(Продолжение "Золото души твоей", Глава Седьмая)
- Ну что, Андрей Игнатьевич, редкая удача случилась, что застал нас здесь, еще три дня побудем и уезжаем, - сказал Карташов.
- А разве прииск не работает? – спросил Андрей.
- Да какая работа? Сам видишь, всё стоит. После 17-го года хозяева за границу уехали, работники разбежались, часть оборудования сломана, а главное, рук рабочих не хватает. Смотрю на прииск, как на сироту, и сердце тоскует. Здесь ведь еще золота на много лет.
- Дмитрий Алексеевич, я в первый день совсем забыл сказать, за Лизу переживал… так вот, там, ниже по реке, наткнулся я на золотой песок, когда от Васьки Ворона убегали. Не разглядывал, но точно золото, говорю вам, как есть, может на будущее…
- Это ты верно сказал: на будущее, - оживился Карташов. – Я предполагал. Часть мест на карту нанесено, ты сегодня укажи то место, - инженер внимательно посмотрел на Андрея, потом осторожно спросил: - ну а что же ты сам не взял металл драгоценный?
Андрей погладил начинающую отрастать бороду: - Не до того мне было, Лиза мне дороже всего, дороже золота, да и не хочу более связываться с золотишком, хватит, первый раз сам едва живой из-за него остался, слава Богу, Лиза меня нашла, да спасли с дедом Иваном, а второй раз чуть невесту не потерял. Так зачем оно мне? Одни напасти от него.
- Это хорошо, что пыль золотая не пристала к твоей душе, - одобрил Карташов. – Но хочу предложить тебе с другой стороны взглянуть, – Карташов придвинулся ближе, - государству без золота, да и без серебра и иных драгоценных металлов, не обойтись. А государство у нас молодое, только-только рождается… многие не верят, уезжают. А я так считаю: здесь надо жизнь строить, начинать новое дело, восстанавливать прииски, добывать золото, но теперь уже на государство. И мое место – здесь, - Карташов махнул на прииск. – Или может на Севере мое место, или еще где, но дело одно – добыча драгоценного металла.
- И куда же пойдет это золото? – Поинтересовался Андрей.
- На станки пойдет, на школы, на больницы, людям пойдет, стране нашей. И ждут нас большие дела, хоть и трудно будет. Люди нам нужны, вот прямо сейчас нужны, ведь прииск уже который год «молчит», как онемевший, не добывается золото. Одним словом предложение мое такое: пойдешь ко мне работать? Только не на меня, а на страну нашу?
Андрей растерялся. Карташов, образованный, умный, на равных разговаривал с ним, смотрел в глаза и ждал ответа.
- Так не знаком я с горным делом, в гимназиях не учился, только церковно-приходская…
- Так и это хорошо, главное – сердцем болеть за дело, а научиться можно. Подумай. А как решишь, так поедем вместе. Выбираться отсюда надо, ревизию я сделал, поедем мы с Верой. И вам оставаться не резон, иначе Ворон еще таких же артельщиков найдет, да к прииску подступит, а у меня в помощниках только десятник Захар…
- И я в помощниках, - сказал Андрей, - все одно вместе выезжаем.
Он вернулся к Лизе. – В город поедем вместе с Дмитрием Алексеевичем и Верой Кирилловной, - не бойся, теперь мы Ваське Ворону не по зубам.
- Ох, Андреюшка, страха я натерпелась, на сколь годов хватит.
- Прости, Лизонька, виноват я, что на нашу беду встретился нам Ворон, ты больше не думай о нем, вздохни свободно. Ну, так поедем в город? Или, может, где осядем на первое время?
- Уж больно мне Вера Кирилловна нравится, она хоть и молода, а чем-то похожа на Ольгу Антоновну. Такая же добрая, но бывает строгая, это если дела касается. И еще, - Лиза обняла Андрея и шепнула ему, - Вера Кирилловна сказал, что я могу ей в лазарете помогать, что хваткая я.
