Вагон третьего класса вместил в себя гораздо больше пассажиров, чем положено. В тусклом свете едва можно было разглядеть лица. В двух метрах от Андрея сидела дама, молодая, может чуть больше двадцати. Ее поклажа разместилась тут же в ногах – чемодан средних размеров. В руках дама держала коричневый саквояж. Держала крепко, сжимая пальцы, ни на минуту не расставаясь с ним.
Андрей случайно попал в вагон третьего класса, большую часть дороги ехал в четвертом классе – как и положено его социальному статусу. И хотя публика набилась разношерстная, от морячков и крестьян, чувствовал себя не в своей тарелке. Но и для дамы в скромной шляпке, не выпускавшей саквояж, этот вагон тоже не подходил, ее место явно в вагоне второго класса. Но в смутное время не до выбора, ехать надо всем, вот и не смотрят на классы.
Андрей заметил, как за дамой наблюдал невысокий паренек, кутаясь в воротник черного пальто. К нему подсел еще один, наверняка, попутчик, оба переглянулись, и Андрей почувствовал неладное. Дама тоже поежилась, посмотрев по сторонам, словно ища защиты.
- Грабить будут, - шепнул бородатый старичок, скрестив руки на груди и начал тихо молиться.
Паренек в черном пальто встал и мгновенно очутился рядом с дамой, ухватившись за саквояж.
- Не надо, пожалуйста, у меня нет драгоценностей…
Парень дернул саквояж, но он словно приклеен был к рукам девушки. Андрей встал.
- Куды ты? – Шепнул старик. Но молодой пассажир кинулся выручать девушку, потянул налетчика за плечо. Тот, не ожидавший, что кто-то в сонном вагоне посмеет заступиться за выбранную жертву, вывернулся и выхватил нож. На помощь подскочил еще один – явно помощник грабителя.
Андрей, закаленный, в драках «стенка на стенку» с силой откинул второго и сцепился с тем, что с ножом. Пассажирка, пышная женщина в огромном платке, который укутывал ее почти до пояса, заголосила: - Помогите, грабюююют!
Голос у нее был настолько громкий, что проснулся весь вагон. Дама с саквояжем оставила свою поклажу и вцепилась в того, кто еще минуту назад пытался ограбить ее. – Отпусти его! – Пыталась заступиться за Андрея. Тот же, понимая всю опасность положения, наконец, скрутил налетчика - нож выпал. Но парень вывернулся и очутился рядом со старичком. Тот, не раздумывая, стукнул грабителя чем-то увесистым. Второй налетчик, очнувшись, кинулся к выходу, за ним следом, держась за голову, отступил и парень в черном пальто. Старик снова скрестил руки на груди, продолжая шептать молитву.
- Ну, ты, дед, молодец!
- А ты, парень, дурачок, чуть не сгинул за чужие сокровища, - ответил старик и прикрыл глаза.
- Вы же ранены! – Дама испуганно схватила за руку Андрея. – Дайте, перевяжу.
- Пройдет, - смутился Андрей, никогда не общавшийся так близко с барышней.
- Не спорьте, вы настоящий храбрец, заступились за меня. – Она посмотрела вокруг. – Люди добрые, и вас благодарю, - слегка поклонилась.
Усадив Андрея рядом с собой, раскрыла саквояж. – У меня тут инструменты. Медицинские. Это от батюшки моего досталось, он земским доктором был. И я от него научилась. Это самое дорогое, что осталось, - она указала на саквояж. – Грабители, видно, подумали, что золото везу.
Андрей удивленно разглядывал арсенал земского доктора, не зная названия, и еще больше удивлялся, зачем это хрупкой девушке. – Ну, давайте же руку, я перевяжу. – Она ловко управлялась с раной. – Смелый вы человек, хоть и молоденький совсем.
- Девятнадцатый год мне, силушка есть, - смущенно заметил Андрей.
- Вера Кирилловна меня зовут. Еду в Красноярск, к мужу. Он у меня горный инженер, - она закончила бинтовать рану, - ну вот, до свадьбы точно заживет.
- Да я не собираюсь пока, мне бы денег заработать. Первый раз поездом еду, думаю, какая она – Сибирь…
Девушка участливо взглянула на спасителя: - Да как же вы один-то в такую даль?
Андрей впервые улыбнулся, поправив картуз, прикрывавший светлые волосы: - Ничего, когда-то надо начинать. – Потом улыбка стала грустной, словно виноват в чем-то: - Маманя одна, помочь надо. Батюшка-то помер. – Он вздохнул глубоко, доверчиво взглянув на Веру. – Говорят, в Сибири заработки хорошие, поработаю и вернусь с деньгами. Вот тогда и жениться можно.
- Как же звать тебя? – Спросила Вера Кирилловна.
- Андреем кличут.
- А по батюшке?
- Игнатьевич.
Она коснулась его руки, заботливо, с теплотой в глазах: - Молиться за вас буду, Андрей Игнатьевич. Может, в городе останетесь?
- Нееет, мне далече от города. У меня дядька в этих краях был, сказал куда отправиться, так что мне через Ачинск, туда, к тайге ближе.
Вагон сильно качало, поезд то замедлял ход, то набирал скорость. Чугунная печка грела, разливая тепло.
- Вера Кирилловна, так я рядом с вами побуду, коль уж вместе нам до одного города ехать. Это я к тому, что поклажа у вас - людей, нечистых на руку, приманивает.
- Это потому что время такое, сумбурное время. Кто же мог подумать, что 1917 год революцию принесет… Господи, что же нас ждет? Муж мой, Дмитрий Алексеевич, писал в письме, что все образуется, только пережить надо… а вот руки опускать не нужно, трудиться надо. Я хочу в местную больницу проситься, полезной хочу быть…
Андрей слушал с восхищением: «Такая хрупкая, но сильная, говорит просто, без зазнайства».
Ночь прошла в разговорах, и только под утро, выбившись из сил от дороги, задремали.
Весна в Сибири не радовала теплом. Было зябко. Народ с кошелками, корзинами, чемоданами сновал по перрону. Поезда были в великом дефиците, и пассажиры при подаче состава кидались к нему как на штурм крепости.
Андрей и Вера протиснулись сквозь толпу, вырвавшись на просторное место. – Может к нам все же? У нас тут с мужем комната, хоть и временная, но большая. Я вас познакомлю.
- Не обессудьте, Вера Кирилловна, торопиться мне надо.
- Ну что же, тогда вам на пристань, оттуда пароходом добираться вернее всего. Муж у меня в тех местах часто бывает, да вы может еще услышите о нем: Карташов Дмитрий Алексеевич, горный инженер.
- А кто знает, может, и услышу, - он поклонился и они расстались.
Парохода тоже пришлось ждать. Андрей бродил у пристани, вглядываясь в лица пассажиров.
- Никак на прииск едешь? – Голос, раздавшийся рядом с Андреем был молодым, почти мальчишеским. И парнишка, спросивший, в самом деле, был почти мальчишка. Чернявенький, щуплый, кареглазый.
- А ты как угадал? – Удивился Андрей прозорливости парнишки.
- Так видно же, что не местный. – Парень присел на дырявую бочку, которую еще не успели убрать, засунул руки в карманы. – Я тоже решил на прииск податься, может разбогатею, - он усмехнулся, и видно было, что сам не верит в собственные слова.
- А чего насмехаешься? – Спросил Андрей. – Я точно знаю, что заработаю деньжат, они мне во как нужны, у меня маманя дома. Я уж месяц, как добираюсь, поди уж не зря.
- Ну так и поехали вместе, вдвоем всё одно веселее, - предложил парень. – Кирька я, - он подмигнул.
- А ты часом не вор? – Прямо, без лишних обиняков спросил Андрей. – А то нынче в поезде наткнулись на грабителей, правда постарше тебя будут.
- Не-еее, куда мне, я с такими ни-ни. Маленький был, на ярмарке как-то плюшку стянул, так меня одна тетка так отхлестала, на век запомнил. Воров бьют не жалеючи.
- Ну гляди, а то я ведь тоже не пожалею.
Уже на пароходе Андрей, кутаясь в свою хлипкую одежонку, как завороженный смотрел на воду. Енисей уже очистился от льда и навигация началась. Народ переговаривался о революции, женщины крестились, мужики отмахивались рукой.
Андрей смотрел на воду, на широкие берега, чужие, незнакомые ему, но притягивающие взгляд. Вспоминалась мать, перекрестившая его, ее заплаканные глаза. И кто знает, был бы жив отец, может и Андрей сидел бы дома, помогая отцу, может вместе и пережили бы тяжелое время.
Сойдя с парохода, верст десять ехали на телеге со случайным возницей, потом шли пешком, потом снова на телеге, и в конце пути снова брели пешком.
Открывшийся вид изумил Андрея. Таежные дали кружили голову, восхищали и одновременно пугали. Листва едва пробилась после долгой зимы и затяжной весны, отливала изумрудом, покрывая хребты гор, местами еще белые от снега, таящих в себе богатства сибирской земли.
Прииск выглядел уныло, безлюдно. Попавшийся навстречу мужичок указал на контору. А поодаль стояли бараки. А за ними как раз кипела работа, доносился шум, скрежет, громыхание, сновали рабочие с тачками, доносились голоса.
- Откуда же вы к нам пожаловали? Вижу, что путь не близкий проделали. Что же умеете делать? – Такими вопросами встретил мужчина в очках. Поправив очки, внимательно разглядывал Андрея и Кирьку.
- Из под Курска я, долго добирался. Мне дядька подсказал про вас, - признался Андрей.
- А я, считай, из местных, - ответил Кирька.
- Да-ааа, не то время выбрали, не та сейчас добыча, как раньше, уж не знаю, брать вас или нет.
- Возьмите, дяденька, - взмолился Кирька, - а то куда же нам обратно, авось пригодимся здесь.
- Ну а мне резона нет возвращаться, - Андрей опустил голову.
- Да какой я вам дяденька, обращайтесь ко мне по имени. Дмитрий Алексеевич я. Карташов моя фамилия. – Андрей сразу поднял голову, услыхав знакомую фамилию.
– Возьму я вас, но условия сами понимаете, какие. Однако, пьянства не потерплю, разбоя тоже. Пока еще держимся, работайте, сколь сможете, а если уж суждено будет прииск закрыть, то тогда, - он развел руки, - не обессудьте, время такое. А сейчас найдите мастера Никодима Порфирьева, он расскажет, что делать. Да, и в бараке пусть места выделит, сейчас вроде посвободнее. Кроме того, договор на вас составят, а по нему за питание будет вычет, так положено. Ну, ступайте, а я на днях наведаюсь, посмотрю, как вы трудитесь.
Кирька вышел первым. Андрей, задержался, неловко топчась на месте. – Дмитрий Алексеевич, кажись я с вашей женой в поезде ехал. Верой Кирилловной зовут.
Карташов подхватился, даже очки спали: - Вы видели Верочку? Когда?
- Да вот же, говорю, в одном вагоне ехали. Она и сказала, что вы всё по приискам в разъездах, но в этот раз должны дома быть…
- Верно, должен дома быть, так и писал ей, но еще не выбрался отсюда. А Верочка значит раньше приехала, надо же как разминулись, - он поправил очки, в глазах было явное сожаление. – Надо непременно вырваться, она ведь не знает, где я. Непременно надо съездить. – Он взглянул на Андрея. – Вот же совпадение! Благодарю за такую новость. Скажите, как она? Здорова ли?
- Здорова, на вокзале мы с ней расстались. – Андрей промолчал про неудачных грабителей и про то, как он заступился за супругу Карташова.
- Хороший он этот Дмитрий Алексеевич,- сказал Андрей, выйдя из конторы, поджидавшему Кирьке.
- Все они хорошие, когда обещают, а сами деньги себе в карман суют.
- Ты же не знаешь его, еще лопату в руках не держал, а уже недоволен.
- А чего мне быть довольным, коли горбатиться придется.
- Кирька,так ты же сам сюда приехал, никто не тянул, - напомнил Андрей. – Я первый раз тут, а все мне в диковинку. Тайги такой никогда не видел, красотища такая, что с ног сбивает…
- Гляди, совсем не упади, - усмехнулся Кирька.
________________
После трех дней работы спина у Андрея разгибалась с трудом. Сначала не мог привыкнуть к шахте, где был полумрак и сырость, да слышались стуки и редкие окрики работяг. Десятник отправил своих людей делать «высечку» для жилы.
- Не там роем, - раздался рядом сиплый голос, - десятник-собака –лишь бы выслужиться, а нам надрывайся, - сипел тот же голос.
Андрей разглядел рядом широкоплечего, приземистого, бородатого мужика. Темные, кудлатые волосы выглядывали из-под шапки. Мужик остановился, выпрямился. – А ты, паря, как заведенный, силен видно, хоть и малолетка совсем.
- Какой же я малолетка, девятнадцатый год давно.
- Эва как, - хмыкнул бородатый. – Ну гляди, ежели что, обидит может кто, так ты спроси Ваську Ворона, это я, - он ткнул себя в грудь, - меня тут всяк знает, заступлюсь.
Андрей с подозрением посмотрел на мужика, но предложение отвергать не стал. Края чужие, кто знает, может и впрямь помощь понадобится.
Утром рано, перед работой, вновь повстречал Дмитрия Алексеевича, тот вспомнил его, остановился и поинтересовался, как работается. Андрей жаловаться на трудности не стал, и про свой благородный поступок тоже смолчал.
____________________
Прошло полтора месяца, и за это время Андрей начал постигать процесс добычи драгоценного металла. Он впервые увидел россыпь золотого песка, который показался ему неприметным. «И за что люди бьются? – Думал он. – И за этот песок жизнь готовы положить».
- Что, парень, тянет золото? – Шепнул Васька Ворон. – Вот в этом песочке безбедная жизнь таится.
- Песок как песок, - ответил Андрей, - мне более добывать нравится, да и деньги надежнее, на них хоть купить можно пропитание, да и прожить, а с этим песком куда подашься…
- Дуралей ты еще, золото сбыть можно, деньги в карман себе положить. А пока на нашем золотишке хозяин наживается.
- Почему наше?
- А чье же? Мы тут горбатимся. – Васька придвинулся ближе и зашептал разгорячено, источая запах лука. – А хошь разбогатеть за один сезон? Ты вот ноне зарплатку получил, считаешь, пересчитываешь… так тебе еще сколько тут гнуться надо, чтобы на женитьбу накопить. А я иной способ знаю: самим копать, самим брать золотишко.
- И куда его потом?
- Сбывать. А деньги себе в карман. Ну что, идешь с нами? Я не всякого зову.
- Как это с вами? – Андрей испугался? Куда же мы пойдем, где золото искать? Да и негоже мне бежать отсюда. Я вот до осени, да и домой подамся.
- Э-эээх ты, дурная голова, не понимаешь, что ничего не заработаешь, то там стреляют, то там, скоро большевики придут, совсем ничего не получишь. А мы люди вольные, сами свое золото добудем.
- Да разве можно так? У меня же договор, как же я могу убежать…
Ворон закряхтел, поправил шапку на лохматой голове. - Совестливый ты, паря, но ничего, сам поймешь, что тут нам ловить нечего. А ежели надумаешь, так милости прошу, ты парень работать умеешь, тебе и фарт будет. Думай, паря, - он толкнул Андрея в плечо и скрылся в темноте барака.
__________________
Бежать Андрею все же пришлось. Он и сам не ожидал, как все обернется. Случился через неделю пожар в одном из бараков. – Чего стоишь, глазеешь? Помоги, Сухоню надо спасать! – Васька Ворон оказался рядом и подтолкнул Андрея вперед. Тот, в порыве, кинулся и почти из огня вытянул мужика средних лет, худого, слегка сгорбленного, Васька называл его «Сухоней».
- Держи, отнесем на взгорок.
- Так его в наш барак надо, - крикнул Андрей.
- Там старуха-лекарка живет, чуть далее отсель, туда и несем, - распорядился Васька. Помогали им еще один мужик, которого Васька называл «Лопатой» за его крепкие сильные руки и широкие ладони.
Поднимаясь вверх от места пожара, продираясь сквозь ветви и замшелые пни, спотыкаясь, падая, они уходили все дальше от прииска.
Наконец остановились перевести дух. Васька дал Сухоне попить, приложил широкие листья к больным местам. – Так я ничего, - шептал Сухоня, только ноги пока не идут.
- Это у тебя от страха, - усмехнулся Васька. – Золото увидишь, оживешь.
- Какое золото? – Забеспокоился Андрей.
- Наше золото, ты же теперь с нами.
- Нееет, я только помог, мне обратно надо, я с вами не пойду. – В голубых глазах парня мелькнуло беспокойство. – Не было у нас такого уговора.
- А тут, паря, договору твоему – тьфу, бумажка, которой цены никакой нет. Да и сам посуди: там уже тревогу забили, хватились нас, мы теперь как сбежавшие. Вернешься – арестуют.
- Верно дело, некуда нам возвращаться, - Андрей услышал рядом голос Кирьки, которого сразу и не заметил в темноте.
- И ты здесь?
- А где мне быть? Слушай Ворона, он птица знающая, на Амуре золотишко мыл, знает, как золото искать.
- Не могу я остаться. Что Дмитрий Алексеевич подумает, он поверил мне.
- Да твой Карташов еще намедни укатил в город, не ранее как через месяц нагрянет, - Ворон рассмеялся, - экий ты совестливый. – Он наклонился к Андрею, сидящему на поваленном дереве: - Ты мне верь, паря, осенью из тайги с золотом выйдешь, сбудешь его и домой поедешь.
Андрей обхватил голову руками. – Обманул ты меня, нет никакой старухи-травницы, да и откуда ей тут быть, глушь кругом.
- Это не я тебя обманул, это жизнь тебя обманула. Смирись, паря, не беги от своего фарта, осенью уйдешь.
Ворон, Кирька, Андрей и Лопата, поддерживающий Сухоню, пошли еще дальше, в глубь тайги.
- Куда мы идем? – Подал голос Андрей.
- К речке идем, есть место, где золотишка можно намыть, - отозвался Ворон.
Но прежде копачи остановились у места, где был спрятан инструмент, укрытый ветками. Здесь и теплую одежду нашли, видно заранее готовились. – На вот, возьми, - Кирька кинул поношенный армяк, - это на холода.
Андрей развернул одежду, которая пришлась ему впору. – Ты же говорил случайно я тут очутился, - засомневался Андрей, обратившись к Ваське, а сам одежду для меня припас.
- Не для тебя, а для копачей, а уж кому досталась, то дело случая, - вывернулся Васька.
_________________
Через неделю стихийная артель копачей мыла золото на небольшой речушке. Ваське нравилось, как терпеливо работает Андрей, светлые волосы которого почти выцвели под сибирским солнцем, которое летом было довольно жарким. Парень не отлынивал, не присаживался на камешек отдохнуть, как это делал Сухоня.
- Задарма хлеба не даю, - намекал Васька, злобно зыркнул на Сухоню, - иди, копошись, а то не видать тебе золота как своих ушей.
- Ну чего ты, Ворон, старого товарища обижаешь, я может пристал немного, пусть лучше молодняк упирается, вон Кирька с Андрюхой – здоровые жеребцы.
- А к ним у меня вопросов нет, а вот ты – захребетник.
Сухоня моргал глазами, обижался, сопел, поднимался и продолжал работать.
Поздно вечером, когда уже смеркалось и рой комаров атаковал, артельщики садились вокруг костра, на котором кипело, источая аромат зайчатины. Ели молча, не глядя на друг друга. Жадно ели.
Андрею такая жизнь совсем не нравилась. Не думал он, что окажется в подобной артели. По ночам снилась мать, иногда отец, вспоминалась долгая дорога сюда, приходил на ум Дмитрий Алексеевич… И тогда нестерпимые угрызения совести одолевали его за невольный побег с прииска. Каждую ночь он помышлял о побеге, но знал толком, куда податься, заблудиться в тайге легко, выбраться тяжело.
В конце августа, когда ночи стали прохладными, и копачи укладывали себе ложе их хвойных веток и травы, стараясь зарыться лучше, чтобы не замерзнуть, Васька Ворон решил разделить намытый ими золотой песок.
Раздел был, по словам Сухони, несправедливый. Ворону достался самый большой куш, Сухоне и Лопате наполовину меньше, ну а Кирьке и Андрею и того меньше.
- Чего же обделяешь-то? – Сухоня прищурил глаза, ехидно скривив улыбку. – Чего это мне меньше?
- Будет с тебя.
- Так ты, Ворон, Андрюхе да Кирьке почти столько же дал. Отыми у них и мне подсыпь.
Васька схватил Сухоню за горло. – Это я тебе по старой памяти отсыпал, потому как с Амура знаю тебя. А заработал ты шиш да маленько, так что закрой поддувало.
Сухоня потирал руками шею, сопел и не сказал больше ни слова.
Через три дня копачи вышли из тайги.
- Ну вот, артельщики, счас загуляем, стирайте портки, в тарктир пойдем, а там, - он загоготал, - а там бабенки…
Андрея передернуло от брезгливости. От брезгливости к самому себе. Хотелось вырваться скорей, убежать, сбыть золото первому попавшемуся и затеряться надолго, не вспоминая бродяжью жизнь в тайге.
- Ну что, паря, ты со мной? – Васька подмигнул Андрею. А тот, зная коварного Ворона, кивнул, притворившись, что теперь он останется и на другой сезон.
Как только трактир наполнился шумом голосов, выкриками и визгом, когда Васька и все артельщики отключились, Андрей, прижимая мешок к груди, незаметно вышел из трактира. «Бежать» - думал она, - «бежать, куда глаза глядят».
Он всю ночь шел, и только под утро упал без сил и уснул под деревом. Потом снова встал, выпил воды из ручья и двинулся дальше. Путь его лежал к пристани. Под вечер показалось небольшое село, а сзади послышался топот копыт. Трое верховых, то ли военные, то ли гражданские, настигали его. Он кинулся к огородам, помня, что в мешке у него россыпь золотого песка. «Или арестуют, или погубят», - думал он, убегая.
Раздался выстрел, Андрей почувствовал боль, но продолжал бежать, сколько было сил. Упал в высокую траву как раз у одного из огородов, ожидая, что сейчас подъедут к нему. Но верховые оглядели окрестность и двинулись в другую сторону.
Нестерпимо ныло плечо, в глазах потемнело. Он смотрел в вечернее небо, вспоминая мать, свою дорогу сюда и прошептал: - Зачем…
Потом все исчезло, словно провалился в беспамятство. Медленно открыл глаза. Казалось, закатное слонце склонилось над ним и пытается его согреть. Только это не солнце. Это испуганные, любопытные, карие глаза разглядывали его. Кончик темной косы касался груди раненого. Андрей решил, что это видение, но так не хотелось, чтобы оно исчезало. Глаза стали отдаляться…
Он хотел крикнуть: «Останься, не уходи», но видение исчезало. Мелькнула цветастая длинная юбка и красная кофточка.
Татьяна Викторова
Продолжение по ссылке ниже: