(Продолжение "Золото души твоей", Глава Пятая)
- Увезу я тебя, Лиза, далече увезу, чтобы не достал ни Аверьян, ни Афанасий Гурьянов. А как уляжется всё, утихнет буря, так и приедешь. – Дед Иван достал теплую доху на лисьем меху, валеночки, припрятанные для Лизы, словно чувствовал – пригодятся. Хоть и весна, а снега еще полно. Нашел холщовый мешок, уложил в него хлеб, вареную картошку, соль, несколько кусочков сахара. – Это нам с тобой в дорогу.
- А когда поедем, деда?
- А пока не рассвело, так и выедем, чтобы глаза не мозолить людям, да пока Аверьян не хватился. До Красномыского весь день ехать, и то, если лошаденка справится.
Утро было морозное, хоть и весна на дворе, лежал снег, вдалеке темными мрачными хребтам тянулись горы. Дед Иван закутал внучку, понукая коня, тихо выехал, стараясь проехать бесшумно.
- Ты, Лиза, спрашивала, к кому едем, так вот, скажу так: хороший человек живет в Красномыском. Ольгой Антоновной зовут. Имение у нее там. От отца осталось. Добрая она женщина, тебя приютит, потому как в моей просьбе не откажет. Уж я знаю. Ты ее слушайся, она плохому не научит. А как Андрей твой объявится, так мы скажем, где тебя искать. – Иван Макарович натянул вожжи, лошадь остановилась, повернулся к Лизе. – Знай, Лиза, благословляю я тебя, он перекрестил внучку, выйдешь замуж – так дай вам, Бог, жизни долгой.
Лиза уткнулась в воротник дохи, чтобы не видел дед ее слез. Обернулась – позади, в морозной дымке, осталось родное село, где-то там мать, братик, по которым уже заскучала, не успев отъехать от дома.
Ехали долго, останавливаясь, давали отдых лошади и себе. К вечеру показалось Красномыское, почти рядом с озером. Деревянный двухэтажный дом стоял на пригорке, и виден был издалека. на встречу вышла хозяйка усадьбы – статная женщина, в накинутом платке. Волосы с проседью по-прежнему оставались богатым украшением; лучистые карие глаза смотрели с нескрываемой радостью.
- Никак Иван Макарович? Уж поверить не могу, ты ли это?
- Я, Ольга Антоновна, - дед Иван поклонился, - доброго здоровьица, хозяюшка.
- Да что ты, Иван Макарович, ни к чему мне поклоны, сейчас распоряжусь, чтобы ворота открыли, заводи коня-то.
- Не один я, Ольга Антоновна, внучку привез.
Хозяйка увидела Лизу, подошла к ней, взяла за руку. Лиза тоже поклонилась. – Ну что ты, деточка, проходи, не смущайся. Какая же ты красавица…
Дед Иван вздохнул. – Так вот, Ольга Антоновна, красота не всегда доводит до добра. Есть мне, что тебе рассказать, с просьбой я великой приехал.
- Сначала отогрейтесь, да за стол, ужинать будем, что Бог послал.
Ольга Антоновна Краснова жила одна. На первом этаже дома одну из комнат отдала для учебного класса местным ребятишкам и занималась с ними совершенно безвозмездно. Небольшой флигель, находившийся тут же на территории усадьбы, был обустроен под лазарет. До революции в нем принимал больных местный лекарь, а потом уехал в город. Лазарет хозяйка закрывать не стала и принимала сама всех, кому могла помочь. Умела и рану перевязать и жгут наложить, и микстуру предложить.
Лиза с любопытством разглядывала дом, посуду в красивом резном шкафу, раньше она такого никогда не видела. И даже старинные часы с ангелочками были для нее диковинкой.
- А что, грамоте-то обучена, Лизонька? – Спросила хозяйка.
- Читать и немного писать умею, братик Максимка в церковно-приходскую школу ходил, так я с ним вместе занималась, - призналась Лиза.
