Повесть
Часть первая здесь
Дома у Тани атмосфера была накалена до предела.
Мама, Любовь Алексеевна, четвёртый день принимала сердечные капли, но они не помогали.
Она не интересовалась ничем вокруг – Тани ведь нет дома. Ни одни капли не могут изгнать из головы дурных мыслей.
Её почти осязаемо поедала вина.
Дочь снова взялась за старое!
Сбежала после долгого перерыва.
А как надеялась Любовь Алексеевна, что побеги из дому остались в прошлом! Одна и та же мысль бесконечно крутилась в голове: это она упустила Таню, ничего не сделала, не спасла, не помогла….
Некогда красивая женщина стала теперь бесцветной, как будто подсознательно старалась укрыться от окружающих.
Её младший сын Лёша ещё помнил маму яркой и интересной, с белыми, идеально уложенными волосами и карими глазами – очень красивое сочетание.
Сейчас это была почти старушка, не по возрасту, а по усталости от жизни, с обвисшими бесцветными прядями волос и отчаянными глазами, как изображают на иконах, с затаённым вопросом: «Что же вы делаете, люди?!»
Дочь исчезала из дома и раньше, это случалось два раза. Первый раз на три месяца, а второй – на два с хвостиком.
Сценарий всегда был одинаков: Таня собирала сумку или большой пакет с вещами, не забыв прихватить документы, и, ранним утром или поздним вечером, тихонько уходила из дома.
Обычно с её уходом из кошелька мамы исчезали небольшие деньги.
Где находится Таня, чем питается, где спит, на какие деньги живёт – ведь тех, что она взяла, бывало недостаточно? На эти вопросы ответов не было.
На второй-третий день отсутствия Таня обычно звонила домой и выдавала ложную версию своего нахождения. Не хотела, чтобы родственники обращались в милицию.
Разговаривала по телефону исключительно с Лёшей, потому что воспринимала его младшим, бестолковым братом, не несущим никакой угрозы лично для неё.
Зато мама, другое дело, умела затронуть в её душе самые болезненные струнки. На разговоры с ней, Таня была не согласна.
Стоило маме взять трубку – Таня сразу отсоединялась.
Видимых причин для её побегов не было.
Обычно дома было тихо и спокойно, не было ни скандалов, ни других предпосылок для побега.
Просто Лёша и мама приходили домой, и не обнаруживали Таню.
Или просыпались утром – и не обнаруживали Таню.
У них негласно образовалось правило – не оставлять Таню одну.
И всё было бесполезно.
Она умудрялась подловить момент. Её не останавливал даже ребёнок.
Что творится в её голове, почему она так поступает, они не знали.
Пытались анализировать: что делают не так? Чем обижают её?
И не могли ответить, потому что ответа не было.
Только некоторое время спустя маме в руки попалась трудовая книжка с её устройствами на работу, в организациях общественного питания.
Месяцы исчезновения совпадали с месяцами рабочего стажа...
Девушка сбегает из дома для того, чтобы поработать? Интересно. Но почему ей обязательно надо сбегать, чтоб работать? Пусть живёт дома и работает, как все...
И ещё.
Если у Тани имеется такое рвение к работе, то почему она каждый раз так скоропалительно увольняется?
В день, когда Любовь Алексеевна и Лёша, двадцатидвухлетний брат Тани, узнали ответы на эти вопросы, мир перевернулся.
Оказывается, можно жить с человеком и совершенно не знать его …
Сейчас Любовь Алексеевна, полная дурных предчувствий, легла под плед, потому что мёрзла.
– Лёш, ты веришь в версию про дачу? – тихо спросила мама. В комнату вбежал Максимка и нырнул к бабушке.
– Нет, мам. Но я обязан всё проверить. – Лёша принёс маме в постель ромашковый чай, она приподнялась на подушке и кивнула в знак благодарности.
Лёша приготовил радиотелефон, чтобы начать привычный в таких случаях марафон.
– Аня? Привет, как дела?
– Привет, Лёш, нормально. Как сам?
– Тоже нормально. Слушай, Ань, ты когда мою Таньку последний раз видела?
– Снова пропала?
– Да нет, уехала на дачу с кем-то и телефон потеряла.
– Не знаю, Лёш, это явно не со мной. Я её последний раз на выпускном вечере в училище видела….
– Свет, привет! Как жизнь?
– А-аа, не очень. Болею, да ещё и руку сломала.
– Как ты так?
– Простыла, и пошла к врачу на приём. И упала на лестнице.
– И руку сломала?
– Да, теперь в гипсе сижу, как «Бриллиантовая рука».
– Теперь на дачу, наверно, не ездишь из-за руки?
– Конечно, нет.
– Ладно, выздоравливай!
– Костя? Ты?
– Лёшка! Сколько лет, сколько зим! Сто лет ни тебя, ни Таньку не видел!
– А-аа… «Дальше можно не разговаривать». Как сам?
– Да нормально. Слушай, мы тут с пацанами на рыбалку собираемся, давай с нами?
