Продолжение
Мира проигнорировала требование Николая. Ответа на его вопрос у неё просто не было.
Вихрь противоречивых чувств раздирал её изнутри, не давая возможности ни сосредоточиться, ни подумать.
Любовь. Отчаянная безысходность, страх разом нахлынули на девушку. Повлекли к лежащей неподвижно старухе, вызвали слёзы, удержали подле неё. И в противовес им, откуда-то из глубины волной поднялись досада да злость! Такие сильные, что захотелось уничтожить бабку! Раздавить, придушить, развеять!
Мира смотрела и не узнавала, пыталась вспомнить – и не могла!
За спиной снова заверещали Кузьма с шестихой, и от этого еще сильнее сдавило виски, тёмной волной залило глаза. Сжавшись в комок, она затихла у кровати, мечтая, чтобы её оставили в покое.
- Так что ты скрываешь? – Николай внимательно разглядывал Миру. Девушка словно постарела сейчас, выглядела болезненной и бледной.
Ответа не последовало. И он вновь терпеливо повторил:
- Что ты скрываешь от нас, Мира? Признавайся!
Наконец, та будто очнулась, тускло выдавила из себя:
- Ничего. Просто... я вроде как видела эту женщину... когда-то видела... раньше...
- Запечатанная! – истово забормотала шишига. – Плохо! Плохо! Всё не так!
- Где видела, Мира? – возвысил голос Николай. – Попробуй вспомнить. Это важно!
- Не получается! Не могу! – обхватив голову, простонала Мира. Казалось, еще немного и она разорвётся! С каждым новым вопросом становилось всё хуже и хуже. Сделаться бы теперь маленькой-маленькой! Уползти, укрыться в какой-нибудь щели, чтобы не приставали, чтобы не мучали!
Наташа в разговор не вмешивалась, наблюдала за всем со стороны. В какой-то момент ей захотелось продемонстрировать фотографию, чтобы уличить Миру во лжи, но она удержалась, решила – ещё не время. Вместо этого прихватила мельтешащую у ног мышь-шестиху за облезлую спинку, попросила растолковать – что не так?
- Всё! Всё! – заверещала та. – Нельзя их сводить, а ведь свело! Она, вишь, не хотела того, противилась! Тоже не без знаний, вот и спутала, помешала!
Новый вопрос Наташа задать не успела – вывернувшись из-под руки, мышь ловко подпрыгнула и рванула бумажку, что держала лежащая старуха.
Клочок выскользнул довольно легко и тут же скукожился, ссыпался на пол крошечной горсточкой пепла.
Все замерли на миг, не зная, что последует после. Вдруг, старуха поднимется... вдруг откроет глаза!
Наташа снова обрадовалась, что Николай теперь рядом – вдвоём они точно смогут укротить запечатанную - удержат, не дадут никому навредить.
Однако ничего не произошло. Лишь шестиха суетилась у кровати, разметая пепел длинным хвостом и бормоча:
- Так его! Так его! Никто не прознает! Нечего! Нечего!
- Не прознаить... – задумчиво повторил с комода Кузьма. – Да тольки зря ты это, кума. Что теперя скрывать.
- Не зря! Не зря! Жалко её! Не сдюжит от таких знаний.
- Браво! – Николай похлопал в ладоши. – Я впечатлён спектаклем! Честное слово.
- Любишь загадки? – подхрюкнул Кузьма.
- Очень люблю! Но разгадки – ещё больше! – шестиха не успела и пикнуть, как он сгрёб её за загривок и поднеся к глазам, легонечко встряхнул. – Давай, кума, колись – что здесь происходит. Подустал я от ваших недомолвок.
- Нельзя! Нельзя! – завыла было шестиха. – Жалко девку! Не сдюжит! Не сдюжит!
- Закройся, труба! – потряс кулачками Кузьма. - Итак спазма скрючила желудку! Не ты – так я скажу. А что? Всё и без нас наперекосяки пошло.
- Не смей! – ещё громче провыла шестиха, и, молчащая до этого огневица подала голос, захныкала. – Бабука, бабука! Вернись.
- Не вернётся твоя бабука, - грубовато ответил жучок. – Теперь ужо наверняка не вернётся.
- А могла? – Наташа заговорила как можно равнодушнее, чтобы не спугнуть рассказчика. - Вернуться?
- Могла!
- Молчи! – всхлипнула шестиха. – Хозяйка нам не простит!
- Где она теперя, хозяйка-то? Была да нету. Срок не выходила, теперь не вернётся.
- Не томи, кума! – Николай снова встряхнул шестиху, а та вдруг повисла тряпочкой, расслабив тощие лапки.
- Притворяется! – уверенно заявил Кузьма. – Верность блюдёт хозяйке.
- Хозяйка – ведуница...
- Агась.
- И что же с ней? Где она сейчас?
- Теперя нету. А была вона. – Кузьма кивнул в сторону притихшей на полу Миры.
- Изменщик, - тихо пискнула мышь. – Змеюка пригретая! Балабол.
- Не смешно... – нахмурился Николай, и Наташа не выдержала – подхватив фото в рамочке, продемонстрировала его собравшимся.
- Кто это? – Николай вгляделся в изображение. – Однако! Сколько открытий за последний час! Мира, ты видела этот снимок? С кем это ты здесь, не прояснишь?
Мира откликнулась неохотно – медленно повернула голову, словно через силу посмотрела... А потом будто прорвали плотину – воспоминания хлынули потоком, прорвали прочно воздвигнутый заслон!
- Бабушка! Бабуля! – всхлипнула она и, прижав фотографию к груди, расплакалась горько, безутешно.
- Бабука! – эхом откликнулась огневица, Николай же взлохматил волосы и простонал. – Объяснит мне кто-нибудь, что происходит? Что думаешь об этом, Наташ?
- Чего объяснять... – расчувствовавшийся Кузьма промокнул крылышком глаза. – Перепортила ейная бабка ведуницыно колдовство. Упёртая тоже была. Несговорчивая.
- А в чем же состояло колдовство? – напряглась Наташа. – Не говори. Я сама догадаюсь... Ведуница... ваша хозяйка... попыталась занять тело Миры. Верно?
- Заняла, заняла. Куколкой вселилась. Тольки не вызрела. Не вылупилася. Не успела!
- Как это - куколкой? – оторопел Николай.
- Не важно, - перебила Наташа. От гнева её начало трясти. – Она воспользовалась чужим телом! Погубила молодую девушку!
- Да не губила она! – тоненько пискнул Кузьма. – Не губила вовси! Как неживую сгубить?
- Губи... Неживую? – споткнулась на полуслове Наташа.
- Неживую, - подтвердил жучок. – Утоплую!
– Утоплую... – Мира не справилась с голосом. – Это он обо мне? Это про меня, да?
Она вдруг отчётливо вспомнила чёрную стылую воду... и тяжесть в груди... и чей-то квакающий смех... а потом – ничего... ничего...