- Толковая она, - подтвердил дед Иван. – Ну ты иди, Лиза, отдыхай, а нам с Ольгой Антоновной побеседовать надо.
Хозяйка дома провела девушку в отдельную спальню. – Тут раньше горничная моя жила, а теперь пустует комната, так ты ложись, отдыхай, детка, ни о чем не думай.
Долго они сидели в столовой, почти до самого утра не ложились, все разговаривали. Ольга Антоновна неодобрительно качала головой, вздыхала, потом успокаивала Ивана Макаровича. –Ты, Ваня, спокоен будь за внучку, в обиду не дам. Будет вместе с моими учениками грамоте учиться, да и в лазарете помогать, если пожелает…
- Пожелает, она и мне помогала, я же у себя там вроде местного лекаря, кому отвар, кого перевяжу, если на охоте поранится, а она не боится, тянет ручонки помочь. Молода еще, а уже суженый есть, парень приезжий, но работящий, добрый и собой хорош… дочка то моя, Дуня, уж и поженить их готова, да отчим противиться, ему не человек нужен, а богатство. Вот и боюсь, что сломит внучку, заставит выйти замуж за местного богатея, о котором слухи худые ходят… Ты уж, Оленька, сбереги внучку. Никогда к тебе ни с какой просьбой не обращался, а теперь прошу, - он склонил седую голову.
- Да что ты, Ваня, разве я откажу. Раньше может и нашла бы на вашего Аверьяна управу, а нынче – бессильна. Но внучку приютить, обогреть и доброму делу научить – это я могу. Так что будь спокоен.
Утром рано Иван запряг лошадь, и уже стоял в прихожей, поджидая Лизу. – Иди, внучка, попрощаемся с тобой. – Девушка кинулась к нему на шею. – Дедушка! Как же ты?!
- А что я? Я, слава Богу, дело правильное сделал. А ты живи у Ольги Антоновны и жди жениха своего, приедет, замуж выйдешь, а про меня не думай. Я свое пожил. И вот еще что, - он посмотрел в глаза Лизе, - Знай, Лизонька, бабушку твою никогда не обижал, жили душа в душу… а остальное тебе Ольга Антоновна расскажет. Верь ей и слушайся.
Девушка кивнула. – Маменьке и Максимке кланяйся, даст Бог, свидимся.
- Свидитесь, как же не свидеться. Ну, поеду я, а то путь не близкий.
Лиза и Ольга Антоновна долго провожали взглядом повозку, у обеих на глазах были слезы, только они старались их друг другу не показывать.
Хозяйка обняла девушку за плечи. – Пойдем, Лиза, скоро детки на занятия придут, я тебе класс твой покажу.
- Ольга Антоновна, дедушка сказал, что все остальное вы мне сами расскажете. – Сказала девушка.
Они остановились у крыльца, хозяйка показала на разросшийся сад рядом с усадьбой. – Вот здесь мы с Иваном Макаровичем встретились, рядом с садом. Флигель нам тогда ставили, на нем и дедушка твой работал. Молодой тогда еще совсем, волосы без единого седого волоска, глаза, как огонь жгучие… увидела я его и сердце мое потянулось к нему. Меня ведь, Лизонька, богатство не прельщало, мне хотелось людям полезной быть, я и тогда уже уроки давала детям местным. Поэтому не пугало меня положение Ивана Макаровича. Полюбили мы друг друга.
Я к батюшке с просьбой, а он за сердце хватается, дескать, опозорить захотела единственная дочь. В одну неделю решил вопрос: убрал Ивана Макаровича, отказал ему в работе. А мне жениха нашел. Был он человеком военным, старше меня… Я батюшке сказала, что не пойду за него, наотрез отказалась. А он заболел, отец-то мой, тяжело заболел. Ну, тут я и согласилась со слезами. Обвенчали нас. А батюшка через месяц Богу душу отдал. И, правда, он был болен. Получилось, что наказ его я выполнила: вышла замуж по отцовской воле.
