенней тьмой время коротать.
Каплями ложился снег на лобовик
Профиль «Жигулёнка» впереди возник.
Ослепил Егора тёплый дальний свет,
Краше наших девок во всём мире нет!
Вышли из машины три фигуры в ночь,
А Егор Данилович пошалить не прочь.
Но сегодня «праздник», точно, не его,
Прошли мимо «Волги»… Нет так, ничего!
Шли минуты в вечер, шефа не видать.
В рокоте мотора захотелось спать.
Отключился только, стук в стекло глухой:
«Вот, бомжова псина! Не дают покой!».
Пред окном склонился пожилой вахтёр:
- Вы Егор Данилович? Извольте на «ковёр»!
Вот нежданно! Что за дело?
За что от шефа прилетело?
Выходит, двери на замок,
Егор – бедняга даже взмок.
В парадную заходят не спеша.
Вахтёр: - Так что ж они оставили в машине
кореша?
Изволь, товарищ, куртку, кепку
В гардероб и справа, на лестничную клетку,
А дальше на второй этаж…
Уж два часа там «эпатаж»!
Дверь отворяет, за дверьми предбанник,
Остатки пира. За столом начальник:
- Данилыч, извини! Садись за стол,
Лей водочку, накладывай рассол.
Бери салатик, красной рыбки…
Давай выпьем за улыбки!
Егорка, наливай! Уйдёт, с девками трамвай!
Шпроты, солёненький огурчик …
И в «оливье» лицом уткнулся пьяный
самодурчик.
Егор вкусил деликатесов.
Он в жизни не видал таких процессов.
Внезапно отворилась из парилки дверь,
И три девицы голые с Егорушкой теперь.
Говорит одна другой:
- Илюша перепил, ни в зуб ногой!
А этот супчик свежий, давай его понежим…
Командировка в такую глушь и даль
Как за заслуги перед Партией медаль.
Всё было включено, считая секс услуги.
С Егора стянута одежда, дальше «Буги-вуги»!
Второй товарищ, отойдя от дел,
Мокрый, на диване, уж храпел.
Что отмечают нынче по ночам?
Кончину Леонида Ильича?
Приход Андропова на каравай?
Егор, смелее наливай!
«Вареники» бывают разные,
Розовые, лиловые, красные!
И всем водителям хочется
С лавочки пьяной сим заморочиться!
В пред банной "Репина картина"
Нагими на столе танцуют Оля, Гала и Марина.
Егорка уж стянул семейные трусы,
Давно уж не видал такой красы!
Жена давно лежит бревном,
Егорушка на «задних», озабоченным Пьером.
А тут такой устроен балаган…
Егор в котором гвоздь и хулиган.
И в бассейне, и в парной
Как краснопёрый, на передовой.
Под виски, водку, сигареты
Егору делали минеты.
Девок трое он один,
Уж не за горами блеск в волосах седин…
Вечер отгуляли. Девки разбрелись.
Поутру проснулись. Тфу! Ты провались!
Кошельки пустые, закусона нет.
У Ильи Абрамовича увели, с часами, золотой
браслет.
А его товарищ, почесав яйцо, крикнул:
«Аморалка прямо на лицо!»
Звать ментов не стали. Такова мораль!
Дело «Слуг народа» крепкое как сталь!
Тут с такого горя оставалось пить.
Вот как захолустных простытней кадрить!
Приняты решения, вечером назад.
Съедены запасы – кончился парад!
Ещё такой был выезд не один,
Полный сексуальных, эротических картин.
На самосвале век такого не видать.
К такой «хорошей жизни» Егор стал быстро
привыкать.
1983 г.
Нам о таком уж не судить…
Ах! Как кайфово по командировкам пить!
Так яд веселья не сходил, до дома.
Продолжение пира в гараже, всё снова…
Однажды накануне дачной посевной
Приполз с командировки пьяным наш Егор,
домой.
Шум лифта, в дверь звонок.
Товарищ и коллега тащить, уставши, взмок:
- Анна, мужа принимай!
По дороге был облёван весь «сарай»!
А запах чистый - спиртовый перегар.
Горят трубы! Караул – пожар!
Ввалившись в дверь.
Жена: - Спи на коврике теперь.
Для меня как тяжкий груз
Распадлючился совсем, наглый толстопуз!
Галстук потерял, пиджак в пыли…
До чего ж гульбарики Егора довели?!
Анна затаила всю звериную злость.
Вот тебе водила – бела кость!
Сорвана поездка, запущен огород,
Завтра на «сто первый» как и весь народ.
Закончилась, тяжела смена,
Егор Даниловичу море по колено!
Штиблеты сбросил кое-как,
Кровля едет и чердак!
Упал он прямо на ковре, в прихожей,
Наш патриарх, на борова похожий.
Под «дельтаплан» и «новый поворот»
Стоя, в бассейне, заливает Егорка за ворот.
В кружке, порцию «ерша»,
Выдувает не спеша.
Девицы голы у него,
Подплывают и взасос хватают кой чаво.
Ведут под душ, вылизывают тело…
Всё сознание в сладость сна летело.
До кондиции везде ласкай…
Сквозь грёзы слышится: «Вставай!».
Толчок другой и третий наконец.
Анна: - Что разлёгся у двери, подлец!
Мы с Юлей едем на сады.
Бери машину, подвози рассаду и кусты.
Захлопнулась «калитка»,
Ехать с похмелухи – пытка!
Вот бог жену такую дал.
Что не так опять скандал.
И чтоб не тормошить «говно»,
Идти в гараж, всё ж, было решено.
В ножки кланяться, начгару,
Машинку взять часов на пару.
Нет, сейчас бы отдыхать,
Но как обычно, в майский выходной пахать.
Везти машину с больною головой
Егору было ни в первой.
И сквозь туманность пьяных лавок,
Свежих овощей по осени прибавок.
Но главным было, всё ж, компания не эта.
Разбор полётов, с завершением банкета.
На кухне Анны доскональные вопросы:
«Где? С кем? Когда бывали пьяные заносы?».
Егор молчал как партизан,
Вспоминая, в правду, сколько чмокнул, сколько
облизал…
Анна дико исходила на говно,
Словно не замешано и не растворено!
Маты, возгласы и крики
За отсутствие улики.
А Юля слушала, порой внимала,
И сторону мамаши принимала.
Вот породил потомство…
Не жизнь, а вражье вероломство!
Буквально в сей поре ещё «трендец»,
Петюня и Гаврюня вспомнили, что есть
у них биологический отец.
Их отчим Сёма уж давно
Нещадно пил и превратился, биологически,
в говно.
И как-то сумели найти телефон,
Наладить контакт – пробежать марафон!
Вспомнили братья о кровном отце.
У Егора радости слёзы на лице.
Объявились через шестнадцать лет,
Прямо к папке, на торжественный обед,
А Анна Савишна и дочка на дачу смылись, на
совет.
Ух, уж эти персонажи!
Егору век бы не найти пропажи!
Сие для Анны лишняя проблема
Как алиментная система.
Платил исправно, все двенадцать лет,
Но не попали дети в высший свет.
Круг ада – отчим, армия и школа,
И дело тут не до прикола.
Родил, а воспитать не смог.
Зорко за нами смотрит бог!
Сто двадцать в месяц, предстоит гулянка,
А на такое не рассчитана «портянка».
Мама Наталья денег не даёт,
И попрекая хлебом всё орёт.
Ещё её малая дочь…,
А Сёма – отчим и отец, таксует в темну ночь.
Если дома, значит за бутылкой.
Катилась жизнь во страсти пылкой!
Созвездие мегер и алкашей!
Хоть «Ежовы рукавицы» шей!
1985 г.
Низы всё погружались в пьянство и разврат.
Дряхлел, ветшал, старел партийный аппарат.
Уж третьи проводы генсека
Сулили перемены века.
Ожиданий томные мгновения!
Зашёл на трон генсек иного поколения.
Решителен, контактен, энергичен,
Улыбчив и народным массам симпатичен,
А чаша переполнена сполна.
Перестройка – Горбачёв, иные времена!
Вначале было утешение.
Илью Абрамовича на повышение,
А с ним Егорушку в придачу,
На важно стратегически задачу.
Нашей Партии горком
Был сменён на облисполком.
Тут посолидней девочки и пай,
Автотранспорт, ресурсов урожай.
Автомобиля новая модель, едва
«ГАЗ тридцать один ноль два».
Всё тот же стиль и те командировки,
Да начальника уловки.
1986 г.
Сухой закон – основа бытия!
Кончены попойки, Горбатый у руля!
Спиртное стало как валюта.
Нежданным мигом перестроилась Анюта.
Исчезла с бара водка невзначай.
Теперь страна пьёт только соки, кофе – чай!
Исчезли песни заливные.
Безалкогольными кафе вдруг стали все пивные.
А если сильно нужен алкогольный кайф
Червончик, за пузырь, таксисту ставь.
Если лишнего червонца нет,
Извольте, в винный, на «кордебалет»!
1988 г.
Смена кончилась, Егор в печали,
А как при Лёне все торчали!
Теперь в столь поздний час, на поиски бухла
Привычка старая звала.
Снять напряжение с дороги.
Еле по точкам носят ноги.
Алкоголь из-под полы!
Это ужас для страны.
Гуляли, пили, а теперь обделены…
Наступили времена иные
Из-за нехватки пойла люди становились злые.
VII
1990 г.
Шло время, звучали песни Хоя.
В одном сюжете из Егора сделали изгоя.
Ну, а следующий сюжет
Ощутимо подкорнал бюджет.
Третий год как нет дешёвой водки.
Страстей накал, одни лишь забастовки.
Советская, дающая вся Власть,
Уж для народа не была вся всласть.
Менялись все кругом законы.
На мыло, сахар, водку от предприятия талоны.
Квартирная уборка в субботний выходной.
Юля на занятиях, скоро вечер выпускной.
Трепетный вопрос порядка на лоджии возник.
Анна разгребала и средь старых книг
Встретила коробку – Егора Даниловича тайник.
Коньяка бутылка, пара вискарей,
С девками журналы – наливай да пей!
А Егор в работе добывал рубли,
Дефициты, шмотки, чтоб не оказаться, просто,
на мели.
Уж в привычке вредной подшофе приход.
Кроме кислой рожи Анны никаких невзгод.
В любой семье такой «прикол» -
Всё выставляй на общий стол!
Общая касса – кошелёк
И тут пришла кума, на огонёк.
Фёкла, Аннушки сестрица
Ещё та, хитрая лисица.
Решили с Аннушкой бутылку коньяка
Оформить так, приняв слегка.
Расположились в кухне, за столом.
Косолапым мишкой и слоном
Явился подшофе Егор.
Небрежно на куму нацелил взор.
Анна спешно спрятала коньяк…
Анна: - Опять нажрался в гараже, маньяк!?
Егор: - Что? Не имею права?
Переполнялась чаша,
Готовилась расправа.
Егор: - Что пьёте сами?
Пока я на вкаловке рабочими часами.
Анна: - Вот открыли коньячок,
А ты бы лег бы на бочок …
Небось, устал со смены,
Что ни рейс – одни измены!
Егор Данилович заглянул под стол.
Узнал бутылку и жене в укор.
Егор: - Ах, крыса, ты разграбила тайник…
Анна: - Молчи! Заткнись, не прорванный
гнойник.
Слово за слово укором за укор.
Хрустнула бутылка, разбитая об стол.
Удар, закуска на полу,
Визг Анны – дело не к добру.
Фёкла с кухни, до двери прихожей.
Писк с мышиным чем-то схожий.
Анна пулей с кухни вон
Щеколду опускает и за телефон.
«Зверь» заперт, стуки по двери…
Не растерялась Анна, хоть помри.
Набрать «ноль два» успела…
Полчаса, и во время милиция поспела.
Была щеколда чуть жива,
И начались по пьяной лавочке дела.
Вошли сержант и толстый старшина:
- Так, граждане, и что тут за дела?
Упала на пол двери щеколда.
Егорка крикнул: - Крыса-проститутка!
В оцепенении минутка…
И это ни спроста, в коридоре как преграда
Поджидали два мента.
Попытка скрыться в туалете
Стала вдруг в приоритете.
Не хотела закрываться дверь.
В тисках наручных оказался «зверь».
И с усилием, как раз,
Был усажен в туалете на белый унитаз.
По регламенту прикол.
Анна с Фёклой и ментами заявку составляли,
писали протокол.
Уж без шуток-прибауток,
Повезли Егора на пятнадцать суток…
Под полночь Юля от подруг пришла.
На носу экзамены, такие тут дела.
Юля: - Мам, где наш папан Егор?
Анна: - В милиции… Он нам с сестрой
испортил стол.
Ворвался пьяным, матерился и бузел…
Распадлючился от блядской жизни, оборзел…
Юля: - Его вина виной,
А кто достанет платье мне на вечер выпускной?
По пять рублей торжественный обед…
Кто денег даст? Не уж сосед?
Анна: - Пусть думает до завтра, до утра…
С лучом рассвета Анна, из ментовки, заяву
забрала.
Так переполнился сосуд,
Лишний час и делу в суд!
В клетке обезьянника протрезвел Егор,
Уяснив, что с бабой бесполезен спор.
Мысль его пробила в той поре,
Что весь закон на бабьей стороне…
Гнобит уж долго Анна Савишна его.
И с этим не поделать ничего.
Созреет яблоко великого раздора.
Достоин будет он патриархального набора.
Постепенно рассосался инцидент.
Пришёл не долгий примирения момент.
1991 г.
Накала точка. Кипели политические страсти.
Последний год Советской Власти.
Не до широких в семье распрей тут.
Поступила дочка в медицинский институт.
Егор Данилович по-прежнему в работу.
Анна Савишна в делишки, о себе, о доченьке
заботу.
Их быт на фоне перемен
Не сулил больших измен.
В тот скверный август пал совок.
Трешь, весь хлынул под панковый рок.
Средь демократии похвал
Начался страны развал.
И под звуки «ча-ча-ча»
С трона президента прогнали Горбача.
Алкаш Боря принял власть.
Развратная тусовка на славу задалась!
Задалась и у Егора вплоть до полного раздора.
Илья Абрамович хитрый был еврей.
На шаг один по несколько затей.
Как каждой бабе положено рожать,
Так каждому еврею кресло удержать.
Как грязного белья отжим,
Стал хаять весь коммунистический режим.
Егор Данилович повторять,
Пить на даче, по соседству, посылая время
вспять.
Пока их жены в южном отпуску,
Ведь как-то надо утолять тоску?
Егор остался при работе,
Илья Абрамович при должности, в почёте.
Так продолжали ездить-колесить,
А Господа, на небе, лишь бесить…
Образумить бедолагу как?
Был прислан свыше дурной знак.
1992 г.
Тут такое резюме,
Тёща совершала по детям турне.
Бабке уж под девяносто лет.
Сгнил дом в деревне,
А деда Саввы уж подавно нет.
Прошёл жестокими дорогами войны,
Вернулся цел, не вынес быта и характера
жены.
По городам и семьям братьев…
Впечатлялась вся от родственных объятьев.
Везде и всё не так.
Недовольства разрывали весь чердак.
У Фёклы пять недель…
Вот к Анне и Егору ворвалась «канитель».
Квартира превратилась вся в вокзал,
Словно чего-то ожидания зал.
Котомки и тряпицы на диване.
В Егоров адрес столько брани.
У тёщи слишком много опций.
Не сдержал Егор эмоций,
Послал на орган половой.
Та, с обидами и недовольством отправилась
домой.
Звонит на следующий день
Вещает дочке, что Егорушка – алень…
Какой у них в семействе стрём,
Что разучилась гарцевать на нём…
Повесив трубку, развела огонь в печи,
Накинула петлю на шею, отчаянно повесилась
в ночи.
VIII
Всполошило Анну, что кончила так мать.
Погрустила, перестала Егору даже в раз,
по месяцу давать.
За то, что «погубил» старушку
Определила в кухне Егору раскладушку.
Вот так в семье не стало понимания.
И от других мужчин хотела Анна
глубокого внимания.
Уж как «пятьдесят пять»,
А пылу не унять!
О! Как хотелось ей в свои партийные
Ряды опять члена нового принять.
Но, увы, сие мечта.
Жизнь пошла уже не та.
Не купишь с пенсии нарядов, «штукатурки»,
Вокруг мужчинки как окурки!
Если солидный – муж-отец,
Если пьянь чушка, то трендец!
Был на медне, дачник пожилой,
Но мал писун, хоть волком вой.
А моложе «жеребцы» - без предела, подлецы!
На один прекрасный раз,
А потом ищи «зараз»!
1993 г.
Завиноваченный Егор
Страдал, терпел жены укор.
И долго будет виться замысловатая та нить,
Что некуда Егору с квартиры уходить.
Здесь строится одна гримаса,
Прописон аленя только теплотрасса.
Одно удобство и удача
Местом жительства Егора в лето стала дача.
Зима – квартира, кухня-раскладушка!
Егорушка – страдающий «гав рюшка»!
Чем жёще времена, тем веселее пир!
В лихие девяностые Аннушка – вампир,
А Егор рабочий конь.
Продолжал гореть жертвенный огонь!
IX
Рейс рядовой, командировка.
Всё как обычно. Велика сноровка!
Всё как обычно, дело проверять…
И разумеется в сауне,
За шашлыком, с девахами, кирять.
Стандартная программа как обычно,
Застолье, блядство – романтично!
Но отблеск времени лихого
Решил замолвить своё слово.
В тот час, когда Егора свалил, пьян сон
дремучий
В баню рэкетиры ворвались грозной тучей.
Что было надо им? Никто не знал.
Илья Абрамович манатки, вещи в зубы…
Прочь с бани быстрым рысаком скакал.
Егора банщик вынес на себе
В темпе быстром, скоростной ходьбе.
В фойе оделись и нашлись ключи.
Илья Абрамович за руль в тусклом свете той
ночи.
Егор Данилович с «водилой» наперёд,
«Начальством» быть настал его черёд.
Илья стоял, хоть, на ногах,
Но пред гайцами имел страх.
Боялся, если тормознут,
С «правами» сделают «капут».
Илья прибавил молча газу.
Задача – выбраться на трассу!
До областного центра километров двести,
Не дай господь дурные вести!
Тьма непроглядная, льёт дождь.
Илья – хозяин положения и реально вождь.
Реально по дороге нарезал круги.
О боже святой помоги!
Искал во тьме до трассы путь,
И всё же умудрился в «ебеня» свернуть.
Узкая дороги полоса,
Двойное виденье в глазах,
Мгновение ока раз,
Поворот, и у забора справа припаркованный
«Камаз»…
Реакция водителя на ноль.
Удар, звук смятия железа и по телу боль.
Шок, непониманье обстановки!
Егор во стон, движения Ильи не ловки.
Застыл на кресле, кровь в лицо,
Приподнялось руля кольцо.
В салон коробка передач,
«Волга» в всмятку – дело в срач!
Полчаса, людская суета,
Буханка «скорой», клич мента…
Егор под градусом, в отсутствии Илья,
А далее в больницу, «вершины покорять».
С Егором дело худо, порезы по лицу,
Гематомы-синяки и правая нога в гипсу.
Ушибы, вывих у Ильи.
Лишь бы связи по работе его не подвели.
Его мысль первая: «Про протокол.
А что Егорка? Стерпит весь прикол!
На что его алений дух?
Скоротает время, проведёт досуг.
Пусть говорит «Спасибо», что не заберут права,
И о поездках по блядям не пойдёт молва».
Вторая: «Договор со следаком…
Чтоб было б всё бы «нештяком»,
Чтоб для большого дяди не сделаться врагом.
А если б реально за руль сел Егор?
Был марш бы похоронный, да поминальный
стол».
Так и случилось, в сторону Ильи
Милиция, ГАИ не подвели.
Виновным сделали Егора.
Штраф, плюс пять минут позора,
Строгий выговор на первый раз.
Ещё такое повторится – сразу в глаз!
Уж как-то подкачал ресурс,
Объявлен был врачами восстановления курс.
Два месяца покой…
Через неделю бедолага доставлен был домой.
Анна Савишна в негодование…
Как ей теперь проваживать свидания?
Илья Абрамович пару недель
Лечился и закрыл свой бюллетень.
Ветер сочувствия дул
Потом в санаторий рванул.
Егор Данилович сей миг
Проводил за чтением интересных книг.
По поликлиникам походы.
Травма повлияла на семьи доходы.
Минул месяц, полтора.
Так прошла осенняя пора.
Илья Абрамович уж как день в работе…
Егор Данилович в «болоте».
Тянется лечение сустава…
Дорога становится подстава.
Вот можно по блядям поехать снова.
«Волга» ждёт, уж месяц как готова.
Верней Егора водилы не найти.
И в те же «ебеня» вели пути.
Кому на совещание Илью Абрамовича везти?
Один водитель слишком молодой,
Уж не выдержит пропой,
И до надлежащих дней
Не найдёт дороги с «ебеней».
Другой старый и вреднючий сильно.
Крыть матом будет, за глаза, обильно.
Мораль читать меж делом
И «авантюру» всю провалит в целом,
Где то взболтнёт неосторожно…
Вышестоящий дядя будет знать,
возможно.
И на Егора вся надежда,
Всё выдержит ноги гипсовая одежда!
1994 г.
Егор за интересной книгой вечер коротал,
И вдруг, средь долгого больничного, звонок
его застал.
Илья Абрамович: - Егор Данилович, братуха!
В работе без тебя такая скука!
На выписку идёшь?
Для нас всё планомерно?
Егор: - Недели три, ещё, наверно.
Илья Абрамович: - Гипс сняли?
Егор: - Пока нет.
Илья Абрамович: - Вот паразиты, затмили
джентльменам весь путь в свет…
Егор: - Абрамович, какие там дела?
Илья Абрамович: - Всё пропадом! Пара
сменных шоферов чуть не подвела…
С одним плутали, в Новокузне, целый день…
Безобразие – мудак, алень!!!
Другой, на матах всю дорогу…
Нервничал и нагнетал тревогу.
Данилыч! Выручай!
Подкину, дополнительно, «косарь» тебе,
на чай…
Егор: - Был бы рад, а как с ногою быть?
Илья Абрамович: - Только вперёд, по жизни
плыть,
В поэмах, песнях будешь героем
мужественным слыть!
Егор помялся и в ответ:
- Илья Абрамович, проблемы нет!
По долгу службы, в рейс тот роковой
Давил на газ гипсованной ногой.
В банкетный зал, с машины выходя,
Свалился у порога «Волги» как малое дитя.
В суставе хруст, нарушились хрящи,
А помощи – ищи свищи!
Илья Абрамович тостует, за праздничным
столом…
Для Егорушки облом!
Лишь вахтёр увидел, как Егор не может
встать.
И пустился тут же бедняге помогать.
Пьяному гулящему начальству было – срать!
Мотор промолотил весь вечер и всю ночь.
Егорушка при боли и не кому помочь.
Какие в «ебенях» врачи?
Егор – слуга! Сиди – молчи!
Поутру еле, превозмогая боль,
Вёз Егор начальника домой…
Получил «косарь» рублей.
В общем, наливай да пей!
Помогли коллеги домой доехать с гаража.
Вот командировка, словно на ножах.
Снег растил сугробы, всё белым бело.
Ехать в поликлинику словно западло!
И упражнение началось
В костях всё неправильно срослось.
Доктор ужаснулся: « Как же так?!
Допустить такой «бардак»!».
Режим больничный был не соблюдён.
Врач накатал «телегу» - Егорка обделён.
Процесс лечебный усложнился опосля.
У Ильи Абрамовича опять ехать в «ебеня»
мысля.
Звонит Егору в поздний час.
Илья Абрамович: - Не зря судьба связала нас!
Давай «косарик» заплачу…
Егор: - Мне не по плечу!
Нога совсем болит
И не поможет чистый спирт…
Илья Абрамович: - Что за вздор? Что за
предъява?
С тебя об увольнении заява.
Егор: - Да ёпсель-мопсель! Напишу!
На ваши бардельеры огромный положу!
Ждал Даниловича плачевный результат,
Звучал так складно, с бухгалтерии, шофёрский
мат.
Расчётчица за валидол,
Егор Данилович заявление Илье Абрамовичу
на стол.
Дальше, ковыляя с «бегунком»,
С места престижного скатился колобком.
X
Попадание под девятый вал!
И бесполезным наш Егорка для семейства стал.
Не шоколад и не печение,
Судьбы суровое учение!
Так ясно и понятно всем –
Приход глобальнейших проблем!
С работой – хрен! Не задалась!
Проблема в том, что кость неправильно
срослась.
Минимальны были ощущения,
Жизнь аленячья погружалась вся в мученья.
«Прихватизация», делёжка и бардак
Работы нет, болит «чердак»!
А надо было, как то жить.
Отправился Егорка дачи сторожить.
Суровый климат, долгая зима.
Жестянка с такой бабой не прибавила ума.
Анна Савишна и Юлия в комфорте.
Егор Данилович на «курорте»!
Хромал, с «воздушкой», по садам,
Пугал бомжей, предотвращал бедлам.
В статусе – особый индивид,
Семейно-трудового фронта инвалид.
Проблема стала так значима,
Нога запущена, увы, не излечима.
Как крест и как печать!
Хирурги гонят с кабинетов
И не хотят лечение начать.
Была какая-то надежда…
Носилась вся фирмовая одежда.
Сесть за баранку лишь в мечте.
Приближалась пенсия в дачной суете…
Зарплата сторожа – копейки,
Нет сноса ватникам и телогрейке!
Рулит суровая зима,
А у аленя-патриарха ни денег, ни ума.
Стоит в подполье и доходит брага.
К Егору в гости стал ходить сосед, такой же
бедолага.
В прошлом боксёр и аленяка боевой,
А ноне одухотворённый жизнью полевой.
С работою проблемы и семейный срач
Привели Сергея Ивановича на бремя неудач.
Им легче в зиму выживать вдвоём.
Весело и настроения подъём!
Худая «Жигулёнка» у Сергея,
У Егора Даниловича, как всегда, затея.
Собрать снега и баньку затопить,
Съездить в лавку, горюшко залить.
Чем ни пионерия, чем ни село?!
Инвалидность третьей группы здесь ни в
западло.
Ездить в город, пенсию снимать.
Вот только баба в хате, твою мать…!
Кадабр злословья, с коркою говно,
И в этих отношеньях уже всё решено.
Анна – кошка! Егор Данилович – пёс!
Как сцепятся, до потрохов и слёз!
Ух! Любовь такая - злоба без конца и края!
Все хризантемы отцвели!
Супруги оба на мели!
1998 г.
Шли годы, и летело время тут.
Дочь Юлия закончила мединститут.
С помощью мамочки нашла работу.
И начинала на мужчин охоту…
От маман не отставать,
И молодых аленей,
В поисках ресурсов, всё интриговать.
Егор, тем временем, не падал духом.
Из жизни дочери вся информация по слухам.
«Свадьба собачья» первая-вторая…
Юля шла по жизни, ликуя и играя.
2005 г.
Егор Данилович словно праздный генерал
Тропой походною по жизни всё хромал.
И каков с него был спрос?
Палка и костыль – таков был перекос.
Осень, дача. Редкий день без пойла.
Аленя-зятя ждали, по залёту, «стойла».
Такова была наука,
В Егоровом семействе ждали появления
внука.
А в глубокие, шестьдесят пять, уж пора
кончать кирять.
Такая важная страница!
Уж пора остепенится!
Пройдя жизни водные пороги,
Время подводить итоги!
Воскресный выход на базар.
На прилавках бабушки разложили товар.
Ковылял Егорка по рядам.
Соления, варения и тут и там…
Сергей Иванович по пятам…
И меж подсобных другу дел
Серёга семок захотел.
И тут же, у прилавка, семечек стаканчик
Предлагает бабулька – божий одуванчик.
Цигейка шуба, сера тепла шаль.
Бабуля: - Полтинника за горсточку не жаль?
Сергей: - Конечно!
Бабуля: - Как время, всё же быстротечно!
Милок, а это что за дед с тобой?
Его здесь вижу ни в первой…
Сергей: - По даче мой сосед и друг…
Слезинка на лице сверкнула у бабули вдруг.
Бабуля в след ему: «Егор!
Ай да ко мне, накрою стол!»
Данилович обернулся…
Знакомое лицо!
Воспоминания сквозь проспекта Ленина кольцо.
Егор: - Натаха, ты ли это? Привет и как дела?
Бабуля: - Внуков, внучек – куча, а как твоя
дочура и жена?
Егор: - Натаха, всё не шутка.
Жизнь всю стравила эта, крыса-проститутка.
Дочь скверно подражает ей…
Уж сколько потопили лодок-кораблей!
Егор пошёл с Натальей на квартиру.
Снял куртку, еле до сортиру…
На кухне стол и сладкий кофе-чай.
Егор: - Теперь, Наталья, о себе вещай.
Наталья: - Здесь, Егор, такое дело,
Наболело, накипело!
Сёма уж давно «сгорел».
Пил сильно, а потом болел…
Принял бутылочку всего –
Путь к кладбищу и больше ничего.
Алёна, наша дочь,
Любила дозу принять в ночь…
И в двадцать восемь славных лет
Простился с нею белый свет.
Осталась внучка – сирота,
Сейчас у сына нашего, Петра.
Егор: - Наши дети, хорошо, при деле…
А я живу на свете в дряхлом теле…
Понимаю, виноват!
Времена меняются, всё идёт в закат.
Наталья написала Егору телефон
Что бы звонил, не забывал их он.
Аленья доля не легка!
Бабы изменяют, давая тумака.
XI
И под такой препон, заслон.
Попал второй муж Юлии Антон.
И сим страданиям назло
С Егором, тестем, их свело.
Езда по лавкам, в дачу-сад
Таков Егора деда, был парад.
Среди недели скука.
Анна Савишна настроила против деда внука.
Не признанным был «патриарх»,
А баба Аня как бог Тарх.
И по велению так скоро
Свершилась брачная офёра.
Закон на бабьей стороне.
Антоша и Егор Данилович купались в говне.
Было всё хрена такого
Отжата хата у Антона в результате процесса
разводного.
А общей хатой больше не владеет дед Егор.
Только прописка, заводи мотор!
Отдельна комната в квартире, да и ладно,
Не в теплотрассе, и то складно.
Расстроилось здоровье от коллизий нервных,
От голодных сыновей и жён неверных,
От напряжений, будней трудовых,
И от начальства, что доводит до волос седых.
Одно лишь развлечение – продовольственная
лавка.
Суета по выходным и давка.
На социальном рынке вкусная еда,
Подход к прилавку,
Дед Егор: - Эй! Алло! Иди сюда!
Всё житие в какой-то бездне.
Клевали дедушку Егора разные болезни.
И таково аленье стойло
Не лезет в горло уж давно спиртное пойло.
Нога иссохла, костыли
Всё далее от кухни Егора-дедушку вели.
Одна больница, а потом другая…
Круг здрав захоронения без конца и края!
То золотуха, то понос!
Ступил не так и мат, в разнос.
Не так пёрнул, надымил…
Сим бабу Аню деда злил.
И ненавистная жена долго сожалела,
Что два десятка лет назад так на развод не
подала.
Восьмой десяток, что делить?
Взаимность их - друг дружке нахамить.
Вся бытовуха в перепалке,
В двушке-трамвае, как соседи в коммуналке.
Старело тело, истощался дух.
Уж не то зрение и слух.
Не помогает «А-це-це»,
Гримаса пустоты у деда на лице.
Ноги застыли, не носят костыли.
Навек к постели, дьявол подери!
XII
2018 г.
Анна Савишна и дочь
В пансионат решили сослать Егора-деда
прочь.
Вот, под конец, Егора хата –
Четырёхместная палата.
Уход и полный пансион,
Приют последний – немощи загон.
Холодный августовский день.
С унынья, безъисходности, на всё согласен
раненный алень.
В час переезда на носилках тупо он лежал.
И в луже первый жёлтый лист от ветерка
дрожал.
И ворон каркал напролёт,
Пристанище последнее и на тот свет черёд.
Событие имело назначение
Для бабы Ани облегчение.
Картина маслом ещё та!
Для дочки Юли суета!
Егору-деду смена обстановки,
А вместо бабы дело хуже, уголовки –
Утилизации людей врачебные уловки.
И в шмотках никакого перебора
Кроме «патриархального набора».
Кончина в сладких снах, не в теплотрассе.
Назначенный врачом набор пилюль в запасе.
Где год, где менее их нужно постоянно пить,
Чтоб легче было на тот свет уплыть.
Врачиха, санитары с натянутой улыбкой,
Последние друзья по жизни зыбкой.
С ядом сладка каша, пирожок
Гасят последних воспоминаний шок.
Где в безмолвии, где в полубреде
На казённых койках такие же соседи.
Егору Даниловичу один лишь свет,
Злобной и свирепой бабы рядом ни как нет.
В выходные дочь возила передачи.
Контроль, оплата – все задачи!
Вывоз в кресле на короткую прогулку,
Полтинник метров по проулку.
Насладится сигареткой и опять
Покой и дрёму как космос покорять.
И как то шевелился на соседней койке дед.
Под утро, в белье свёрнутом, растаял его след.
Вот такие явь и сны!
Неужели Егору не видать весны!?
Безмолвна стужа за окном и холода.
Вкусна казённая еда!
В агонии и бреде меняются соседи.
Во время сон, походы в туалет.
Суббота – банный день, кордебалет!
Лежачие на первом этаже,
Мелькала мимо двери бабулька в неглиже.
Егора-деда равнодушный взгляд…
Заглушали «бамбесы» весь половой заряд.
Уж плохо елось и спалось,
Но без сует особых, старушек крысовидных
лучше тут жилось.
Накормлен, вымыт, чистая постель…
Играла снегом за окном бела метель.
Сны шли, кончалась, вот, зима,
В них мать Егора, с братьями, к себе звала.
Павел средний в вечность уходил вперёд,
Затем Василия, меньшого, наступил черёд.
Быстрей у них вопрос возник,
Залили больше, чем Егор за воротник.
XIII
2019 г.
Сквозь пробуждение холодный пот.
На тумбочке не выпитый компот.
Не слушает бренное тело,
К кровати словно прикипело.
Нет сил, подняться в туалет.
В мученья обернулся явный свет.
Была какая-то граница яви-сна.
Приходит март и рулит всем весна.
Спустя неделю наступила ночь.
В сон Егор и чует, с тела прочь…
Повис на потолке,
От тела, в недалёком далеке.
И взгляд его со стороны теперь.
Сестра поутру отворяет дверь…
Сначала будит, тело теребит.
Потом взволнованно звонит…
Зашли врачи и пишут заключение.
Так кончилось на свете Егорово мученье.
Зашли мужчины, тело на носилки,
потом в полиэтилен…
Такие, вот, картинки.
Дальше морга холодильник,
Так жизни вырублен рубильник.
На следующее утро
Гроб картонный в дымке перламутра.
Беспокойно пролетела ночь
Сидит у гроба одна дочь…
Скупа слеза, по лужам тают льдинки,
По вечеру пройдут поминки.
Из морга в крематорий путь.
Нет, человека больше не вернуть!
В память сохранили мужа и отца,
На лице знакомых замерла слеза.
Молча схоронили, тайно увезли.
Над чужой могилой урну загребли…
Путь аленя жуткий, риск всегда порой.
Ты об этом думать головой изволь!
Никитин Алексей
14.08.2022