- Ты же моя спасительница, - Андрей сжал в объятиях девушку. – Упрошу Дмитрия Алексеевича, как только попадется по пути церковь, задержаться, чтобы сразу нас обвенчать. Благословили же нас с тобой…
Легкий румянец коснулся щек девушки, она смущенно опустила глаза.
- Ну, так ты согласна?
- Не была бы согласна, не поехала бы с тобой.
Через три дня подвода тронулась в путь, пробираясь по узкой таежной дороге, в сторону пристани. Через две недели были в городе.
Карташов побеспокоился о временном жилье для Лизы и Андрея, найдя место в одноэтажном бараке. Это была комнатка совсем крохотная, но ставшая отдельным жильем молодой паре.
Андрей первоначально учился у Карташова, потом открылись курсы, на которые ходил по вечерам. А Вера Кирилловна взяла на работу в госпиталь Лизу.
________________
________________
- Что-то зачастил к тебе Афанасий Гурьянов, - сказала Евдокия мужу, заметив, что тот ведет разговоры с местным промышленником. – Какие вы с ним друзья, совсем другого поля ягода этот Гурьянов.
- Не твоего ума дела, слушай, что тебе муж сказывает, да подчиняйся.
- Как же не моего? Прячешь чегой-то на чердаке, молчишь, слова не скажешь. Чего задумал?
Аверьян взглянул на жену, присел за стол. – Налей, да подай чего пожевать.
- Ну, так картошка есть, да капусточка, огурчики принесу, слава Богу, не бедствуем, держимся, - она повернулась к иконам и перекрестилась.
- Ну и не богато живем, хвалиться нечем. Я тут давеча к сроднику ездил, это тот, что лавку открывал, один он остался, а потом и вовсе Богу душу отдал, - Аверьян засопел, гордо раздувая ноздри, - так вот осталось кое-какое барахлишко от него…
- Это когда три дни тебя не было?
- Тогда, тогда.
- Крупное распродал, а по мелочи прибрал: золотишко, да ложки серебряные. Присядь, Дуня, слушай, чего сказать хочу. Нам и на дом хватит и пожить безбедно, только отберут у нас все, придут большевики, да и отымут. А я не хочу! – Аверьян хлопнул ладонью по столу. – Не для того я всю жизнь копил, ночей не спал…
- Ох, Аверьян, побойся Бога, спал ты крепко, уж мне не рассказывай.
- Не встревай, когда слово говорю! Решил я уехать…
Евдокия замерла, с удивлением глядя на мужа.
- Да, я так решил. За кордон ехать надо. Ради сына. И вы со мной: ты и Максимка.
- Да ты что, Аверьян? Кто же дом свой бросает? Да и какое там богатство, чтобы бежать из-за него в чужие края? Одумайся! Я не знаю, где дочка моя, кровиночка, а ты бежать надумал.
- Цыц, баба! – Он снова хлопнул ладонью по столу. – Куды муж, туды и жена! Не останусь тут и Максима не оставлю, вся жизнь моя ради наследника единственного.
- А как же Лиза?
- Лизка сама виновата, сбежала с бродягой, опозорила себя и нас, Афанасий до сих пор разгневан. – Аверьян сощурил глаза и язвительно сказал: - Нечего было к деду бежать – к заступнику своему.
Евдокия заплакала: - Побойся Бога, Аверьян, отца моего нет уж месяц как, молиться за его душу надо, а не поминать лихом.
Аверьян осекся, замолчал, потом встал и сказал: - Собирай пожитки, уезжать будем.
- Да как же все увезешь? Да и не хочу я из родного гнезда, тут и родители мои лежат, да и дочка вернется – а тут никого. Нет, Аверьян, не поеду. Не слушай Афанасия, это он тебя подстрекает, ему-то есть чего терять, а у тебя золотишка немного, да ложки серебряные, которые на базаре можно продать…
- А не поедешь, - он наклонился к жене, - так и оставайся. А Максима я не оставлю, и не вздумай перечить мне, все равно согну…
________________
- Ты куда, батя? – Максим, подросший, повзрослевший, увидел, как Аверьян набивает мешок.
- Рыбешки словить надобно, ты тоже собирайся, и полушубок прихвати.
- А зачем? Тепло же.