Деток у нас с мужем не было своих, я все с чужими возилась, а он не перечил. В русско- японскую погиб муж мой. И уж сколь лет вдова. Ну а дедушка твой после моего замужества женился. Редко мы с ним виделись, как-то, помню, на ярмарке повстречались, потом сюда приезжал он… И всякий раз уважительно ко мне, и взгляд тот же, как огонь обжигающий.
- Как же так? – Лиза была ошеломлена признанием Ольги Антоновны. – Вы уж сколь одна, и дедушка один…
- А что из того? Прошлое не вернуть, а уважение к чувствам прежним – оно в душе остается, оно с нами до самого края. Хоть и не вместе мы, а души у нас родственные и жизни свои мы с Ваней ни чем не запятнали.
Ольга заметила, как опечалилась Лиза. – Что ты, детка, не печалься, ты верь, жди своего сокола, вернется и будете вы вместе. На всю жизнь вместе. Пусть хоть у вас сложится, если уж у нас не случилось с Ваней.
_________________
Аверьян хватился падчерицу только к обеду, потому как замок был на месте, а ключ в кармане. Подозрение закралось, когда Евдокия показалась ему больно спокойной, да и Максим не смотрел в глаза отцу. Он открыл баню и не нашел там Лизы. Забежал в дом, заглянул на печь, даже в подпол не поленился спуститься.
Достал охотничье ружье и вышел из дома.
- Куда ты? – Евдокия схватила мужа за руку.
- К отцу твоему. У него же Лизка прячется, приведу, как телку блудную домой.
- Не бери грех на душу, нету ее там, - призналась она, - и батюшку моего не трогай, Лиза ему внучка родная, не допустит он горюшка для кровиночки.
- Кто выпустил? – Заревел он, замахнувшись на жену.
- Ты сам ключ бросаешь, где попало, неужто я удержусь, чтобы дочку не освободить.
- Вот, змеюка! Что я теперь Афанасию скажу?! Он же не отступится. Вернуть надо, вразумить…
- Опомнись, Аверьян, не чета она Афанасию, девчонка совсем, загубит он ее. Смирись, прошу тебя.
- Прочь, баба треклятая, вожжи по тебе плачут.
- Тятька, оставь мамку, это я Лизку выпустил! – Крикнул Максим.
- Ты-ыы?! Аверьян обмяк, отпустил жену, подошел к сыну. – Сядь-ка, сынок, - оба уселись на крыльце. – Аверьян устало смотрел на парнишку. – Что же ты, сынок, отца родного подводишь? А? Как быть теперь? Отдали бы Лизавету за Афанасия, так и зажили бы… тебе бы дом поставили, как у Афанасия, невесту богатую нашли. Ты же один у меня, наследник, - прижал голову сына к своей груди, - все ради тебя.
- Тятя, не надо мне дом, мне Лизку жалко, у нее жених есть…
- Разве это жених, так – голытьба залетная, таких как он по Сибири пруд пруди.
- Ну и что, Андрей добрый…
- Надо быть сытым и богатым, а не добрым, - Аверьян дал легкого подзатыльника сыну.
_______________
Андрей один тащил Кирьку, выбиваясь из сил, останавливаясь и видя, как удаляются артельщики, не желая ему помогать. – Ничего, Кирька, выползем, а ли не люди мы…
Уже перед волостным центром, Васька Ворон остановился и дождался Андрея: - Двужильный ты, Воробей, и настырный. – Он окликнул артельщиков: - Эй, Сухоня, Антип (Лопата), идить сюды, подмогните.
- Я сам ползком, - заныл Сухоня. Пущай Лопата тянет.
Второй артельщик молча стал помогать Андрею.
Оставили Кирьку у местной бабки-повитухи, обещавшей дождаться доктора, да вправить ногу. Кирька слезно благодарил Андрея, сжимал его руку, понимая, что если бы не этот парень, лежать бы ему в тайге.
- Не пойду я в трактир с вами, спешить мне надо, срок заканчивается.
- Что за срок? – Спросил Ворон.
- Слово я дал, сдержать надо, невеста меня ждет.
Ворон расхохотался: - Экий ты малый смешной. Да с твоей сноровкой золотишка намыть раз плюнуть, и будет у тебя дюжина девок.
- А мне не надо дюжину, мне надо одну, мою невесту. И я не отступлюсь.
- Ну, хоть посиди с нами, негоже брательников бросать, мы же как родные. Пригуби хоть маленько, - настаивал Ворон. Но Андрей даже не заглянул в трактир. – Ишь ты, брезгует значит, - сказа ему вслед Ворон, - ну погоди, авось еще встретимся, золотишко-то тянет к себе, придешь, куды денешься…
_______________
Почти неделю Андрей добирался до знакомого села. Вот и дом деда Ивана, заглянуть бы к нему, обнять, да ноги сами несут к дому Аверьяна, душа изнемогла в нетерпении увидеть Лизу. Остановился у запертых ворот, уже вечерело. Постучал.
Евдокия в окна смотрит: - Батюшки, Андрюшенька, живой!
- Не высовывайся! – Аверьян задернул занавеску. – Сиди тут и молчи!
Вышел во двор, взял припрятанное охотничье ружье. – Ну чего стучишь, аки разбойник? – Аверьян хмуро смотрел на гостя.
- Здравствуй, Аверьян Прокопьевич, это я, Андрей, впусти, принес я то, что ты просил.
- Так уж и впусти. А я почем знаю, принес ты или не принес?
- Так вот же, смотри, - Андрей достал слиток, - берег, как мог, встречных и попутных остерегался, в тайге мерз, в штольне чуть не засыпало, но принес, что просил ты. – Пусти же, дай на Лизу взглянуть? Как она, здорова ли?
- Здорова, здорова, - Аверьян вертел в руках слиток.
- Маловат будет.
- Побойся Бога, Аверьян Прокопьевич, в такое время тяжко добывать золото, это, почитай, удача.
- Ну, постой тут, а я дома разгляжу, чего ты принес.
- Так и меня впусти, не держи как собаку бродячую на улице.
- Вот посмотрю, тогда и впущу.
Хозяин исчез за воротами, задвинув их на засов.
Потом вышел. Андрей топтался на месте, стараясь согреть промокшие ноги. В руках у Аверьяна было ружье. – Я из-за тебя убытки потерпел, - сказал он, - так что слиток мне пойдет на покрытие убытков, мне с человеком надо рассчитаться. – А Лизка замуж за тебя не пойдет, сама отказалась, сосватана она…
- Да ты что несешь, быть такого не может! Дай мне Лизу увидеть! – Андрей направился на Аверьяна, упершись грудью в ствол ружья.
– А ну, отойди а то я тебя тут же положу, а потом скажу, что сам напросился, разбойник.
Андрей отошел, сжал кулаки. Но против ружья не пойдешь. Чувствовал, что неладное в этом доме случило. – Пусть она сама скажет, что за другого выходит, - попросил он, - пусть скажет и я уйду.
- Не выйдет она, уходи!
- Золото отдай, ворюга.
- Иди отсель, ничего не отдам, сказал же, убытки из-за тебя терплю. – Хозяин спрятался за воротами. – А коли стучать станешь, соседа позову, скрутим тебя.
Уже почти стемнело, а Андрей все стоял у ворот, думая, как заглянуть хотя бы в окно.
- Андрей, - услышал он шепот, - подь сюда, - Максим, просунув голову между досок, позвал парня.
- Максимка, ух ты, не узнать тебя, вырос-то как! Что с Лизой? Где она?
- Нету Лизы дома, и замуж она ни за кого не выходит, обманул тебя тятька. Только ты на него не серчай, он и хорошим бывает. Это дядька Афанасий его подучил.
- ну а Лиза-то где? Говори, не томи душу.
- Ступай к деду Ивану, он все и расскажет. Я и сам толком не знаю, дедушка говорит, что только тебе скажет.
- Здорова ли она?
- Да здорова, здорова, беги к деду, он все знает.
Татьяна Викторова
Продолжение по ссылке ниже:
Начало ниже по ссылке: