Пронзительный разговор обозревателя «СЭ» Игоря Рабинера с Лидией Ивановой.
Сказать, что Валентин Иванов — символ «Торпедо», значит не сказать ничего. 14 лет в основном составе, 11 из которых — с капитанской повязкой (с 21 года!). 24 сезона — в роли главного тренера. То есть почти четыре десятка лет за одну и ту же команду на передовой — вдумайтесь в эти цифры.
Причем с «Торпедо», далеко не самой влиятельной командой страны, Иванов дважды выиграл чемпионат СССР как игрок и еще раз — как главный тренер, а команда Виктора Маслова, сделавшая золотой дубль в 1960-м, считается одной из самых эстетских в истории советского футбола. И удалось это капитану Иванову без равновеликого партнера Эдуарда Стрельцова, уже два года находившегося в местах лишения свободы. Их игровое содружество, так рано и трагически разрушившееся, — одна из главных историй отечественного футбола. А спустя много лет Стрелец вернется, они объединятся — и в первый же сезон выиграют для автозаводцев еще один чемпионат...
А сколько Иванов сделал для сборной! Олимпийский чемпион 1956-го и победитель Кубка Европы 60-го — двух этих трофеев уже достаточно. Причем в полуфинале с Чехословакией забил два мяча, один из которых, после соло со своей половины поля, признан одним из красивейших голов в истории чемпионатов Европы. Кроме того, он лучший снайпер ЧМ-1962 (не в нашей команде, а вообще, с четырьмя голами разделивший титул с Гарринчей, Вава и еще тремя футболистами) и капитан серебряной сборной на ЧЕ-1964.
Великого футболиста, получившего «Рубиновый орден» УЕФА, не стало в ноября 2011 года. Но, к счастью, жива-здорова его жена Лидия Гавриловна — тоже олимпийская чемпионка, даже двукратная, только по спортивной гимнастике. На обратном пути из Мельбурна-1956, где и она, и Иванов взяли золото, и сошлись их судьбы. Эта семья считается образцовой в советском спорте. Они прожили вместе более полувека.
Осенью 2020 года Лидия Гавриловна была счастлива поговорить о муже. Давно ее об этом никто не просил. О Стрельцове, тем более после сериала и фильма, снова заговорили несравнимо больше. И ощущается в этом перекосе серьезная доля несправедливости.
— Почему так вышло? Откуда этот перекос? — вопрос Лидии Гавриловне.
— Эдик был великолепным футболистом. Но так получилось, что в международном масштабе сыграл только на Олимпиаде в Мельбурне, где мы и познакомились. Конечно, это его беда, роковая ошибка, которую он сотворил по своей молодой жизни. Но я, как спортсменка, знаю: сослагательного наклонения в спорте нет и быть не может. Некоторые писали: Стрельцов — это Пеле. Если бы...
Все мы были бы чемпионами мира, если бы не температура, заболевшая нога, моча в голову. Нет в спорте никаких «если бы»! Выиграл, поставил рекорд, обеспечил — это факт. По тем или иным причинам не получилось — можно только мечтать и догадываться, получилось бы или нет.
Вы, писатели, можете любого поднять на щит и любого замазать, забыть. Основания думать, что Эдик поднялся бы до такого уровня, может, и были. Кто-то даже дописался до того, что Иванов без Стрельцова был бы никем. Вся история это опровергает! Валя отыграл без него шесть с половиной лет. Выиграл Кубок Европы, через четыре года стал его серебряным призером — и это уже считалось поражением. Представляете, какая была высота измерения успеха! Стал капитаном сборной и пробыл им четыре года. Так честно отпахал за «Торпедо» и страну...
Прекрасно помню: когда произошла эта беда, он переживал страшно. Валя больше кого-либо понимал, кого он потерял. О них же говорили только вместе: Иванов — Стрельцов, Стрельцов — Иванов. И в футболе, и в жизни. Они были неразлучны! После возвращения из Мельбурна, когда мы с Валей прониклись симпатией друг к другу, продолжали дружить, встречаться. Так на свидания он никогда не приходил один. Всегда с Эдиком. Многие даже не понимали, кто из них за мной ухаживает. Так и продолжалось до этой беды...
— Так почему же все-таки не вспоминают Валентина Козьмича, как Эдуарда Анатольевича, фильмов не снимают?
— Я знаю привычку, манеру нашего народа. Условно говоря, человек не набил морду жене — поэтому и не прославился. Если человек пострадал — его жалеют, воспевают. А Валентин прошел ровной дорогой. Прямо скажу: он был не дурак, поумнее многих. На поле вообще считался хитрецом, его так и называли — хитрый Кузьма. Все друзья-футболисты его Кузьмой называли.
Я с ним прожила 53 года, и, наверное, мне с дураком было бы неинтересно. Так же, как и ему. Все спрашивают: как вам столько удалось, и не с какой-то серостью, а с тем, кто был в самой высокой когорте? Замечательно! Он был до такой степени предан футболу, что мне надо было быть большой дурой, чтобы ревновать к нему, пытаться его с ним разлучить. Самой дикой глупостью с моей стороны было бы задать Вале вопрос: «Ты кого больше любишь — меня или футбол?»
— Не спрашивали — даже с досады, когда он вам мало внимания уделял?
— Такой дури у меня в голове никогда не было! Я понимала: лишить его футбола аналогично тому, что лишить жизни. Они все — Яшин, Стрельцов, Понедельник и другие — в этом плане по-хорошему ненормальные ребята. Футбол для них был всем. Я это сразу поняла и оставила футболу пальму первенства. Он — на первом месте, а дальше уже мы, и я совершенно с этим соглашалась. Валя был прекрасным мужем, отцом, дедом. Правнук, к сожалению, родился уже без него.
Футбол выжал его без остатка, но он не ушел намного раньше срока, как многие. В том числе и потому, что я многих отшила, извините за выражение. Каждый хотел до них дотронуться, выпить с ними! Эта наша российская зараза, водка, на моих глазах столько хороших ребят уничтожила! И не только в мире спорта. Повсюду многие погибали из-за этого зелья.
Эта роковая ошибка Эдика — только из-за водки. Валерка Воронин сгинул тоже из-за нее. А какой был красавец, футболист высочайшего полета, его признали во всей Европе. Семья развалилась, и он умер практически под забором — в подземном переходе. Жена у него умерла на лестничной клетке, работая уборщицей. Труп сына долго не могли опознать. Неужели это не может послужить уроком для всех следующих?! Ребята с таких высот падали из-за этой водки. Ну найдите в себе силу воли. И вы сами, и ваши друзья.
— Когда жизнь у Воронина уже покатилась по наклонной, он поутру сдавал пустые бутылки и усмехался: «Видел бы меня сейчас Бобби Чарльтон». Чудесный писатель Александр Нилин рассказывал — при нем было.
— Так от нас я Сашу спровадила. Чтобы мужа не споил. Говорила ему: «Ты сидишь на попе, а Вале надо бегать и прыгать!» Он-то здоровый, ему ничего, а им играть нужно, они в нагрузках себя изнашивали.
— Но книги-то у Нилина получились потрясающие — и о Стрельцове, и о Воронине. Лучше ничего про футбол, на мой взгляд, у нас не написано.
— И я с интересом прочитала, красиво очень! Сказала ему: «Саша, как так ты нацокал две книги об Эдике?! Он в жизни сказал максимум два предложения». Он улыбается. Все это — самоанализ самого Нилина. Я и фильмы о Стрельцове посмотрела с интересом. Только они были не об Эдике.
Все, что показано в кино, — полная фантазия. Хотя с задачей, которую, очевидно, поставил режиссер, — сделать интересный фильм на фоне какого-то супергероя — он справился. Но я себя все время мучительно одергивала, потому что-то и дело не хотела согласиться с ходом событий.
— Красивую сказку сняли.
— Именно так. Тот же Петров, конечно, великолепен, шикарный образ нарисовал, в который можно влюбиться. Но он абсолютно не Эдика сыграл! Ни в чем, начиная с внешних данных, не был похож на Стрельцова. Эдик был мощный, крупный. Валя по сравнению с ним — мелочь на сдачу. Вот он был ближе по телосложению к Петрову, только повыше.
— Иванова-то как в «Стрельцове» сыграли, одобряете?
— А это было какое-то мгновение. Два слова сказал — и все. Даже не хотела говорить об этом. Его там просто нет. Хотя на самом деле просто нельзя было представить их футбольные карьеры до заключения Эдика друг без друга. Их даже в газетах не разделяли, в анализах по разбору игр. Люди понимали, что нельзя их разделять. В сборную первым пригласили Валю, который на три года старше, но вскоре — и Стрельцова. Индивидуально они были сильны, но в связке — еще сильнее.
— Вот еще одна цитата Нилина, с которой наверняка согласитесь: «У Иванова правильно выстроенная жизнь. А ведь никто его не любил, как он того заслуживает. Может, еще и потому, что он был тренером, а тренер душит, давит...»
— Я была в двух ипостасях — жена игрока и жена тренера. Это были две разные жизни, но требовал жестко Валя всегда. Когда играл, видно, был очень вредным. Не любезничал, не боролся за то, чтобы о нем думали хорошо. Сам отдавался игре без остатка и того же требовал от партнеров. Наверняка не подыскивал добрых выражений, мог, наверное, и обидеть. Даже знаю, что обижал.
Когда уже тренером многого ждал от парня — мог его и унижать, и уничтожать. Я ему даже говорила: «Успокойся! Ты должен понимать, что не у всех есть такие возможности и данные, какими располагал ты сам! Они могут стараться, но никогда не сделают, как ты!» Никита Павлович Симонян, с которым они были очень дружны, как-то спросил его: «Валь, ну что ж ты не можешь сделать, чтобы твоя команда играла так же, как вы в 60-м году?» — «Никит, если бы у меня была пятерочка Ивановых в команде — сделал бы обязательно!»
Мне даже Валька, сын, когда еще до судейства играл за «Торпедо», жаловался: «Мама, он там неудержимый. Даже не понимает, какой он жестокий». Рассказывал, что ему от папы несправедливо доставалось больше, чем кому-либо. Хлестал его подходяще. Вот такой был Козьмич. Но все это — только от беззаветного служения футболу!
А другие относились к футболу иначе. Многие возмущаются: что ж Валя, когда был тренером «Торпедо», одного убрал, другого? Да потому что они все деградировали, покатились! Шикарный Эдик, шикарный Валерка, шикарный Боря Батанов... Всех их давно нет из-за того, что не справились с этим зельем. Мы все жили на «Автозаводской», и однажды встретила Батанова, который долгий период был у Вальки вторым тренером. Воображаешь себе молодого человека — яркого, популярного, сильного. А тут идет с собачкой какой-то грустный, обшарпанный... Ахаю: «Боря, что с тобой?!»
Он понял мой вопрос. Видно было, что трезвый, стесняется. Ему стыдно было. У него же были прекрасная жена, с которой он развелся, и чудесная дочка, которая стала женой хоккеиста Игоря Ларионова. Легко говорить про терпение. Жить с пьяницей очень трудно. Все их беды не потому, что Иванов им что-то плохое сделал. Иванов виноват только в том, что сам не спился с ними на равных, воспитал двух прекрасных детей и все в семье у него путем. А такое у нас не поощряется...