«Какая тут рыбалка? Танька пропала, мама болеет, Максимку не на кого оставить» – отчаянно думал Лёша, страстный рыболов, любитель природы и туризма. – Кость, я не рассчитывал….
– У меня другие планы.
– Ну, как знаешь. Может, в другой раз поедем?
– Обязательно поедем!
Мама смотрела на сына с выражением ожидания и величайшей надежды: вдруг что-нибудь узнал?
Но Лёша только вздыхал и озабоченно опускал голову.
Тогда, Любовь Алексеевна начинала в сотый раз спрашивать Лёшу, что сказала Таня в том телефонном разговоре.
Не услышав ничего нового, она громко корила сына за косноязычность, срывала на нём напряжение.
А он, не в силах переносить всё это, выскакивал на улицу – спустить пар.
Любовь Алексеевна прекрасно знала, что дочь ничего не скажет.
А Лёшу ругала всё равно. Это был некий эгоизм бессилия.
...Лёша вернулся и обзвонил всех друзей и знакомых. Подтвердилось то, что и так они подозревали: поездка на дачу была ложным следом.
Никуда Таня не ездила.
Любовь Алексеевна в сотый раз решила обследовать Танину комнату.
Шла в ночной рубашке, придерживаясь за стеночку рукой.
За ней шмыгнул и пятилетний внук, Максимка.
Мальчик напоминал перепуганного хорька и не отставал от бабушки ни на шаг.
Мама постоянно исчезает. А вдруг и бабушка исчезнет? И Лёша?
Любовь Алексеевна недосчиталась некоторых носильных вещей, предметов быта и косметики. Документов не было.
Интересная и важная деталь была подмечена не сразу: в комнате дочери, на трюмо, лежала газета о найме на работу, прикрытая сверху махровым полотенцем.
В ней не хватало одного, центрального разворота. Вот это и было главной уликой.
Любовь Алексеевна чуть не упала на пол от сковавшего её бессилия.
– Лёш! Не могу я с этой Танькой!
– Что, мам?
– Похоже, она опять на работу устроилась…
Они стояли в Таниной комнате и молчали.
Если бы кто-нибудь посторонний пришёл сейчас к ним домой, непременно решил бы, что у них кто-то умер.
Цветы в горшках засохли, комната за эти дни стала абсолютно нежилой.
На пыли можно было рисовать.
Максимка свернулся калачиком на кровати своей мамы, обнял её любимую подушку, и мирно засопел, тут же вдохнув жизнь в атмосферу комнаты.
– Не хватает ему матери, – дрогнул голос Любови Алексеевны. – А когда-то Таня так спала в детстве, в обнимку с подушкой, и была хорошим ребёнком, такая добрая и чуткая девочка была… – Любовь Алексеевна не удержалась и зарыдала на плече сына.
– Мама, не плачь, – еле как крепился Лёша. – Я найду её.
***********************************
...Подходила к концу первая рабочая неделя.
Алла Николаевна была довольна расторопной девушкой Таней.
Прозвала её Труженицей-пчёлкой.
Таня умудрялась и сама всё успевать, и Олесе помогать, чему Алла Николаевна очень радовалась и проявляла свою радость незамысловато: бесконечно взрывалась громким хохотом, по поводу и без повода.
Складывалось впечатление, что Таня есть тот самый винтик, который случайно выпадал из механизма.
Винтик оказался на месте, и всё заработало.
На второй день Таня придумала видоизменить пирожное «Корзинка».
Вместо традиционных жёлтых цыплят придумала сажать в корзинку розовых поросят, белых утят и зелёных улиток.
Вместо одного вида «Корзинок» получилось целых четыре.
Олеся тоже поддержала нововведение, так как ей до чёртиков надоело делать каждый день одно и то же.
А сейчас она ваяла улиток, да ещё прикрывала их зелёным листиком. Получалось здорово.
– А давай, Тань в «корзинку» клубнички из крема складывать? – горели глаза у Бэмби.
– Хорошо придумано! И грибочки можно!
– Да, – с восторгом поддерживала она.
С появлением Тани, в цехе перестал внезапно заканчиваться крем, пищевой краситель и сахарная пудра.
Она одновременно успевала делать по три дела.
– Тань, надо делать карамель, – напоминала Рязанская баба. – Как, уже готова? Вот же Пчёлка! Ха-ха-ха!!
– Тань, тут шоколадную глазурь пора варить. Как, ты её уже сделала и несёшь? Ха-ха-ха!!
Неделя выдалась очень напряжённой.
В пятницу утром Алла Николаевна предупредила всех, что пошла на планёрку.
Таня работала, как всегда, с полной отдачей.
Руки делали произведения искусства, а Таня думала о словаре Татьяны Повитухиной и о слове «привет». Когда просто говоришь: «Привет!» – ты здороваешься. А если сказать о ком-то: «Он пришёл ко мне с приветом» – получается, что вас посетил сумасшедший.
То же самое можно сказать о слове «пока». В каком-то случае это «до свидания», а в каком-то ожидание того, что произойдёт: «Пока не вымоешь посуду, в компьютер не играй».
Таня задумалась о значении этого слова, не могла правильно его объяснить.
Этим временем в цеху начались какие-то шевеления.
Момент прихода Аллы Николаевны Таня пропустила, раздумывая над многогранностью русского языка.
Бригадирша расхаживала по цеху, приплясывала и напевала песню Верки Серючки «Тук-тук-тук», а это был показатель прекрасного расположения духа.
Таня припомнила, что Алла была на планёрке.
Сейчас она подошла к Тане.
– Тань, нашему цеху обещали премию выписать, – гордо сообщила она, обдав Таню своей ни с чем не сравнимой волной.
– Шеф вдвое увеличил продажи. Хвалил твоё изобретение – зверинец в корзинках.
Другие цеха ругал, что не имеют творческого подхода, работают по старинке, велел равняться на нас!
И это с тем, что Рита ушла на больничный!
Фактически работали только двое, Таня и Олеся.
Алла ещё среди недели поняла, что их цех перевыполняет план, и занялась отчётностью.
Привела в порядок все документы и, как выяснилось, вовремя.
Директор запросил их.
Посему выходило, что третьему цеху всё нипочём.
– Тук-тук-тук! Моё сердечко тук-тук-ту-уук! – голосила Алла, не стесняясь полного отсутствия слуха. – Кстати, Тань, Владимир Ильич просил тебя зайти!
Таня тщательно вымыла руки и пошла к Торту на аудиенцию.
– Заходи, заходи! – заулыбался он. Его глаза лучились добротой. – Танечка, а ты, оказывается, настоящая находка для нас!
Тебя так хвалила Алла Николаевна!
– Да что вы, – скромно ответила Таня. – Я как все…
– Знаешь, я ни на секунду не пожалел, что взял тебя на работу.
Продолжай в том же духе. Кстати, я тут подумал, что при коммунизме были некоторые хорошие аспекты.
Например, на каждом предприятии висела доска почёта.
Что, если и нам завести такую доску? Повесить на неё фотографии передовых работников? Вот вы, новое поколение, наверняка такое слово как «передовик» не знаете.
А сами являетесь этими передовиками, не подозревая об этом.
Танечка, пожалуйста, сфотографи…
– Нет! – громко вскричала она.
Владимир Ильич замер от неожиданности.
– Почему же нет? Мне не понятно…
– Я… Я не фотогеничная! Не хочу передовиком!
– Господи, я уж испугался. Надо же быть такой скромной. Завтра же чтобы фото лежало на столе!
– Нет!! Я не хочу. Этого нельзя делать! То есть, я хотела сказать, неужели вам больше некого разместить? Аллу Николаевну, Риту, да мало ли хороших работников? Олесю, в конце концов, для стимула…
Они работают гораздо дольше меня. По столь короткому сроку нельзя судить…. Давайте, в конце месяца посмотрим на производительность третьего цеха, а там видно будет.
– Хорошо, Таня. Ладно.
– Что, в этот ваш коммунизм не было других хороших начинаний?
– Ладно, Таня, я тебя понял…
– Я не стану фотографироваться. И вообще…
– Таня, ты можешь идти. Мы уже всё решили.
– Владимир Ильич…
– Что?
– У меня к вам есть одна маленькая просьбочка.
– Для тебя, Танечка, всё, что угодно, – с готовностью ответил Торт.
– Прикажите, чтобы на ночь запирали нашу цеховую дверь. Да и не только нашу, и все остальные. – Директор непонимающе уставился на Таню.
– Это для целесообразности: охранник ходит каждое утро по цехам, я сама слышала, как он говорил вам об обходе, а сам тем временем бросает свой основной пост! Так, значит, надо эти цеха закрывать на ночь на ключ, и не придётся ежедневно проверять всё здание!
Теоретически получается, что в «Сладкую жизнь» утром может войти любой. На что нам такая охрана? Дело охранника какое? Сиди себе у входа и смотри, кто пришёл! – резонно заметила она.
– Умно, – согласился Торт. – По крайней мере, все твои предложения до сегодняшнего момента были полезны нашему предприятию. Будь по-твоему, Таня. Не хочешь на доску почёта, я сделаю для тебя другое: выполню твою «просьбочку».
– Спасибо вам. – Она посмотрела на него своим особенным взглядом.
Торт невольно подумал о секретной комнате, где производится дознание: за специальным тёмным стеклом сидят психологи и наблюдают за ничего не подозревающим человеком, совещаются, решают его судьбу, а он сидит на табурете и что-то ищет мизинцем в ухе, думая, что его никто не видит.
Танин взгляд, как это одностороннее стекло для испытуемого. Её мысли надёжно запрятаны за голубой радужкой.
– Я стараюсь ради вас, потому что… – она больше не сказала ни слова и стремительно выбежала из его кабинета.
Когда за девушкой закрылась дверь, Владимир Ильич задумался.
Необычная она, всё-таки, ни на кого не похожая. Работает, как вол, практически не отдыхает, такое впечатление, что она живёт на работе, ни с кем не болтает, редко улыбается, говорит только по делу, в цеху её уважают и ничего о ней не знают.
Она скромная и у нее такая необычная красота, неброская.
И, похоже, Таня любит его.
************************************
Леша сидел за столом над чашкой чая, подперев свою уставшую голову.
Он без аппетита жевал кекс с изюмом и думал над сложной задачей, заданной сестрой.
Где она? Что делает?
Ему сейчас не узнать. А как бы им с мамой облегчил жизнь определитель номера! Лёша сразу перехватил бы Танькин звонок и приехал за ней по свежим следам.
Но нет, она хитрая: только услышит тоновый переход в телефоне, сразу же заподозрит неладное.
Стоит признать, Лёша с мамой только и живут её звонками.
И пусть они не знают, где она, но она хотя бы жива! Поставить определитель, значит оборвать и без того тонкую нить, что окончательно убьет маму.
Но что же делать? Как её искать? Кто бы подсказал хоть один способ? Он был близок к отчаянию.
Если так и будет продолжаться дальше, придётся обратиться в милицию, ведь с момента исчезновения Тани шла уже третья неделя…
Решение возникло само собой.
«Как же я раньше не догадался?» – приходя в возбуждение, подумал Лёша.
Он бросил недопитый чай на столе, схватил кеды и побежал в киоск, где продавались просроченные газеты.
Купил газету «Срочно» под тем же номером, что та, которая была обнаружена в комнате Тани, и прибежал домой.
Не снимая кед, плюхнулся с драгоценной газетой на диван и громко сообщил маме:
– Мама, скоро я найду Таньку! – Любовь Алексеевна пыталась этим временем отвлечься от дурных мыслей, поливая изрядно подсохшие цветы.
Лёшино возбуждение ненароком передалось и ей. Она торопливо села рядом с сыном на диван и стала вглядываться в чёрный шрифт.
Максимка тут же перестал гонять машинку по линолеуму, и тоже втёрся в воодушевлённую группу.
На недостающем развороте газеты они отметили все объявления, связанные с питанием. Их оказалось семь штук. В списке значились три столовые, кафе, закусочная, кондитерский цех и детский сад. Последнее объявление вычеркнули сразу.
Там, скорее всего, заведующая женщина.
Таньку этот вариант не заинтересует.
Лёша стал по порядку обзванивать все столовые, но вычеркнул их все по той же причине.
Вот в кафе, закусочной и кондитерском цехе директорствовали мужчины.
Следовало проверить эти места как можно быстрее.
Зазвонил телефон.
Это был мамин брат Семён, он служил в Мурманске на военном корабле.
Семён звонил редко, но метко.
У него был нюх на неприятности, которые случались в семействе Повитухиных.
Любовь Алексеевна вкратце рассказала брату о Танином побеге, он посокрушался и пообещал в ближайший отпуск вырваться к сестре на побывку.
Не успела трубка вернуться на базу, как раздался следующий звонок.
Все мгновенно догадались, что это Таня. Мама поднесла палец к губам, чтобы сын случайно не сказал ничего лишнего. Лёша осторожно снял трубку и прислушался.
– Алло, – сказала Таня.
– Алло! Тань, ты?
– Привет, братишка, – наконец раздался голос. – Братишка-плутишка. Как вы там?
– А то не знаешь – плохо. Таня, где ты? У тебя всё хорошо?
– Лучше не бывает. Всё идёт по плану. Наверное, скоро буду дома.
– Таня, чем ты питаешься?
– Деликатесами: энергией Солнца и Луны.
– Таня, признайся: ты устроилась работать? Ни на какую дачу ты не ездила?
– Нет! Нет! Нет!– громко крикнула она, и голос создал эхо на весь цех.
– Ты в большом помещении? – догадался брат.
– Хорошее слово, «помещение». Кого-то куда-то поместили.
– Таня, не дури. Где ты?
– Твоё дело какое? Это бассейн, я купаюсь. Абонемент купила, и инструктор обучает меня плавать. Вот сейчас нырну, и не вынырну. Будешь знать, как сестру доставать…. Моя смерть будет на твоей совести!! А, кстати, как там Максимка поживает?
– О тебя ещё интересует? А я думал, ты о нём забыла.
– Как мама? – как не в чём ни бывало, спросила Таня.
– Отлично, вся синяя от переживаний. Тань, если у тебя есть хоть капля сострадания, не делай задуманного. Тут вот Максимка рядом, хочешь с ним поговорить?
– Максимка уже тянул ручки к телефону и кричал: – Мама, мамочка, вернись! Я тебя люблю! – Но Таня сказала сухим голосом
– Убери ребёнка, а то трубку брошу.
Малыш тихонько заплакал.
– Таня, как ты можешь…
– Слушай, не учи меня жить! – зло перебила она. – Ты такой же лживый, как и все! Умник нашёлся! Вам всем на меня плевать, всем плевать!! – закричала она. – Как вы мне все надоели, кто бы знал!
– Таня, я одно хочу тебе сказать: на этот раз тремя годами не обойдётся.
Таня в бешенстве швырнула трубку и взревела, как раненый зверь. На пол цеха полетели противни и кондитерские шприцы.
Она рвала на себе волосы и бесновалась до тех пор, пока силы не оставили её.
Она добрела до своей кушетки и, так и не поужинав, уснула мертвецким сном.
... А Лёше после разговора с сестрой в голову пришла ещё одна гениальная мысль: а что если пойти на телефонную станцию и взять там распечатку звонков, поступающих на их домашний телефон?
Это же не только решение всех проблем, но и подстраховка первой линии расследования. Воистину, бывают дни плодотворных решений.
**********************************
… В школе Таня училась очень хорошо, все преподаватели были уверены, что она поступит в ВУЗ.
Активная, перспективная, исполнительная, аккуратная девочка – ей предстоит яркая карьера.
Но Таня всех удивила: никуда поступать не стала. Не знала, чего хочет от жизни.
Два года после школы сидела дома, смотрела телепередачи о вкусной и здоровой пище и различные поварские поединки.
Затем шла на кухню и начинала повторять увиденное. Потом ела пончики собственного изготовления и необычные салаты.
Мама в тот период и думать забыла о готовке.
Таня долго определялась с выбором будущей профессии, помешивая очередной суп, и, наконец поняла: её профессия должна быть связана только с продуктами питания.
И поступила в кулинарное училище сразу по двум специальностям, повар и кондитер.
Большая нагрузка не помешала ей значиться лучшей ученицей.
Мастера её просто боготворили, ставили в пример, как образчик удивительной работоспособности.
–Танечка у нас – труженица-пчёлка, – с гордостью говорил мастер поварского дела, Иван Данилович.
А учащиеся с ленцой недоумевали, где у Тани встроена пресловутая батарейка?
Девушка не покидала стенда «Наши лучшие ученики» весь курс обучения.
Сразу по окончании, Таню рекомендовали в новое, недавно открытое кафе «Бистро» поваром общественного питания.
«Она далеко пойдёт, – говорил директор училища, – но начать надо с малого». Тане в ту пору едва исполнилось двадцать.
«Бистро» оказалось рекордным по продолжительности местом работы, где Таня продержалась пять месяцев.
Как всегда, в размеренную жизнь и в человеческие планы вмешались обстоятельства…
В «Бистро» было много работы, Таня отлично справлялась, привносила в работу что-то новое.
Её любили сотрудники за творческий подход ко всему.
Работалось Тане легко, потому что на работу она ходила с желанием и даже рвением.
Через месяц исполнительную девушку заметил директор, Игорь Станиславович Бояринов.
Он стал ухаживать за ней, как-то позабыв предупредить о своей женатости и наличии двоих детей.
Его жена в тот период уехала гостить к родственникам в деревню на всё лето.
Игорь остался в городе, сославшись на неотложные дела в кафе.
Он был молод, красив, обходителен.
Все девушки в «Бистро» были тайно в него влюблены, но счастливый билет достался именно Тане.
Всё началось как-то естественно и непринуждённо. Таня, как обычно, задержалась на работе.
Игорь шёл мимо, и удивлённо приостановил шаг:
– Таня? Ты ещё здесь?
– Да, Игорь Станиславович. Но скоро уже пойду…
– Знаешь, Тань, я давно за тобой наблюдаю. Ты такая милая девушка! Я хотел подарить тебе завтра один значок, но раз уж ты тут, то подожди-ка…,– он куда-то исчез и вернулся с круглым розовым значком с надписью:
«Я – самая классная!»
– Ой, я не могу такое прицепить, – покраснела Таня. – Это нескромно как-то…
– В довершение всех талантов, она ещё и скромная, – сказал Игорь, словно в сторону невидимых зрителей. – Ну, прицепи тогда значок к внутренней стороне фартука, и это будет нашей маленькой тайной.
Следующим подарком Игоря был янтарный брелок для ключей, сделанный в форме сердечка.
Помимо этих маленьких, но милых безделушек, он дарил Тане конфеты, цветы, – по нарастающей – и очень красиво ухаживал.
Стоило Тане загрустить, он, не стесняясь, подходил к ней и говорил при всех:
–Что, Крошка, нос повесила?
И сразу становилось веселей. Таня влюбилась в него без памяти. Она готова была угождать ему во всём, надевать вещи, которые ему нравятся, говорить то, что он хочет слышать.
Он возил её домой на машине, встречал, провожал. Таня и Игорь созванивались по несколько раз на дню. Девушка пребывала в абсолютно счастливом состоянии.
Однажды он пригласил её в кино на поздний сеанс, фильм был о любви. В тот миг, когда главный герой поцеловал героиню, Игорь тоже поцеловал Таню.
Это было так прекрасно романтично, что она всю последующую неделю летала, словно на крыльях.
Шло время.
Таня ждала – ну когда же Игорь сделает ей предложение?
В её представлении о взаимоотношениях мужчин и женщин был обязательный брачный союз. Иначе, к чему вся эта прелюдия? Наверное, стоит сказать ему о своей любви и он женится.
Настал день, когда Игорь и Таня признались друг другу в любви.
Игорь подарил Тане ослепительную золотую цепочку с кулоном в виде амура. Игорь снял роскошный номер в гостинице, и они провели там свою первую совместную ночь.
Для Тани она не была великолепной, Игорь был её первым мужчиной.
Но он успокоил девушку, заверив, что такое бывает и что в следующий раз будет гораздо лучше. Так оно и вышло.
Молодые люди стали часто посещать этот номер, а утром приезжали вместе на работу.
– Мам, готовь деньги на свадьбу! – весело сообщила Таня.
– Игорь сделал тебе предложение?
– Нет, мам, но обязательно его сделает! Мы любим друг друга, как Ромео и Джульетта!
– Счастливая ты, дочка, – с грустью говорила Любовь Алексеевна. – У нас с твоим отцом не было такой страстной любви. – А Таня кидалась к маме на шею и хохотала, хохотала, счастливая.
Шёл четвёртый месяц со дня их встречи, а о свадьбе Игорь всё не заговаривал.
Они лежали в широкой, овальной постели гостиничного «Люкса», на алых простынях. Игорь поглаживал Танину спину, она удобно устроилась на его могучей груди.
– Ты меня любишь? – Тане было очень важно услышать эти слова.
– Люблю, конечно, люблю, милая, – ласково отвечал Игорь. А самого не отпускала мысль: пора рвать отношения.
Со дня на день возвращается из поездки жена с детьми. Как бы сделать это безболезненно?
– А почему к себе домой ни разу не пригласил?
– Ну…. У меня там идёт ремонт, всё в побелке, штукатурке…– отвечал он.
– А я не буду против немного испачкаться в штукатурке, – хитренько улыбалась Таня, щекотя Игореву грудь пальчиком.
«Иж ты, уже ко мне домой метит. Скоро замуж запросится. Нет, определенно пора рвать отношения…»
– Игорёчек, ну что ты такой кислый? Проблемы какие?
– Крошка, да. У меня кредиты висят невыплаченные. Хотя…. Зачем забивать твою прекрасную головку моими проблемами?
– Нет, Игорёчек, расскажи мне, – просила она.
– Да что говорить…. Кредиты у меня очень большие, Крошка.
Брал же тогда на открытие «Бистро». Но тебе об этом знать не обязательно. – И тут его осенило. Зачем рвать отношения?
Ему хорошо с Танькой.
А что, если как-то совмещать семью и её? Это чудесная мысль: он заведёт второй сотовый телефон специально для Тани.
А раз ей так хочется свадьбы – пусть надеется и верит в то, чего никогда не произойдёт! А дальше время покажет.
От такой прекрасной догадки настроение Игоря резко улучшилось, и он проникновенно сказал: – Погоди немного: вот рассчитаюсь с кредитами за «Бистро», доделаю дома ремонт и мы поженимся, обещаю, мы поедем в свадебное путешествие на Канары.
– Правда? – по-детски восхитилась Таня, приподнявшись на локте.
– Конечно, Крошка. Ты у меня одна. Весь мир брошу к твоим ногам. – Он обнял Таню, страстно поцеловал и они занялись любовью.
… Игорь зажил двойной жизнью. Случались порой, накладки, но он с лёгкостью их решал.
Научился виртуозно врать.
По какой-то насмешке судьбы, жену Игоря тоже звали Таней. Её он тоже называл Крошкой, так что на этот счёт даже думать не приходилось.
Как-то раз, придя на работу, Игорь заметил, что Таня неважно выглядит.
– Крошка, ты не заболела? – забеспокоился он.
– Нет, наверно отравилась. – Её в последнее время стали раздражать запахи в «Бистро».
Причину своего состояния девушка поняла на медкомиссии, когда продлевала санитарную книжку.
– Вы беременны, – сообщила ей гинеколог.
– Игорь, мы беременны,– счастливо блестя глазами, сообщила Таня.
Сейчас он подхватит её и закружит в объятиях!
Но вопреки ожиданиям, лицо Игоря застыло и стало перекашиваться.
Таня впервые в жизни испугалась: сейчас её ударят. Под левым глазом Игоря что-то задёргалось, и он зловеще прошипел:
– Ты с ума сошла, я женат! Мне ни к чему твои дети! У меня своих двое!!
– Как – женат? Как – двое? Что значит, мои дети? Они такие же мои, как твои!!
– Тише, дура! Перестань орать! Мы цивилизованные люди!
– Кто цивилизованный? Ты, что ли? Что ж ты мне мозги пудрил, сволочь? Про Канары говорил? – Танин кулачок стал бить Игоря, куда попадёт. Глаза наполнились предательскими слезами и полились по щекам.
Она почувствовала себя жестоко обманутой. Игорь стал размытым пятном, а Таня продолжала наносить ему мелкие удары.
– Успокойся, истеричка! Ты должна сделать аборт и всё будет по-старому!
– Ничего не будет, – всхлипывала она. Внезапно стадия жалости к себе сменилась стадией ненависти к тому, кто причинил ей такие страдания.
В голосе появились железные нотки. – Ничего у меня с тобой не может быть, слышишь? Я не хочу всю жизнь быть твоей любовницей, сволочь! – Она взвыла, как волчица и попыталась выдрать Игорю клок волос и выцарапать глаза.
Пара начала привлекать внимание.
В коридоре стояла стайка женщин для прохождения диспансеризации.
Они с любопытством смотрели на разыгравшуюся трагедию двоих. Если точнее, уже троих.
Игорь, не долго думая, заломил Тане руку и поволок к выходу.
Они сели в сквере на скамеечке, вернее, он сел, а её усадил резким рывком:
– Успокойся, дура, ты специально позорила меня перед этими людьми? Думаешь, если ты устроила представление при свидетелях, я на тебе женюсь? Щас!
– Я ничего не устраивала! – слабо сопротивлялась она.
– Как же, как же! Театр устроила! Думаешь, я ничего не понял? Ты специально залетела, чтобы женить меня на себе! Расчетливая дрянь! Не выйдет! Ты ещё посмела поднять на меня руку, сучка? Ну смотри, я испорчу тебе жизнь.
Для начала ты уволена.
– Он резко встал с места и зашагал прочь уверенной походкой.
Таня так и осталась в сквере. Очнулась поздней ночью на той же скамейке, оказывается, просидела там до глубокой ночи.
Таня встала и побрела по дороге, вроде бы к дому. А где дом? А какая теперь разница? Вот бы умереть, и тогда она не видела бы раздражающих фар, тёмного асфальта и своих босых ног…. Она где-то потеряла босоножки.
Целый отрезок времени выпал из её памяти вместе с обувью.
Ей сигналили машины, парни обращались к ней с непристойными предложениями.
Но, посмотрев в лицо, а после, на разутые ноги, и это в сентябре!.., сразу уезжали. Девчонка явно не в себе…
Таня подошла к двери своей квартиры около четырёх часов утра и звонила, звонила, пока на пороге не показалась заспанная мама:
– Танька, с ума сошла? Ты не с Игорьком? Я сплю давно… – тут её взгляд скользнул вниз. – Что с тобой случилось? – Сон сняло, как рукой.
– Ничего! – И Таня рассмеялась страшным, безумным смехом, запрокинув голову назад. – Ничего!!
«Она пьяна» – догадалась мама.
Она принесла Тане успокоительное и лошадиную дозу снотворного решив, что завтра непременно узнает всё.
В полдень следующего дня, выспавшись, но не успокоившись, Таня рассказала маме историю своего расставания с Игорем и снова заплакала, вспомнив самые удручающие моменты.
– Он вернётся, – успокаивала Любовь Алексеевна.
Обе знали, что это неправда.
– Это всё ты виновата! – вдруг закричала Таня.
– Я? – опешила Любовь Алексеевна.
– Ты воспитала меня в таком духе, что нельзя быть любовницей, а можно только женой!
Какая же я дура! Мне бы наплевать на условности, а я не могу! Вбила мне в голову дурацкие стереотипы! Сделала из меня монашку! Уйди, я хочу побыть одна!!
И потекли печальные дни дома. Тане не верилось, что так вышло. Она много раз пыталась позвонить Игорю, поговорить и всё выяснить, но абонент каждый раз оказывался недоступен.
Тане казалось, произошла грандиозная ошибка. Игорь во всём разберётся и вернётся к ней!
Нет у него никакой жены, это он нарочно сказал! Он же говорил ей такие ласковые слова, так любил!
В те дни девушка сильно изменилась. Общаться ни с кем не хотела.
В сущности, у неё и не было подруг своего возраста. Знакомых много, а близкой подруги ни одной.
Так получилось, что человека, которому Таня могла бы открыть душу, не было.
Любовь Алексеевна тогда впервые привела к дочери врача-психиатра, опасаясь за её рассудок.
Таня пребывала в своём собственном мире, бесконечно гоняла в голове разговоры с Игорем, обыгрывала ситуации,
«а что, если бы он встал… и ушёл от жены! А она бы руками развела...».
Она могла начать ронять слёзы и даже не заметить этого.
Иногда Таня начинала улыбаться – это было страшнее всего – совершенно безумные глаза и кривая улыбка.
Но, чаще, лицо ничего не выражало. Таня безучастно сидела на кровати с пугающей пустотой в глазах.
В те дни она стала агрессивно относиться к маме и брату, стоило им только зайти в ее комнату.
Лицо начинала искажать тупая злоба. Таня все свои неудачи перенесла на них.
Мама неправильно её воспитала, а брат представитель враждебного мужского племени.
У девушки в тот период сильно ухудшился сон и аппетит.
Впоследствии эти проблемы уже не оставляли Таню. Она похудела, побледнела.
…Мама провела врача в комнату дочери, которая только что сидела без движения.
У неё началась моментальная истерика. Она схватила подушку и метнула во врача с воплем:
– Мужикам вход воспрещён, лживые уроды! Мать, тебя это тоже касается! Всё из-за тебя!! Всё из-за тебя-я!!
Любовь Алексеевна отвела врача на кухню, усадила на табуретку, напоила чаем.
Покуда доктор потягивал чай, с опаской поглядывая на дверь, из которой доносились ругательства, абстрагированная Танина мама вводила его в курс дела.
Расспросив о течении болезни более подробно, он кивал головой, словно его мысли полностью подтверждаются рассказом Любови Алексеевны.
Там же, на кухне, психиатр впервые озвучил страшный диагноз – шизофрения.
Он дал краткую характеристику этой болезни: обычно она проявляется где-то к пятнадцати – двадцати пяти годам.
Больные отличаются повышенной щепетильностью, в некоторых случаях, страстью к коллекционированию и собирательству.
Иными словами, в их голове сидит какая-то идея, которая точит изнутри и не даёт спокойно жить. Больные работают на свою бредовую идею. Чаще всего это заболевание наследственное.
В Танином случае почвой для проявления болезни стала несчастная любовь.
Девушку следует госпитализировать, чем быстрее, тем лучше. К сожалению, шизофрения неизлечима.
Ремиссии редки и неполны.
При систематическом лечении можно добиться более редких обострений, но не полного излечения. Так что тут светит только госпитализация.
Но здесь Любовь Алексеевна проявила неожиданную твёрдость.
– Нет. Никакой госпитализации, – сказала она. – Девочке и так плохо. Вы станете её колоть лекарствами, а она беременна.
– Приводите её хотя бы амбулаторно! Без психофармокологических средств никак не обойтись! С ней необходимо беседовать, убирать источник психоза.
У нас применяется групповая терапия, воздействие гипнозом.
Девушка пролечится и вернётся к относительно нормальной жизни! Только станете периодически поддерживать её – и всё!
– Не надо ей сидеть с психбольными! – упрямилась Любовь Алексеевна.
– Не надо пренебрежительно отзываться о психбольных, как вы выразились. Они такие же несчастные люди, попавшие в тяжёлую жизненную ситуацию, как и ваша дочь, – строго сказал врач.
– Простите. Но я думаю, как-нибудь обойдётся, она восстановится.
– Да нет же. Самостоятельно ей не удастся выбраться. Как вы не поймёте, – терпеливо объяснял психиатр. – Речь идёт не о банальной простуде, на которую можно махнуть рукой. Больные шизофренией постоянные обитатели больниц. Даже при адекватно проводимом лечении болезнь склонна к усложнению через 1- 4 года после начала!
– У неё прежде никогда такого не было.
Я уверена, что всё обойдётся.
Конечно, девочка перенесла потрясение и вот, пожалуйста, такое…
– Врач перестал настаивать.
Задумался, как же все-таки убедить вот эту женщину. Вгляделся в ее лицо. Те, кто хоть немного владеют физиогномикой, мгновенно поняли бы: это кремень, а не миловидная пожилая дама. Упрямые морщинки у рта, сжатые губы и настороженный взгляд указывали на это. Ну как на неё повлиять?
– Вы хотите сказать, что у всех брошенных девушек начинается шизофрения?
– Нет, конечно, – уклончиво ответила Любовь Алексеевна.
– Знаете ли, – продолжал врач. – Вы потом очень пожалеете о своём упрямстве. Я многое повидал за годы практики. Очень скоро у Тани появятся психопатоподобные расстройства, что нередко бывает при навязчивом состоянии.
– Что это?
– Склонность ко лжи, к побегам, к сексуальной расхлябанности, да мало ли что…
– Таня не такая!
– Была не такая. Все не такие до проявления болезни!
– А о каком навязчивом состоянии вы говорите?
– Таня как раз испытывает его: многократно вспоминает неприятное событие, которое приключилось с ней и не хочет отвлечься.
Воспоминания лишь усугубляют её состояние.
– Что же делать? – Любовь Алексеевна вдруг стала жалкой и беспомощной.
– Лечить. В вашей родне были случаи шизофрении? – задал психиатр свой главный вопрос.
– Нет, – немного подумав, сказала Любовь Алексеевна.
Врачу не оставалось больше ничего, кроме как выписать Тане успокоительное и взять с её мамы письменный отказ от госпитализации.
Продолжение следует…
Дорогие друзья, если повесть Вам нравится, не забывайте ставить лайки и писать отзывы!
Подписывайтесь на канал!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.