- А я говорю: прихвати, холодно на реке бывает, может ночь застанет.
- Ладно, возьму, пойду мамке только скажу.
- Ушла мамка, к Матрене ушла еще с утра, сын у Матрены женится, так она со стряпней помочь пошла. А мы с тобой рыбу ловить, ну бери мешок, а я этот прихвачу, - Аверьян спустился по лестнице с чердака, взглянул на дом. – Поторапливайся, Максимка.
На реке уже ждал Афанасий, хмуро наблюдавший за подошедшим Аверьяном и Максимом. - Ну чего замешкались? – Буркнул он. – Уходить надо.
Максим наблюдал, как отдаляется берег. – Тятя, куда мы?
- За тот островок, - сказал Аверьян.
Парнишка сжался, почувствовав неладное. – Нет, тятя, не похоже, что рыбу ловить. Зачем столько скарба с собой? Я домой хочу, к мамке.
- Хватит за мамкину юбку держаться, слушай, что отец говорит. Есть у меня добро, заживем мы с тобой…
- А мамка?
- А мать приедет к нам, так мы с ней сговорились.
- А почему она мне ничего не сказала? – Беспокойство все больше одолевало парнишкой, он с тревогой смотрел на мешки в лодке, на сжавшего губы Афанасия, одетого, как будто в дальнюю дорогу собрался. – Не хочу никуда, домой хочу! Тятька, давай домой!
- Сядь, тебе говорю, - Аверьян схватил сына за руку и усадил рядом с собой.
- Так и будешь упрашивать всю дорогу? – Недовольно заметил Афанасий, - посади лучше его на весла, нечего бездельничать.
В это время на берегу показалась Евдокия. Развевающийся от ветра большой цветастый платок, был похож на крылья птицы. Раздался крик: - Максимушка-ааа, сыно-оок, вернись!
- Мамка! – Максим подскочил и уже окончательно понял, что обманул его отец. В один миг парнишка кинулся в воду, на ходу снимая намокшие сапоги.
- Куды?! Максимка, куды? – Закричал Аверьян. – Поворачивай, - попросил Афанасия, - поворачивай, потонет же.
Развернули лодку, устремившись за Максимом, боровшимся с течением реки. А Максим, знавший реку с детства, с невероятным усилием рвался к берегу.
Вдруг Афанасий вновь стал разворачивать лодку и отдаляться от берега. – Куды ты? – Закричал Аверьян. – Давай за ним! Сын ведь мой.
- Глянь на берег, там Миханя, Матренин мужик, ружье вскинул, подстрелит как куропаток, негоже мне рисковать.
Аверьян обессилено опустил руки, оставшись стоять в лодке. Посмотрел на воду и хотел сделать шаг – выпрыгнуть вслед за сыном, выйти на берег… Он сделал этот шаг, только запнулся за свой мешок, вспомнил о золоте и остался стоять, глядя, как сын приближается к берегу, а Евдокия уже зашла в воду.
Она кинулась к сыну, накрыв платком, вытирая его мокрое лицо то ли от воды, то ли от слез. – Сынок, как же это? Как же я просмотрела, думала угомонится тятька-то твой, а он чего удумал…
- Мамка, мамка, - дрожащими губами шептал Максим, - неужто отец от нас уехал?
- Не знаю, сынок, может, одумается, да бросит Афанасия и вернется к нам, ждать будем. Ох, и зачем он сдружился с Афанасием? Затянул он его, как в болото, выберется ли.
Лодка удалялась от берега, и уже сам Аверьян был едва заметен. И, конечно, никто не мог слышать кроме Афанасия, как тот шептал: - Максимушка, сынок, наследник мой, для тебя же всё…
- Ну вот, успели, - Михаил, привязав коня к дереву, спустился к воде, - вовремя хватились, - он потрепал Максима за мокрые волосы, - ничего, обогреешься дома, мамка баню растопит.
Максим все еще оглядывался на отдалявшуюся лодку, которая вскоре исчезла за поворотом реки.
Татьяна Викторова
Продолжение по ссылке ниже:
Начало по ссылке ниже: