Повесть из 9-и частей
Им надо лишь взять меня. И я им такое устрою! Только взять...
Таня собралась с духом и постучала в ореховую дверь с надписью «Директор ООО «Сладкая жизнь» Владимир Ильич Пахомов».
Секретарша куда-то подевалась.
Приглушённый голос изнутри кабинета велел Тане войти.
Она толкнула дверь. Кабинет оказался очень просторным, в зелёных тонах.
Таня предстала перед мужчиной, лет тридцати с небольшим лет.
Его внешность полностью гармонировала с названием фирмы – он напоминал большой праздничный торт.
Полноватый, в пронзительно-жёлтой рубашке и жилетке, он восседал в дерматиновом кресле.
На голове его золотились завитушки, как у ангелочка с рождественской открытки.
Единственное отличие от ангелочка – это лысина сзади, как на торте с окантовкой.
Таня тут же прозвала его Тортом.
Она всегда присваивала людям прозвища и придерживалась их.
Все, впервые видевшие Владимира Ильича, помимо воли, расслаблялись. Настолько от него веяло добротой и радушием. Это до тех пор, пока он не устремлял на собеседника свой особенный взгляд.
Тане вдруг стало как-то не по себе от этой серой пары глаз, прямо смотрящей на неё.
Глаза пронизывали насквозь, и весь мужчина-праздник куда-то испарился, остались лишь эти глаза-гипнотизёры. Они изучали, прощупывали, проникали.
Захотелось Тане убежать, запрыгнуть в кровать и накрыться с головой.
Зачем она пришла сюда, зачем отнимает время у занятого человека? Она же давала слово больше «ни-ни»…
– Что вы хотели? – спросил он баритональным тенором.
– Я?
– Вы, вы, девушка.
Таня вдруг разозлилась на себя: хватит мямлить, бояться и сомневаться. Глаз испугалась!
Надо идти к своей цели, во что бы то ни стало.
Она выпрямила спину и распахнула плечи.
– Вашему предприятию кондитеры нужны?
Владимир Ильич уже и сам догадался, что девушка пришла устраиваться. Он занимал пост директора вот уже четыре года, и мог с порога определить, кто и с какой целью пришёл, конечно, с небольшими погрешностями.
Девушка, стоящая перед ним, была то беззащитная и непредсказуемая, то полная достоинства и решимости. Такие люди горы сворачивают, в них полно энергии. И дело даже не в каких-то особенностях внешности, а в резких поворотах головы, в особенной правоте в глазах и в чёткой речи.
Им не свойственны сомнения, они точно знают, чего хотят от жизни.
Однако всегда есть риск принять на работу «кота в мешке». С такими инициативными людьми порой хлопот не оберёшься.
Владимир Ильич действительно искал кондитера, и даже дал объявление в газете «Срочно», но сейчас отчего-то медлил.
Таня без приглашения села на один из стульев, стоящих в ряд около стола.
– Образование? – спросил Пахомов.
– Что? – переспросила Таня, ожидавшая вежливого отказа вместо интереса к своей персоне. Третий день она обивала пороги разных организаций, и везде отвечали, что только что взяли человека.
– Ваше образование, – повторил Владимир Ильич.
– А… Училище закончила. – Таня протянула ему диплом из кулинарного училища и трудовую книжку.
Глаза Пахомова окунулись в документы. Трудовая книжка его удивила – она так и пестрела множеством записей о приёмах и увольнениях. При этом Торт как-то ухмыльнулся, в глазах заплясали весёлые искорки. Но Таня ничего этого не заметила.
– Много же мест работы вы сменили, – резюмировал он, закрыв книжку и прижав её тяжёлой рукой.
– Да, так уж вышло.
– И везде работали недолго, где два месяца, где три. Рекорд – пять месяцев. Отчего вы так часто меняли место работу? И столовая №19, и «Бистро», и кафе «Магнолия»…
– Да вы не подумайте, работаю я хорошо. Просто мне не повезло.
– А-аа. Понимаю.
– А перерыв три с половиной года, с чем связан?
– У меня же ребёнок маленький есть. «Ребёнок – жеребёнок» – подумала Таня некстати.
Далее последовал брейн-ринг. Владимир Ильич стал сыпать вопросами, не предрасполагающими к долгому размышлению
– Санитарная книжка?
– В порядке.
– Вы конфликтны?
– Скорее, нет.
– Живёте далеко от цеха?
– Очень близко.
– Вредные привычки имеются?
– Ем всухомятку.
– Ну, это ещё не самая вредная привычка.
«Умник нашёлся. Думает, он лучше других».
– Есть опыт работы в кондитерском цехе?
– Пока нет. «Интересно, он женат?» – подумала она. И тут же ответила сама себе: «Ну, конечно женат, он же директор. Такие как он долго не задерживаются в одиночестве. А обручальное кольцо есть?» – Таня стала рассматривать его правую руку.
Он заёрзал в кресле, словно почувствовал в мягком месте колючую хлебную крошку. Но руку с кольцом со стола не убрал. Выпрямил спину и продолжил расспросы.
– В ближайшее время в декрет не собираетесь?
– Нет…
Её испугала это мысль. «Ни за что!»
– Я не замужем… – она заметно спала с лица и стала нервно комкать руки.
– Да что вы так расстроились? Я просто спросил. А то, в кондитерском цехе повальная эпидемия, все срочно решили обзавестись детьми. Вот и ищем человека…
– Можно мне взять свои документы? Я так поняла, вы меня не берёте? – Она порывисто встала с места.
– Напротив, – весело возразил он. – Вы приняты на работу в цех №3. Так что, добро пожаловать в «Сладкую жизнь»! Идите в отдел кадров, вниз по лестнице, пусть вас оформляют.
Завтра можете приступать.
Таня чуть не подпрыгнула от радости, но сдержалась.
«Ура! И снова получилось! Посмотрим, насколько изменился мир за три с половиной года».
********************************* Таня стала петлять по этажам, рассматривала двери, надписи на них.
Пока ходила, устроила в голове игру – стала изобретать новые слова из старых. «Молчуган» – молчаливый мальчик. «Сыроешка» – человек, любящий есть сыр. А может быть ей составить свой словарь неправильных слов? А что, «Словарь Татьяны Повитухиной».
Звучит очень даже недурно…
Досконально изучив нутро «Сладкой жизни», Таня наконец добралась до отдела кадров.
Хотелось ещё попридумывать слова, но фантазия почему-то отказала.
Девушка ощутила острый голод, который всегда не вовремя напоминал о себе. Когда же она ела в последний раз? Позавчера вечером.
Но теперь, когда у неё есть работа, она будет питаться вовремя.
… Десять минут спустя Таня уже писала заявление о приёме на работу, кадровичка наблюдала за процессом, выгнув брови, как это делают хохотушки, готовые сию же минуту засмеяться.
– Как ваша фамилия? Повитухина? – женщина вдруг рассмеялась. – Вам-таки прямая дорога в кондитерский цех!
– Это ещё почему? – обиделась Таня, только что носившая наполеоновские планы о словаре. Над ней прямо насмехаются, это неслыханно! Но кадровичка, ничуть не смутившись, принялась объяснять Тане причину своего внезапного веселья:
– В третьем цехе работают три женщины, а теперь слушайте внимательно их фамилии, она подняла палец вверх для пущего эффекта: Последова, Матушкина и Родных. Представляете? – Она ждала Таниного изумления и, как следствие, смеха, но ничего этого не последовало. Таня сделала непримиримое лицо смертельно обиженного человека.
Кадровичка тоже перестала улыбаться. Хотела она рассказать Тане, что если в «родильный цех» поступают с обычной фамилией, то обязательно уходят в декрет, а если фамилия как-то связана с родами, то работают, но не стала; похоже, девушка начисто лишена чувства юмора, зато обладает болезненным самолюбием.
Кадровичка представила, как ухохатывался шеф, когда посылал Таню в отдел кадров!
И, вообще, во всех цехах наблюдаются некие закономерности.
Вот, к примеру, в первом цехе работают одни Татьяны. Поэтому их называют либо по отчеству, либо по фамилии. А во втором цехе фамилия у всех начинается на нечасто встречающуюся букву «Ч». Пока кадровичка думала над такими совпадениями, Таня в неудобной тишине дописала заявление. Было около двенадцати часов пополудни.
– Ну, всё. Приходите завтра к девяти утра, – как-то виновато сказала женщина.
– Я могу прямо сейчас приступить к работе.
– Девушка, да кто вам оплатит эти полдня? Официально вы приняты завтра… – Кадровичка приподняла бровки, дивясь Таниному рвению.
Такую необычную девушку она видела впервые. От того, что Таня не понимает таких простых вещей, кадровичка принялась на все лады повторять одно и то же. – Я оформила вас с завтрашнего дня. Так что, приходите завтра.
– Мне не надо оплачивать сегодняшний день, – упрямо сказала Таня. – Я хочу приступить немедленно, чтобы смотреть и учиться всему, не теряя времени.
– Ну, как знаете, – пожала плечами кадровичка. – Уж если вы так стосковались по работе… – И объяснила Тане, как дойти до цеха№3.
«Стоскуешься тут, когда ночевать негде!»
Цех №3 оказался небольшим, с кафельными беловатыми стенами.
Работа в нём шла полным ходом. Что-то грохотало, было очень жарко. Стену подпирали вагонки, стеллажи были забиты железными противнями. Здесь работало три женщины: Алла, Рита и Олеся.
Таня немедленно присвоила им имена. Алла стала Рязанской бабой из-за простецкого народного лица и громкого голоса, Рита – Жердью, из-за худого и длинного тела, а Олеся – оленёнком Бэмби из-за раскосых глаз и тонких ножек.
Алла в промежутках между громобойной работой миксера рассказывала Рите какие-то байки, они дружно хохотали, Алла густым басом, а Рита тонко и пронзительно.
Олеся краем уха слушала их и тоже хихикала.
Увидев Таню, Алла поспешила принять пополнение.
Она поприветствовала девушку и громко спросила:
– Вы к нам?
– Да.
– Хорошо, хорошо. Вы очень вовремя пришли, а то рук не хватает! Я – Алла Николаевна, можно просто Алла, я – бригадир.
А тебя как зовут? – Голос Аллы был громким, вероятно оттого, что годами приходилось перекрикивать миксер.
– Таня. – Фамилию называть она не стала, не забыв реакцию кадровички. Её все обступили и рассматривали.
Таня занервничала, стала комкать руки и беспомощно оглядываться. Алла Николаевна уловила тревожный взгляд и, приговаривая: – Ну ладно, ладно, за работу, заказов полно! – выпроводила она «зевак».
Таня успела заметить, что все обитательницы цеха выглядели как родные сёстры: на голове колпак, на животе фартук, на ногах бахилы. Она спросила: – А где можно форму получить?
– На складе в цокольном этаже, пусть Фёдоровна выдаст! – закричала Алла, потому что вновь заработал миксер.
Через двадцать пять минут переодетая Таня уже стояла у стола над партией кексов, и под чутким руководством Риты украшала их хризантемами из крема.
Олеся работала здесь недавно.
Алла и Рита её особо не жаловали.
Девушка была гораздо младше их и недостаточно расторопная. На уме у неё были лишь вечерние посиделки с друзьями в баре.
Работала она абы как и частенько поглядывала раскосым глазом на цеховые часы, полагая, что Алла Николаевна этого не видит; всякий раз она разочарованно вздыхала.
Сегодня Олеся была рада, что в её полку прибыло, встала рядом с Таней в предвкушении знакомства и, возможной дружбы, вооружилась кондитерским шприцем.
Может быть, удастся создать свою, молодёжную коалицию, если повезёт!
Карий глаз с хитрецой поглядывал на Таню, прощупывал, с чего бы начать?
Но, мысли Тани были далеко – она терпеть не могла таких безответственных дамочек, как Олеся.
Откуда Тане стало это известно, она и сама не смогла бы объяснить.
Поэтому, Таня целиком растворилась в процессе работы.
Она это умела – отодвинуть на задний план несущественное и сосредоточиться на главном.
Ей многому предстояло научиться. Несомненно, Тане уже приходилось работать в общепите, но там была иная специфика.
Она схватывала на лету всё, что говорили Алла и Рита, а Олесю игнорировала. Алла, увидев в глазах Тани живой интерес к профессии и презрение к лени, села на любимого конька – стала разъяснять Тане все премудрости кондитерского производства.
Таня была образцовым слушателем. Запоминала всё с одного раза, не переспрашивала и работала, как заведённая.
Уже через час Олеся поняла, что поболтать с Таней не удастся – та была молчалива, мало контактна и напоминала конвейер.
На все вопросы отвечала неохотно или вовсе не отвечала, делая вид, что ничего не слышит из-за грохота.
С таким же успехом можно общаться с миксером!
Оставалось одно – работать. А работы, к слову сказать, было невпроворот.
В цехе №3 не выпекали пирожные и торты, а только украшали их и начиняли, делали на заказ.
Выпечкой занимался соседний цех, горячий. Первый цех замешивал тесто на разные виды кулинарной продукции.
Таня и Олеся до вечера орудовали то кондитерским мешком, то шприцем, начиняли пирожные «Корзинка», «Эклер», «Заварное».
Таня никогда прежде не видела такого гигантского миксера. Ещё её поразило устройство, отделяющее яичные белки от желтков. Система незамысловатая, но очень действенная.
Работа в кондитерском цехе Тане понравилась.
Молчи и работай, как раз то, что нужно. Когда Таня выполняла монотонную работу, она устраивала в голове игру слов.
Думала, например, что если есть город Минусинск, то должен быть город Плюсинск. После ей пришло в голову, что слово «ложка» – неправильное. Потому, что нет слова «ложить». Значит, ложка должна называться «кладкой», от слова «класть». Но ведь слово «кладка» применяется к гнезду с яйцами…. А слово «заставить» тоже интересное. Можно заставить окно цветами, а можно заставить лентяя работать. Как Олесю: вон как пирожные начиняет! Аж руки от натуги трясутся!
В подобных раздумьях время пролетело быстро.
Первый рабочий день подходил к концу. Рязанская баба отметила что-то в журнале и присвистнула:
– Ничего себе мы сегодня дали жару! В полраза перевыполнили норму!
– Вот что значит – лишние руки! – подхватила Жердь, лихо сверкнув золотым зубом, который размещался ровно посередине верхней челюсти.
– Да мы такими темпами горы свернём!
Вся компания, весело гудя, стала собираться домой.
– А ты чего не собираешься, Тань? – спросила Рязанская баба, ставшая розовой от душевного подъёма. От Аллы пахло потом, Таня невольно поморщилась.
– Угу. Сейчас.
– Заканчивай на сегодня! Труженица-пчёлка, пойдём домой! – закудахтала она, обнимая Таню огромной рукой, отчего девушка сразу стала ниже ростом и почувствовала приступ дурноты.
Таня шатнулась в сторону, Олеся смекнула, в чём дело – сама не могла выносить Аллиной секреции – и усадила Таню на скамью.
– Мне что-то нехорошо…. Так иногда бывает, просто я ничего не ела. Да вы меня не ждите, я отсижусь тут пять минут и сама соберусь…
– Может быть, в медпункт тебя отвести?
– Спасибо, Алла Николаевна, не надо. За мной сейчас брат приедет и заберёт, я уже позвонила ему на сотовый…
Таня дождалась, когда все уйдут и смолкнут производственные звуки. Ей полегчало.
Усталости после первого рабочего дня она не ощущала. Только голод.
Таня сходила в горячий цех, отыскала пищебрак – корж для торта, поднявшийся ниже нормы. Она отламывала куски и жадно запихивала их в рот.
Руки дрожали от спешки, она прикусила язык.
Наконец, справившись с последним куском, она подошла к цеховому телефону и стала набирать тонким пальчиком номер.
Теперь в желудке заломило и стало тяжело. Но сыто.
Можно и домой позвонить. Таня напряжённо прислушивалась к звукам, доносящимся из телефонной трубки.
Слышались только длинные гудки и ничего постороннего, что-то щёлкнуло и раздался обеспокоенный голос, принадлежавший молодому человеку.
– Тань, это ты? Тань! Ты?! Ответь!!
– Я, Лёшка. Привет, – ответила она приветливым голосом, как будто встретила подружку в магазине.
– И вот так сразу – привет? Брат тут с матерью с ума сходят, волнуются, а она – привет?! Где ты была три дня?
– Будешь орать, повешу трубку, и не узнаешь. – От приветливости не осталось и следа.
– Ладно, – брат делал усиленные попытки взять себя в руки. – Ну, где ты?
– У подруги отдыхаю. Мы поехали к ней на дачу, а там телефона нет. Я доехала на такси до ближайшей почты и звоню. Вот такие дела, – Таня вновь говорила беспечным голосом.
– Как подругу зовут? – подозрительно спросил брат.
– Лёша! Не всё ли равно? Мне уже двадцать пять лет!
– Да хоть пятьдесят два! – завопил брат. Таня явно услышала, как к Лёше подошла мама и приглушённо подсказывает, что сказать. – Нет у тебя никаких подруг! Ты меня обманываешь! Где ты находишься, чёрт побери? Почему твой сотовый не отвечает?
– Смени тон, братишка, – с угрозой в голосе сказала Таня. – И скажи, чтобы мама от тебя отошла, а то положу трубку. Я потеряла телефон. И хватит об этом. Я давно взрослая и самостоятельная, перестаньте меня контролировать!
– Таня, это не контроль. Пойми, мы с ума сходим от беспокойства, – устало произнёс Лёша. – Что мы можем подумать? Просыпаемся утром, а тебя нет! Мы с мамой очень тебя просим: вернись домой.
У мамы сердце болит.
Неужели тебе ребёнка не жаль? Он постоянно плачет, ищет тебя. Его-то за что наказываешь? – Мама снова что-то подсказала. – Где находится эта чёртова дача? Я приеду за тобой.
– Не надо за мной ехать, – отрезала Таня. – Я сама приеду, когда захочу. Я поживу здесь недолго…
– Тань, не дури. Что за привычка вечно исчезать?
– Ты постоянно бросаешь сына. Максимка каждые пять минут спрашивает, где мама, где мама? Что я могу ему ответить?
Таня на миг задумалась. Сын… Сына она, конечно, любила. Но так случилось, что его отец отравил ей жизнь. Она процедила:
– Ответь, что у мамы наметилось очень важное и срочное дело. И не ищите меня, у меня всё хорошо.
– Таня, – вдруг понизил голос брат. – Ты, случайно, не взялась за старое?
Но она уже бросила трубку. Брат надоел ей. Научился разговаривать, как мама.
Достал!
Ещё один такой разговор и она будет вынуждена перестать звонить домой! Чтоб их разобрало! Что они вообще понимают!
В отдалённом помещении кто-то звякнул вёдрами.
«Уборщица»!
Таня метнулась в помещение для хранения муки и закрыла за собой дверь. Здесь мыть бесполезно, значит укрытие надёжное.
Сердце лихорадочно колотилось, пришлось сидеть два часа среди мешков, пока уборщица не ушла.
Не хватало ещё, чтобы после уборщицы её выследили родственники!
Она так хорошо скрывается и вот незадача: уборщица увидит Таню, и всем расскажет, где она.
Покинув укрытие, Таня отряхнулась и стала ходить по цеху и прилегающим к нему подсобкам. «Какая дотошная уборщица, всё блестит!»
Кое-где двери были заперты на ключ, но в основном, всё было открыто. Таня решила, что в цехе вполне можно жить.
Домой она ни за что не вернётся, пока не выполнит задуманное. Мама и брат не дадут ей ничего сделать, станут стеречь дома, как младенца неразумного, отговаривать….
Ух, надоели эти домашние хуже горькой редьки! Хотят сделать из неё образцовую мамашу.
Она отыскала какие-то мешки, фуфайку, халат, приготовила себе спальное место на кушетке в душевой и задумалась. Её не устраивало два составляющих сегодняшнего дня.
Первое: сотрудницы теперь каждый день станут звать её домой, и придётся каждый раз выкручиваться. Второе: уборщица может прийти незаметно и увидеть, что Таня прячется в цеху.
Девушка с детства хорошо решала задачки. Никогда не успокаивалась, пока не находила решения. Немного поразмыслив, Таня нашла единый выход из положения. И ещё одно. Ближе к ночи она плотно закрыла все двери и натянула поперёк самого главного дверного проёма нитку: если кто-то нарушит её границы, она непременно узнает об этом.
**********************************
Ранним утром, задолго до прихода на работу женщин своего цеха, Таня привела себя в порядок: приняла душ, почистила зубы и подкрасила глаза, поглядывая в своё любимое крохотное зеркальце.
В нём отражалась не красавица, но вполне симпатичная девушка – лицо сердечком, носик вздёрнут, губки как губки. Обыкновенные. У обладательницы самых обыкновенных губок были длинные волосы тёмно-русого цвета, длинная шейка и тонкая фигурка.
После ночёвки на неудобной кушетке у Тани нещадно болела шея. Она ходила по коричневому шершавому кафелю душевой, и вертела головой, разбивая застой в мышцах.
Таня почему-то вспомнила свою куклу, у которой часто отпадала голова. И маленькая Таня насаживала голову на грибовидный колышек то криво, то чересчур глубоко.
Так вот теперь ей казалось, что с её головой проделали то же самое. Тане вспомнилось, что под утро кто-то хлопал дверью. Да-да, шагал тяжёлой поступью и хлопал. А шагал не просто – что-то вынюхивал. Надо быть осторожнее.
… Прошло три дня.
Утром рано Таня уже по привычке убрала за собой спальное место, вытерла насухо стены душевой, открыла окошко выветрить пар – всё для того, чтобы никто не догадался о том, что она здесь живёт. Проверила вновь натянутую накануне нитку. Та безвольно свисала, держась за один конец.
«Чёрт! – выругалась Таня. – Как они меня нашли? Придётся искать новое место для ночёвки…»
В день, когда Таню приняли на работу, она пронесла в цеховую раздевалку пакет со всем необходимым и заперла в железном шкафчике.
На самом дне пакета у неё лежит…
впрочем, не будем забегать вперёд.
Таня зажгла свет в раздевалке и достала из пакета модные голубые джинсы, не мнущуюся кофточку, переоделась.
Камер наблюдения в здании нет, утром проскользнуть мимо охраны не составит труда. В этих мыслях девушка снова сходила в отбраковочную, нашла партию подгоревших с одного бока вчерашних корзинок и набросилась на них, как голодный волк.
Запила их желтоватой водой из-под крана.
В желудке надсадно заломило, Таня сморщилась от боли. Так и гастрит недолго получить! Конечно, можно было бы чай вскипятить, чтобы получить горячее хоть таким способом….
Но начнутся неизбежные вопросы женщин-сотрудниц: куда убывают чайные пакетики?.. кто брал мою кружку?.. Давайте, скинемся на чай... А у Тани денег нет совсем, а до первой зарплаты ещё ох как нескоро.
Таня почувствовала, что после завтрака голова соображает гораздо лучше.
И всё же, надо как-то наладить нормальное питание, а то неизбежно возникнут ошибки. А их допускать нельзя.
Таня села возле мутноватого цехового окошка, засиженного мухами, и стала ждать. К восьми утра к зданию «Сладкой жизни» подъехал двухцветный джип: серый низ белый верх.
«Праздничная обёртка явилась» – подумала Таня.
Из неё вышел человек-торт, Владимир Ильич и, пикнув сигнализацией, направился к входной двери. Таня уже была тут как тут.
– Здравствуйте, Владимир Ильич, – сказала Таня, как-то натянуто улыбаясь. – У вас такой красивый костюм! Необычайно вам идёт.
– Таня? – удивился он и включил своё излюбленное рентгеновское зрение. – Рабочий день с девяти, а ты уже на работе?
– Да… Я привыкла много и добросовестно работать, – сказала она, как пионер на прочтении торжественной клятвы.
– Похвально, похвально, – внушительно сказал Торт.
– Но если честно, я тут из-за вас… – вздохнула девушка и грустно посмотрела на Торта.
– Из-за меня? – удивился директор.
– Да, – горячо заверила она. – Всю ночь не спала, всё думала, думала, даже шея затекла… – О чём же, если не секрет? – Они миновали пункт охраны.
– Вот и первые ласточки! – весело сказал охранник.
– Здравствуйте, Степан. Как дежурство?
– Отлично. Утром делал обход по всем цехам – всё в порядке.
Таня лучезарно улыбнулась охраннику и сказала Владимиру Ильичу:
– Я думала о вас и о предприятии. – Она подняла голубые глаза и серьёзно посмотрела на него.
Владимир Ильич, человек, который понимал людей с полувзгляда, не мог прочесть в этих глазах ничего. У Тани словно был иммунитет против проникновения в её душу. Она была для него закрытой, как ядро Земли.
– И что же вы думали обо мне, Таня?
– Вы всё равно не поверите, скажете, так не бывает…
– Танечка, а вот и мой кабинет. Может, зайдём, или так и будем стоять в дверях?
– Нет, нет, мне надо в цех. Работы полно. – Она покрылась натуральными пятнами стеснения и стала отступать.
– Ну, хоть скажите, что вы думали о предприятии, – уже стоя в дверях сказал Торт. Таня немного помялась:
– Не всем нравится правда. Я, к примеру, из-за своей честности несколько работ потеряла. Может, не стоит говорить?
– Стоит, стоит. Скажите, в чём дело?
– Я заметила…
– Ну и что же вы заметили, Танечка?
Таня вобрала в грудную клетку воздуха, как перед прыжком в воду, и увлечённо заговорила:
– Понимаете, Владимир Ильич, ваше предприятие замечательное, благодаря такому мощному руководителю, как вы, но именно в нашем цеху мало порядка. Вернее, его нет совсем.
– Как это? Что вы имеете в виду?
– Хорошо, я скажу. Вчера я не сразу ушла домой, а долго наводила порядок. Протирала столы, двери. Уборщица плохо моет. А мы всё-таки производим продукты питания!
– Танечка, да о чём вы говорите! У нас санэпидемстанция тут живёт! Марья Васильевна отлично моет. Тем более, Алла Николаевна не допустила бы такого.
– Я знала, что вы не поверите, – печально сказала Таня. – Вся беда в том, что и вы, и Алла Николаевна уходите с работы до прихода уборщицы. А она этим пользуется.
Утром уже поздно что-либо делать и мы работаем в негигиеничных условиях. А назавтра всё повторяется. Я прямо как чувствовала, что вы станете сомневаться, поэтому посмотрите на это.
Девушка достала из кармана мобильный телефон и показала директору видео, датированное вчерашним вечером. На полу цеха горками валялась мука, по столу был размазан жёлтый крем, к кафелю на стене прилип кусок повидла, а половая тряпка плавала в ведре, в грязной воде.
– Вот это да… – задумчиво протянул директор.
– При вас Марья Васильевна может быть, и отлично моет, но стоит вам уехать с работы…
– Никогда бы не подумал…
– Да вы не волнуйтесь. Я могу сама работать уборщицей в нашем цехе...
– Станете совмещать?
– Да. Мне не составит труда…. Живу я рядом…
– А как же ваш сын? Совсем не будет видеть маму, – посетовал директор.
– С сыном всё будет хорошо. Зарплата увеличится, куплю ему конфет, – скромно улыбнулась Таня.
– Ну, хорошо. Можете приступать сегодня. А с Марьей Васильевной я поговорю.
«Ура, ура»! – радовалась Таня. Вышло всё так, как она и ожидала.
Следующая ночь в цеху прошла спокойно. Таня забаррикадировала дверь душевой, засунув швабру в дверную ручку. Не одна напасть, так другая: уборщицы нет, так охранник ходит! Того гляди, брата приведёт: на-те Таню, получите и распишитесь!
Как бы охранника обезвредить?
А вдруг Лёшка поместит Танину фотографию в «Дежурную часть» и охранник её узнает? Таня без аппетита сжевала молочный коржик с отломанными краями, за что он попал в брак. За время перекуса полностью утвердилась в мысли, что брат уже сделал это. Она буквально услышала поставленный голос диктора:
«Разыскивается девушка на вид лет двадцати пяти, хрупкого телосложения, глаза голубые, волосы русые, особые приметы…»
А какие у Тани особые приметы? Никаких.
«Меньше мелькать! И тогда не найдут», – решила Таня, и стремительно заснула от нечеловеческой усталости, так и не придумав пока, куда деть охранника.
То ли девушка крепко спала, то ли никто по цеху не ходил, но ни одного шороха она не слышала. Если кто и шуршал, так это мыши.
Продолжение следует…
Дорогие друзья, если повесть Вам нравится, не забывайте ставить лайки и писать отзывы!
Подписывайтесь на канал!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.