Творчество живописца Андре Мари Пьер Бразилье — лучшее, что могло случиться с фовизмом в 21 веке. Или даже так: это единственный вариант развития данного течения живописи, сумевший гарантировать «выживание» идей великого Матисса в мире победившей постиронии.
Давайте без обиняков, дорогой читатель: сегодня появление интенсивных локальных тонов и их обособление резкими разнотемпературными контрастами по умолчанию воспринимается как авторское приглашение перевести общение с полотном в плоскость чистых эмоций. В измерение коллективного бессознательного, за порог широко распахнутых дверей абстракции... А между тем умышленная дерзость и даже некоторая антидекоративность фовизма была нужна его основоположнику Анри Матиссу и его последователям совсем не для того, чтобы снизить дискурс и просто эпатировать публику. Вовсе нет! Став первым постимпрессионистским течением, рискнувшим отказаться разом от светотени и чётких границ; намеренно «огрубившим» мазок и наделившим художественные образы чертами наивности, граничащей с примитивизмом, фовизм рвал связи с классической живописной традицией совсем не ради «хайпа», как это делает постмодерн. Его миссией было возвести работу с цветом в абсолют, логично завершив этап повального увлечения европейских мастеров «играми» с цветом. Заметьте, дорогой читатель: завершить не тотальным сломом представлений европейского общества об изобразительном искусстве, как мечталось абстракционистам, а превращением принципа «открытого приёма» в нечто привычное, ясное и само собою разумеющееся. «Расщеплением» сверхпопулярного стиля моментального впечатления на вызывающие эмоциональный отклик чистые цвета и липовый мед простые, близкие зрителю смыслы.
Потому неудивительно, что сумев подружить рационализм импрессии с эмоциональностью экспрессии, объединение фовистов тут же приказало долго жить. Едва общая цель была достигнута, каждый из участников данного «клуба по интересам» пошел своей дорогой.
Однако, методика и приёмы этой группы художников остались существовать сами по себе. И добрых три десятка лет после распада дружной компании парижских бунтарей их поднял на щит герой нашей статьи.
Так как же сеньор Бразилье стал спасителем данного живописного течения? Как сумел подарить вторую молодость неактуальному, казалось бы, стилю? Всё просто, если держать в голове один факт: в своем базисе фовизм успешно сочетает традицию восточноазиатской декоративной и европейской романтико-символической живописи. Это совсем нетрудно увидеть, если поставить рядышком японскую гравюру, иллюстрацию романского витража и любую картину Ван Гога. И получите полное представление об источниках вдохновения французских энтузиастов начала 19 столетия...
Только не говорите большим и строгим дяденькам и тётенькам из высоких культурных сфер, что мы Вас этому научили. Хорошо? Ибо, строго говоря, это не совсем научно. Зато наглядно, не так ли?
Всё, что мы хотим сказать: любое живописное течение есть сумма иных, уже кем-то успешно испытанных и «обкатанных». Ничто не берётся из космоса или с потолка, всё рождается из синтеза вполне земных идей и приемов. Гениальность Бразилье состоит в том, что он оказался достаточно прозорлив, чтобы сделать «шаг назад», вернув в «свой» фовизм реалистичные элементы. Ему, ставшему самостоятельной творческой единицей в середине 20 века, уже не нужно было что-то доказывать пуантилистам и как-то «размежёвываться» с абстракционистами. Так что он просто взял эти яркие, чистые, лаконичные цветовые «пятна», и совместил их с многофигурностью, пропорциональностью и относительной глубиной композиций. И получилось великолепно!
Общавшийся с самим Пикассо, обожающий творчество Шагала и бесконечно влюбленный в родную природу, чья красота вдохновляет его наравне с горячо обожаемой музыкой, неизменно сопровождающей творческий процесс, девяностолетний мастер является подлинным гуру обновлённой версии этого замечательного течения. А прочувствованные, стильные и экспрессивные полотна нашего героя являют собою не только отраду для глаз и души ценителей хорошей живописи, но и чудесный камертон, позволяющий уловить разницу между постироничной безыдейностью и настоящим большим искусством. Казалось бы: сегодня любой эскапист, бегущий от мира в глубины своей рефлексии, прибегает к тем же ярким краскам и сильным контрастам, выливая на голову зрителя одно большое Ничего, маскируя это эффектным многоцветным «фасадом». Творения же Бразилье — концентрированные и адресные эмоциональные послания, в которых жива мысль, очевиден сюжет и однозначно настроение. И всё это — не вопреки, а именно благодаря подзабытому, но отнюдь не утерянному стилю великого Матисса, помноженному на мастерство вдохновенного продолжателя. Приятного просмотра, дорогой читатель.
