Утром следующего дня гарем заливался звоном рассыпанных по каменному полу золотых монет.
- Дайе-хатун, смотри-ка, праздник у нас один за другим. И трёх месяцев не прошло, как в честь Хюррем-султан монеты сыпали, да сладости раздавали, а теперь вот и Махидевран-султан черёд настал, - улыбаясь, говорил Сюмбюль-ага.
- Да, ты прав, Сюмбюль-ага. Этот год будет богатым на новых шехзаде и султанш. Иншалла, и госпожа Махидевран-султан пополнит османский род, дай Аллах ей крепкого здоровья! – поддержала евнуха Дайе-хатун и продолжила:
- Пойдём, Сюмбюль-ага, негоже нам обсуждать дела господ.
Дайе-хатун, стуча по полу своим неизменным посохом, пошла в сторону покоев валиде-султан, а Сюмбюль-ага засеменил по направлению к кухне.
А в это время на этаж для фавориток поднялась Махидевран-султан в сопровождении Гюльшах, и обе принялись оттуда с удовлетворением наблюдать за смеющимися наложницами, собирающими золотые монеты.
Одна из девушек заметила госпожу и громко с почтением обратилась к ней:
- Благодарим Вас, госпожа Махидевран-султан! Да пошлёт Аллах Вам и Вашему будущему ребёночку долгой счастливой жизни!
Её слова тут же подхватил хор других рабынь.
Махидевран широкой открытой улыбкой ответила на добрые пожелания девушек. Гюльшах со стороны наблюдала за своей госпожой и восхищалась ею. Она отметила про себя, что Махидевран-султан изменилась внешне, приосанилась, подняла голову, не смотрела в пол, как прежде, словно провинившаяся наложница, а гордо несла себя по гарему. Служанке показалось, что султанша даже стала выше ростом.
Пошатнувшаяся уверенность госпожи прочно встала на место.
Беременность Махидевран-султан протекала легко. Ничто не беспокоило женщину, особых желаний не возникало. Она наслаждалась новым состоянием, принесшим душевный покой.
Встретившись как-то в коридорах дворца с Хюррем-султан, она молча прошла мимо, слегка кивнув головой напрягшейся и готовой к отпору рыжеволосой любимице султана, чем привела ту в замешательство.
С особым пристрастием следила за поведением госпожи Гюльшах. Она считала, что никто, в том числе и сама беременная, не знает, как правильно поступать в таком состоянии, чтобы не навредить будущему ребёночку.
Однажды, заметив, что Махидевран-султан сидит за вышиванием, она быстрым шагом подошла к ней, забрала иголку, нитки и стала укорять султаншу:
- Госпожа моя, Махидевран-султан, ну что Вы делаете?
- Вышиваю, - оторопела Махидевран.
- Вы разве не знаете, что в Вашем благословенном положении вышивать нельзя? – назидательным тоном продолжила Гюльшах.
- А чем моему положению может навредить вышивание? – недоумевала Махидевран и настороженно посмотрела на служанку.
- От Ваших ниточек да иголочек дитя может, не приведи Аллах, в пуповине запутаться. Да Вы ещё никак и бисер взяли. Бисером вышивать – у ребёночка всё лицо в веснушках будет. Ладно, если мальчик родиться, а если девочка? Что ж ей, горемычной, делать-то потом с таким лицом? – плаксиво промолвила служанка.
Услышав слова Гюльшах о девочке, Махидевран невольно улыбнулась. Она поняла, что ей очень хочется родить маленькую девочку, красивую, нежную, словно розовый лепесток. Разум говорил ей, что необходимо родить шехзаде, а душа просила доченьку.
Представив девочку в больших рыжих веснушках, как у младшего сына Хюррем Селима, Махидевран отложила шитьё в сторону и больше к нему не возвращалась на протяжении всей беременности.
Тем временем, приближалось время родов. Три месяца назад Хюррем-султан разрешилась от бремени третьим шехзаде, наступал черёд рожать Махидевран-султан. Гюльшах ни на минуту не оставляла госпожу в одиночестве и вскоре заметила начавшиеся схватки. Послав одну из служанок за лекаршей-повитухой, она стала помогать госпоже. А когда лекарша взяла на руки родившегося младенца, Гюльшах первой радостно произнесла благую весть:
- Госпожа моя, Махидевран-султан, такую красавицу Вы родили, какой свет не видывал!
Махидевран счастливо улыбнулась и закрыла глаза, желая отдохнуть, немало потрудившись во время родов.
В покоях Махидевра-султан на церемонии имянаречения маленькой султанши царила добрая и лучезарная атмосфера. Крошечная новорожденная госпожа сделала стольких людей счастливыми! С благостной улыбкой на лице, облокотившись спиной на подушки, восседала счастливая мать, на седьмом небе находилась Гюльшах, ласково смотрела на малышку бабушка валиде-султан.
Повелитель, взяв дочь на руки, оглядел присутствующих и остановил свой взгляд на Махидевран-султан. Она показалась ему такой счастливой и довольной, что он нарёк девочку именем Разие, что означало счастливая и довольная.
Больше всех радовался появлению сестрички Мустафа. Во-первых, он теперь гордо назывался старшим братом. Во-вторых, эта кроха, как считал он, помогла его маме избавиться от грусти и перестать плакать.
Когда церемония завершилась, Махидевран тихонько подозвала сына к себе и ласково спросила:
- Мустафа, сынок, посмотри, какая она красавица! Хочешь получше разглядеть её?
- Да, мама, хочу, а можно? – радостно спросил он.
- Конечно, можно, - ответила Махидевран и развернула одеяльце с укутанной в него крохотной дочуркой.
Мустафа внимательно разглядывал малышку и вдруг с восторгом произнёс:
- Ой, мама, смотри, у неё уже и пяточки есть!
Махидевран весело рассмеялась, обняла сына и поцеловала его.
Через неделю Махидевран-султан ждало переселение. Валиде-султан на радостях и в честь рождения внучки выделила султанше с детьми новые покои. Они были просторнее прежних, а главным их достоинством служил большой балкон.
Гюльшах, вся в заботах и суете, то руководила служанками, собирающими вещи, то бегала смотреть новые покои. Забежав в очередной раз, она заметила кое-какие недоделки и помчалась искать Сюмбюля-агу. Нашла она его на кухне у Шекера-аги.
- О-о, Сюмбюль-ага, я знала, где тебя искать, - не предвещавшим ничего хорошего тоном обратилась она к аге. – Ты тут лакомишься, а Махидевран-султан с детьми да с вещами в коридоре ждёт. Не пивши и не евши. Стыда у тебя нет! Почему покои до сих пор не готовы? – крикнула она прямо в ухо Сюмбюлю.
Сюмбюль-ага вздрогнул, выронил из рук тарелку со свежей пахлавой и тут же разразился бранью:
- И-и-их, Гюльшах-хатун, откуда тебя шайтан принёс, камень тебе на голову размером с Сюмбюля! Что ты себе позволяешь? Все дела на мне одном, на секунду заглянул к Шекеру-аге, что-то сердце прихватило, а она уже тут как тут.
- Ладно, Сюмбюль-ага, лечи своё сердце. Но если через полчаса покои госпожи не будут готовы, возможно, тебя уже здесь не будет, - уверенно сказала Гюльшах.
- Это где ж я буду? – заинтересовался Сюмбюль-ага.
- Скорее всего на кладбище, - ответила Гюльшах и с высоко поднятой головой вышла из кухни.
Через полчаса Махидевран-султан уже наслаждалась уютом новых просторных покоев.
Очень радовался смене жилья Мустафа. Теперь он подолгу мог стоять на балконе и любоваться великолепным видом.
Особенно ему нравилось наблюдать за часто меняющимися, то спокойными, то волнующимися водами Босфора.
На этом же балконе Мустафа научил сестричку ходить.
А когда ей исполнилось три годика, он взял её за руку и повёл к конюшням. Приказав конюху вывести самую смирную лошадь, он вскочил на неё и посадил впереди себя Разие.
Осторожно пришпорив коня, он медленно повёл его по тропинке сада, одной рукой держа поводья, а другой крепко прижимая к себе сестру. Толпа слуг и служанок во главе с конюхом, окружив шехзаде, шла рядом.
Мустафа, поглядывая на Разие, заметил на её лице восторг. Обрадованный реакцией сестрички, он повёл коня чуть быстрее. Толпа слуг уже бежала за лошадью, конюх, на случай непредвиденного поведения животного, расчехлил кинжал и держал его наготове.
Одна из служанок Махидевран-султан, заметив такое страшное происшествие, стремглав бросилась к покоям госпожи. У дверей ей преградила дорогу Гюльшах:
- Куда ты так спешишь, Эмине-хатун?
- Я хочу видеть госпожу. Шехзаде Мустафа посадил на лошадь маленькую султаншу и пустился с ней вскачь, - проговорила запыхавшаяся от бега служанка.
- Успокойся, хатун, и иди, займись делами, не тебе решать, что делать, а чего не делать шехзаде Мустафе, - повысила голос Гюльшах и выпроводила жалобщицу.
Гюльшах знала, что Махидевран-султан будет волноваться, узнав о поступке сына, и запретит ему катать девочку на лошади. “Пусть Мустафа воспитывает сестру, пусть научит её быть сильной и ловкой, а не кисейной барышней, в жизни всё может пригодиться”, - рассудила Гюльшах. В том, что безопасность детей будет обеспечена, она не сомневалась.
После конной прогулки шехзаде Мустафа и Разие-султан стали неразлучны. Девочка теперь хвостиком ходила за братом, считая его героем. А он и не противился. Сестричка не докучала ему капризами, лишь изредка позволяя себе попросить о чём-нибудь.
Позже Мустафа познакомил сестру с Ибрагимом-пашой, великим визирем османского государства. Шехзаде воспитывался Ибрагимом-пашой чуть ли не с колыбели, привык к нему, любил и уважал его безмерно за многочисленные таланты.
- Ибрагим-паша, добрый день, – приветствовал пашу Мустафа, подойдя к нему в саду. – Познакомься, это моя младшая сестра, Разие-султан. Она хорошая, умная, она не будет нам мешать. А мы займёмся сегодня с тобой стрельбой из лука?
- Добрый день, шехзаде, приветствую Вас, Разие-султан, наслышан о Вашей красоте, - дружелюбно сказал Ибрагим-паша и поклонился девочке.
Разие засмущалась и промолвила тихим голоском:
- Спасибо, Ибрагим-паша.
Паша заулыбался от умиления. Он любил шехзаде Мустафу и сразу проникся добрыми чувствами к его маленькой вежливой сестричке.
Мустафа с Ибрагимом-пашой подошли к мишеням, готовясь стрелять, а Разие села поодаль, ближе к деревьям. Чтобы не скучать, она стала оглядываться, наблюдая за природой. И вдруг её взору предстала чудная птица, сидящая недалеко на ветке дерева. Разие не могла отвести от неё глаз. Птица была ярко-синего цвета с мощным жёлтым клювом, и смотрела на девочку как будто человеческим взглядом. Разие тихонько встала и, заворожённая, подошла к птице ближе. А та неожиданно покрутила головой и отрывисто вскрикнула:”Кьяк-кьяк”.
На крик птицы быстро подошли Ибрагим-паша и Мустафа. Увидев, что птица очень заинтересовала девочку, Ибрагим-паша добрым голосом сказал:
- Разие-султан, вижу, Вам понравилась моя птица. Мне тоже она очень нравится. Это сокол, птица-охотник, птица-хищник. Есть много различных разновидностей этих птиц, к примеру, это сокол шахин, родственник сапсана. Если захотите, я расскажу Вам о ней как-нибудь. Мне привёз его из Алжира Хызыр-реис Хайреддин-паша. Это самая умная и самая быстрая птица. Это гордая птица. Она не боится людей, за добро платит добром.
Разие, не сводя глаз с сокола, повторила:
- Шахин…Ибрагим-паша, можно мне погладить Шахина? – не удержавшись, попросила она.
- Можно, госпожа, только сейчас я надену на него специальную шапочку, которая называется клобучок, чтобы мой друг не испугался новому знакомству.
Разие осторожно и ласково провела несколько раз маленькой ручкой по красивому оперению птицы, которая тут же негромко произнесла “Кьяк-Кьяк”. Девочка счастливо засмеялась и убрала ручку. С тех пор она всегда стала подходить к птице, когда Мустафа встречался с Ибрагимом-пашой. И гордый сокол Шахин привык к девочке.
