Повесть
Часть вторая здесь
… Дело было в годы войны.
Самая старшая сестра Таниного отца, Евдокия, будучи совсем молоденькой девушкой, полюбила парня Ивана.
В 1941 году он, как многие дееспособные мужчины их деревни, ушёл на фронт.
Не дослужив полгода до конца войны, Иван погиб в неравном бою с фашистами.
Похоронка произвела на Евдокию такое ужасное впечатление, что родители не знали, что делать с дочерью.
Та держала в дрожащих руках треугольное послание, где казённым почерком сообщалось об обстоятельствах гибели Ивана.
Русые волосы девушки выбились из-под косынки, голубые глаза застила пелена слёз.
Евдокия осела на пол, обняв себя за колени, как при острой боли, стала раскачиваться в стороны, повалилась набок и стала страшно голосить.
Евдокия билась в истерике до тех пор, пока отец не окатил её ледяной водой.
Именно в тот момент она уверовала, что Иван жив, ну конечно, жив! Потому что Иван не может умереть, иначе и ей, Евдокии, жизнь не мила.
Похоронка – это чья-то нелепая ошибка. Все же склонны ошибаться, вот и обладатель казённого почерка спутал двух Иванов.
Мало ли Иванов на Руси? Её Иван, живой и невредимый, непременно вернётся к ней.
Она поднялась с земли чересчур спокойной, швырнула повестку в палисадник, и, шатаясь, куда-то пошла в мокрой одежде.
Её не было несколько часов, на дворе стоял холодный октябрь. Снега ещё не выпало, но и тепла уже не было.
Родители искали её повсюду, а Евдокия вернулась с противоположного края деревни – со стороны колхозного поля – с охапкой сена для кур.
Она вела себя, как ни в чём не бывало, шла статною походкой и напевала песню. Вечером её свалил озноб, девушка заболела пневмонией.
Несколько раз Евдокия была между жизнью и смертью, в бреду часто общалась с Иваном.
Мать бесконечно молилась о выздоровлении. И то ли молодой организм боролся изо всех сил, то ли молитвы помогли – через три недели девушка сумела совершить первую вылазку из постели и с тех пор стала поправляться.
Очень скоро родители поняли: Евдокия не хочет и не может забыть Ивана.
Она тверда, как скала, и, похоже, решила пожертвовать своей жизнью во имя любви.
Шло время, Евдокия и слышать не хотела о других парнях, всё ждала возвращения Ивана. Мама несколько раз пыталась убедить её:
– Евдокиюшка, умер твой Иван. Что ж ты себя заживо хоронишь? Вон, все твои подружки уже малышей нянчат, а ты…
С момента получения повестки прошло около двух лет, стоял жаркий август, жители деревни увидели Евдокию бегущей по пыльной дороге с криками: Иван вернулся! Иван вернулся! Выходите все, Иван вернулся!!
Она переполошила всю деревню, на крики сбежались соседи. Это были в основном женщины, дети и старики. Впереди всех, в переднике и галошах бежала мать Ивана.
– Где Иван? Где?! – в голос кричала она.
– Да вот же, рядом со мной. Что ж не обнимаете, не целуете? Али схоронили уже? Одна я верила!– глаза Евдокии наполнились слезами. – Вот же он! – Девушка делала вид, что держит кого-то за руку. – Весь в орденах, герой!
Народ быстро сообразил – девушка помешалась. С момента «возвращения» Ивана, Евдокия стала вести себя более чем странно.
Первая нипочём в дом не войдёт – сначала Ивана пропустит.
В её сознании они поженились.
Вечерами она садилась за стол и начинала разговаривать с пустым местом напротив, где было бы предполагаемое лицо Ивана, до смерти пугая младших братьев и сестёр.
Рассказывала что-то Ивану, бормотала, смеялась невпопад.
Бывали дни, когда она становилась хмурой и не общалась с Иваном. «Неужели вылечилась?» – надеялись родители. Но девушка сообщала им, что Иван уехал погостить к родственникам.
Бывало, что Евдокия и ругала Ивана:
– Иван, сколько раз тебе говорила забор починить! Отец уже стар, ему помочь надо. А ты и ухом не ведёшь! Ты, это, бери в помощники Федьку и Серёжку, и за дело! – И так каждый день.
Приходилось отцу самому браться за инструменты, чтобы дочь не бранилась. Она не замечала за собой, что говорит одно и то же помногу раз.
Очень скоро домашние привыкли к странности Евдокии, и даже научились пользоваться ими.
Как-то раз её младший брат Федька разбил банку с растительным маслом.
– Кто это сделал? – стала выяснять Евдокия.
– Так это Иван локтем задел, а масло вдребезги! Вот батюшка заругается!
– Побеги, Федька, немедленно спрячь
осколки, а я быстро вымою пол! – приказала сестра, – скажем, израсходовали…
Девушка работала на птичнике, была в числе передовых. Пусть Иван видит, какую работящую жену себе выбрал.
Евдокия хоть была и не в себе, но с большой самоотдачей ухаживала за младшими братьями-сёстрами, отдавала родителям получку до последней копейки, благо, что Иван не возражал.
Евдокия и с подругами общаться любила. Будучи босоногими ребятишками, они все вместе играли, гоняли кур, собирали ягоду. Теперь все жалели Евдокию.
Знать бы во времена полуголодного, но счастливого детства, как судьба сложится….
Многих сломала война, многих укрепила духом, но надо быть милосердными. Поэтому в доме родителей Евдокии не переводились гости, которым девушка очень радовалась, сразу начинала суетиться.
На неё было трудно смотреть без слёз, бедняжка совсем не осознавала своей болезни.
– Иван! У нас гости, иди скорей сюда! Посмотри, Нюра пришла, Тамарочка! – Поворачивалась к гостям. – Чаю будете?
– Можно немного.
И она наливала несколько стаканов: гостям, себе и обязательно Ивану.
Евдокия жила в мире собственных иллюзий, и до последнего дня вела незримый диалог с парнем, не вернувшемся с войны.
Не стоит и говорить, что Таня была невероятно похожа на Евдокию.
*********************************
Игорь, сам того не ведая, пробудил в Тане дремлющего дракона.
Под влиянием успокоительных и отвлекающих средств, домашним немного удалось смягчить Танин недуг. Она уже вела себя не так агрессивно, ела и спала чуть лучше, что плодотворно сказывалось на настроении.
Шёл седьмой месяц её беременности. Таня впервые после кризиса задумала выйти из дому.
– Мамочка, мне, а особенно малышу, необходимо часто бывать на свежем воздухе, – произнесла она елейным голоском. Любови Алексеевне сразу стало не по себе – дочь о малыше позаботилась! Что-то странное.
– Никуда не пойдёшь, – решительно сказала она.
Но Таня, не обратив на запрет никакого внимания, подкрасила губы, взяла сумочку, обулась и направилась к выходу.
– Стой! – встала грудью Любовь Алексеевна.
– Ой, мамочка! – глаза Тани округлились, словно вспомнила что-то очень важное. – Я же совсем забыла сказать! Там же междугородний звонок из Мурманска, тебя Семён к трубке ждёт. Прости, совсем забыла, – искренне извинилась Таня и начала послушно стягивать туфли и снимать сумку с плеча.
«Послушалась раз в кои веки», – устало подумала мама по пути к телефону.
– Алло! Алло! Сеня! – кричала она о тех пор, пока не поняла, никакого Семёна там нет. Таня её обманула.
А плутовки уже и след простыл.
…Таня шла на свою бывшую работу в «Бистро». Зашла в холл, где располагалась гардеробная, огляделась.
Ничего не изменилось! Всё та же пальма в кадушке, всё те же светильники, стилизованные под факелы.
Из прямоугольной прорези в стене показалась голова гардеробщицы Михайловны.
– Танечка! Ты ли пожаловала? А ты изменилась, только не пойму, в чём дело…. Что-то неуловимое, – сказала разговорчивая женщина.
– Ну да, живот появился, – без тени шутки сказала Таня.
– Нет, не то. Ты какая-то… другая стала. – Если бы она только знала, как близка к истине. Но не стала докапываться до причины перемен, произошедших с Таней.
Михайловна посчитала Танино состояние не таким уж важным моментом, чтобы долго сосредотачиваться на нём, и тут же нажаловалась на официантку Иришку, которая взяла у неё в долг пятьсот рублей и не отдаёт. Таня предложила помочь: она скажет Иришке о долге, раз гардеробщице неудобно.
– Ой, да не надо, – возразила женщина. – Скажет ещё, что я тебя подговорила. – И разговор потёк уже в другом направлении. Михайловна рассказала, что через час «Бистро» закрывают на дератизацию, так что Таня должна поторопиться.
В подвале развелось много крыс, их будут травить.
Гардеробщица округлила глаза, как ребёнок, и сказала, что видела вчера во-от такую крысу!
«Её не переслушать».
Таня ненадолго отлучилась от болтушки «носик попудрить», а затем вернулась и сказала:
– Ну ладно, пора мне забирать трудовую книжку. Я же уволилась, Игорёчек не хочет, чтобы я работала. – Она учуяла запах кофе. Пора. Игорь Станиславович страстно обожал кофе «Капучино» и требовал его в кабинет каждые полчаса.
Таня прокралась в коридорчик и стала ждать, кто же из официанток понесёт дымящуюся кружку в кабинет «любимого»?
Таня сама неоднократно носила кофе, когда была в фаворитках.
Вот показалась официантка Ирочка, которая заменила Таню во всех отношениях. В её руках дымился ароматный кофе.
– Ирочка, привет. Поди-ка сюда.
– Таня? Какими судьбами? – По лицу Ирочки было видно, что она неприятно удивлена появлением Тани. Вдруг ей это повредит? Тут Ирочка заметила округлившийся живот бывшей сотрудницы и вовсе пролепетала: – Ого! Когда ты успела?
– Ты тоже успеешь, если будешь ездить с Игорем в гостиницу. – Ирочка густо покраснела. – Кстати, тебя зачем-то звала Михайловна.
– Зачем?
– Сходи, узнаешь.
– Сначала кофе Игорю занесу ….
– Потом занесёшь, Игорь не любит сильно горячий, уж я-то знаю. Спустись, говорю.
– Что ей надо от меня? – занервничала Ирочка.
– Да я откуда знаю? Сказала: «Позови, пожалуйста, Ирочку!»
– А! – начала догадываться Ирочка. – Я у неё пятьсот рублей занимала, наверное, хочет их назад, – Ирочка пошла вниз, оставив кофе на столе.
Таня не стала терять времени, немного поколдовала над кофе, затем спустилась в отдел кадров и забрала там документы.
Таня покинула свою бывшую работу с облегчённой душой.
…Когда она вернулась домой, её щёчки действительно порозовели.
Мама решила, что Таня была права насчёт прогулок, и не стала её ругать за дурацкую выходку.
Депрессия у дочери отступила, улучшился аппетит. Она пела песни, занималась гимнастикой, в общем, почти «вернулась».
Любовь Алексеевна радовалась переменам.
«И нет у неё никакой шизофрении! Просто, был шок. Хорошо, что не дала упечь девочку! И надо систематизировать прогулки на свежем воздухе».
Всё у Тани было хорошо.
Некоторое время спустя, раздался телефонный звонок, звонила гардеробщица Михайловна:
– Привет, Тань! Спасибо тебе!
«Не стоит благодарности, одним ублюдком стало меньше», – чуть не сказала вслух Таня, но вовремя одумалась.
– За что спасибо?
– Ирочка мне долг вернула, слава Господи. А то ситуация у нас на работе просто ужасная сложилась! – женщина трагически вздохнула. – Сидим все без денег и на грани увольнения. Тань, ты в курсе, что Игорь умер?
«Ещё как в курсе!»
– Что?! Как умер? Когда?
– Как, ты ничего не знаешь? Ты же вроде в тот день приходила документы забирать.… Хотя, ты раньше всех этих событий пришла.
А после что было, что было! Ну, ладно, слушай, – снисходительно завела гардеробщица, довольная, что кто-то ещё не знает этой истории.
Где-то часа в четыре Игорю внезапно стало плохо прямо за рабочим столом, его отвезли в больницу, где он, собственно говоря, и умер, не приходя в сознание.
Работа в «Бистро» стоит, все печати находятся в кабинете у Игоря, а кабинет опечатан до выяснения. Мы толком не работаем.
Предположительно, Игоря отравили. Перед смертью его рвало кровью и чем-то чёрным, ясное дело, кофе. Представь, что пережила уборщица, когда обнаружила его при смерти….Скорую она вызывала. Ну, так вот... Кофе ему относила Иришка, стало быть, она и есть отравительница. Дак… дакт…птическая…
– Дактилоскопическая? – подсказала начитанная Таня.
– Да! – обрадовалась гардеробщица. – В общем, эта экспертиза показала, что на кофейной кружке полно Иришкиных отпечатков.
Ещё бы, у девушки был мотив: ей стало известно, что Игорь женат, и она не захотела ни с кем его делить.
Кстати, Иришку тоже вызывали к следователю. И взяли подписку о невыезде.
– Никогда бы не подумала, Иришка такая милая…
– В тихом омуте сама знаешь! – безапелляционно заявила Михайловна. – Кстати, к тебе приходила милиция?
– Нет, – вздрогнула Таня. – А зачем?
– Проверяли всех, кто был в здании в тот день.
– Понятно. Пусть идут – я не виновата.
– Конечно, Танечка. Это же для проформы.
И они распрощались. С милицией Таня разберётся, не страшно.
Спасибо гардеробщице – Таня подготовится к встрече со следователем на высшем уровне.
Ведь это дело всей её жизни.
**********************************
Вечером к ней действительно пожаловал крупного телосложения следователь Матвеев.
Показал удостоверение, разулся и прошёл в комнату. Соблюдя все формальности, он приступил к расспросам.
– Вы Татьяна Сергеевна Повитухина?
– Да, это она. То есть, я хочу сказать, что она – это я.
Следователь внимательно посмотрел на неё. Таня старалась сохранять независимый вид, а сама наматывала пояс от халата на указательный палец, а затем разматывала.
Следователь сразу отметил острым взглядом зажатость позы девушки и странный блеск в глазах.
– Здравствуйте. Можно присесть? – спросил он.
«Поприсядай!» – злорадно подумала Таня, но всё же пододвинула Матвееву табурет, тот грузно опустился на него: – Возбуждено уголовное дело по факту убийства Игоря Станиславовича Бояринова...
– …Игоря убили? – перебила Таня и стала натужно плакать, кривя губы и растягивая гласные: – А-а-гаа!! Гы-ыы!! К-к-то убил? А как же я-я? – Она почти затянула эту отвратительную сцену, пока мама не принесла ей воды – запить успокоительное – и осталась при разговоре.
В отличие от дочери, она была очень внимательной и сосредоточенной и, как показалось Матвееву, ужасно уставшей.
Истерика у Тани так же быстро прекратилась, как и началась.
– Эксперты установили, что Бояринова отравили крысиным ядом, – сообщил следователь, мельком посматривая на Танину реакцию.
– Ядом? Какой ужас… – мотнула плечиком Таня.
– Мы ищем убийцу. Вы тоже были в здании в день убийства.
– А я тут ни при чём, – испугалась Таня и снова взялась за пояс. – Я вам уже объясняла, что уволилась, вот и всё, да и вообще, давно уже…
– А что вы так испугались? Я вас ни в чём не обвиняю. Я пришёл к вам, как к свидетелю, а не как к подозреваемой. Мы должны опросить всех свидетелей, такова наша работа.
Может помочь любая деталь! Вас характеризовали, как очень внимательного человека, не упускающего ни одной мелочи!
Может, вы видели чего-нибудь подозрительное или слышали? Напрягите память, вспомните тот день…
– Да чего там вспоминать? Забрать трудовую книжку я пришла, заодно, пока гуляла на свежем воздухе, живот свой выгуливала…
– Вы гуляли за пять остановок от дома, да? – как бы невзначай спросил следователь.
– Да нет же. Гуляла я возле дома сначала. И тут поравнялась с киоском «Союзпечать», а там продавали бланки трудовых книжек. А я думаю, мол, а где же моя? Так в «Бистро» осталась! Вот я растяпа! Дай, думаю, заберу, а то рожу и некогда будет…
– Ах, вот как дело было. Ну, хорошо. Но, может быть, вы видели что-то подозрительное, или видели преступника? Может, подозреваете кого-то? О вас очень хорошо отзывается ваш бывший коллектив. Говорят, вы очень работящая девушка. Может быть, вы такая же наблюдательная, как и работящая? – применил следователь нехитрый приём.
– Я кое-что видела. – Таня нахмурила бровки. – Это Ирочка убийца, дурочка с переулочка. – Матвеев сердито кашлянул и сказал:
– Вы поосторожнее с выражениями. Я буду составлять протокол. Пожалуйста, давайте не станем засорять его подобными словечками. Кто эта Ирочка?
– Она работает в «Бистро».
– Это Ирина Ивановна Петрова?
– Она! Иванова, Петрова, Сидорова. Какая хитрость!
– Вы о чём?
– Ирка думала, что с такой простой фамилией её не найдут. Ха! Как бы не так! Не так глупо наше правосудие! Виват!!
Следователь беспомощно посмотрел в сторону Таниной мамы. У него стало укрепляться подозрение…
– Виват! Аллилуйя!!
– Таня, успокойся, – привстала с места мама и подошла к Тане. В последнее время её успокаивали прикосновения и поглаживания.
Любовь Алексеевна стала гладить Таню по спине. Та начала расслабляться, обмякать и устало сказала:
– А я-то как раз спокойна. Не обращайся со мной, как с дурочкой. Ладно? – она учащённо задышала и вдруг заорала: – Я совершенно нормальна!!
Все, кроме Тани, вздрогнули. Рука мамы отпрянула и нерешительно повисла в воздухе. Следователь указал жестом на стул, мама села.
– Но почему вы думаете на Петрову? Вы что-то видели? – следователь явно решил блокировать истерику. И ему удалось: Таня улыбнулась и доверительно сообщила:
– Да. Она несла ему кофе в кабинет, – она понизила голос.
– Я-то наблюдательная, всё вижу и слышу. Я как раз там была и видела.
– Где, в кабинете?
– Возле него!
– А что именно видели?
– Ирочку Иванову-Петрову-Сидорову с кофе!
– А при чём тут кофе?
– Так… он же им отравился…
– Откуда вы знаете, чем именно Игорь Станиславович отравился?
– Так.…Это…Вы сами сказали.
– Про кофе?
– Ну, нет, я так…. Хватит, хватит!! Мама, уведи его! Пошли вон, мне плохо!! – Таня легла на кровать. Следователь поднялся с табурета и сказал, обращаясь к Таниной спине:
– Проедемте с нами в отделение. Там вы объясните, откуда знаете сведения из материалов следствия…. Там и устроим очную ставку с Ириной Ивановной Петровой, чтобы исключить заведомую ложность показаний….
Но тут вмешалась мама:
– Никуда она не поедет. Давайте, выйдем из комнаты на пару слов. – Они покинули комнату, где сидела на кровати теперь уже безучастная ко всему Таня и мурлыкала под нос песенку из кинофильма «Улица Вязов», «Фредди придёт за тобой».
Любовь Алексеевна притворила за собой дверь.
– Боюсь, её показания вам не помогут. У неё шизофрения.
– Подтвердите ваши слова. У вас есть медицинская карта, справка, ну хоть что-нибудь? – спросил Матвеев.
– Документально – нет. Пройдёмте в зал. – Любовь Алексеевна завела Матвеева в комнату, где усадила в удобное кресло. – Я вызывала на дом специалиста в данной области, он хотел немедленно госпитализировать Таню.
Девочку до сих пор не забрали в больницу лишь из-за беременности. Её стали бы колоть сильными лекарствами, а я очень надеюсь, что малыш будет нормальным….
А по поводу кофе… Ей звонила какая-то сотрудница с «Бистро» и рассказала всё, что знала об отравлении. Я, простите, подслушала. Так что…
– А к чему ваша дочь устроила весь этот цирк со слезами, как будто не знает о гибели Игоря?
– Она не в себе. Я не могу объяснить многое из её поведения. – Что за сотрудница ей звонила?
– Вроде с вахты…. Или из гардероба. Не знаю.
– Какой ей интерес рассказывать подробности больной девушке?
– Бывшие сотрудники ещё не знают, что случилось с Таней. А я не афиширую по ряду причин. Так что извините.
– Странно…. В день, когда она забирала трудовую, уже была больна?
– Да.
– Отчего возникла болезнь?
– На фоне…. Это наследственно.
– Мне понадобится от вас подтверждение болезни, – попросил следователь.
– Хорошо. Только на учёте мы ещё не стоим. Но, я думаю, психиатр, который был у нас, справочно подтвердит факт болезни. Как только Таня родит, мы обязательно встанем на учёт. Бедная девочка… болезнь передалась ей по наследству, а проявилась только теперь, когда…
– Что?
– Ничего. До свидания.
Следователь ушёл ни с чем.
Таня почувствовала себя победительницей. Был момент, она чуть не прокололась! А мама оказалась молодцом! Хотя, она всё равно остаётся врагом. Расслабляться нельзя! Доверять нельзя никому!
С того дня она стала налегать на фрукты. Ребёнок, а это должна быть только девочка, должен родиться здоровым, а его папочка за всё получил сполна.
А сколько таких мужчин, как Игорь!
Они портят женщинам жизнь, бросают с детьми и….
В общем, у Тани появилась новая идея.
Она теперь отомстит за всех обиженных женщин! Все директора имеют любовниц, хотя и женаты.
Чем мужчина успешнее, тем порочнее. Надо чистить мир от скверны. Таня будет их не просто убивать. Это слишком глупо.
Она будет внедряться в рабочий коллектив, работать лучше всех, мужчина-директор будет влюбляться в неё. Это обязательно. Без любви и месть неинтересна.
Путь изменник почувствует себя влюблённым и обманутым, как она. Пусть она отравит его, как отравили жизнь ей!
Вскоре Таня родила ребёнка.
Мальчик! Как же ей не повезло!
На кормлениях она смотрела на красное сморщенное личико сына, давала ему грудь и не испытывала никаких материнских чувств.
Но с виду была образцовой матерью, она же всегда была лучшей ученицей и работником, вот и сейчас у неё такая особенная работа – кормить младенца.
Через пять дней Таня выписалась из роддома, и в тот же вечер, когда заботы о малыше стало возможно переложить на чужие плечи, впервые сбежала из дома.
Она снова решила устраиваться на работу.
Ей не терпелось начать воплощать в жизнь план «Очистка мира».
Она хорошо подготовилась: взяла вещи, косметику, крысиный яд, благо, что на той дератизации его было полно, на десяток Игорей хватит, и устроилась поваром в столовую №19.
********************************
...Директорствовал там Армен Ашотович Кеосаян, который очень любил девушек с русыми волосами.
Он полюбил Таню с первого взгляда, как только увидел худенькую девушку с налитой молочной грудью.
Он и не подозревал, что она действительно молочная – её просто раздирало от подступающего молока. Таня в редкие перерывы быстро сцеживала молоко в туалете, и продолжала работать.
Кеосаян сначала просто забрасывал Таню восхищёнными взглядами, не знал, как подступиться.
Три месяца понадобилось Тане, чтобы показать себя на работе в отличном свете.
Кеосаян вскоре не стерпел и принёс Тане первый подарок, который попытался вручить довольно неуклюже.
– Возми, красавица, этот колцо! – с жаром сказал он, когда Таня зашла в кабинет.
– Зачем?
– Патаму что я тэбя люблю и хачу пригласить в гостиницу…
Пришлось отравить Кеосаяна.
Он сам был виноват: вздумал дарить подарки, а это первый признак того, что он хочет переспать с ней.
Да он и не скрывал.
Игорь Бояринов тоже действовал по похожей схеме. Начинал с мелочевки: нёс Тане всякие там сувенирчики, брелочки, а затем и более дорогие украшения….
После Игоря она возненавидела эти «подарочки» и выкинула их все. С особой радостью она спустила в унитаз золотую цепочку с амуром…
В тот же день она подсыпала яд в армянский коньяк, что был в карманной фляжке «любимого».
Кеосаян был на редкость безалаберным и бросал свою фляжку, где руки развалятся.
Уволилась она в день отравления.
На Танино счастье, всё пошло не по плану. Армен выпил коньяк не сразу, а только через пять дней.
По трагическому совпадению, в те дни у Кеосаяна проходила ревизия материальных ценностей.
В ходе её была выявлена крупная недостача. Никому и в голову не пришло, что это отравление. Всё указывало на самоубийство, и дело закрыли.
Таким образом, Таня снова вышла сухой из воды.
О громких смертях директоров непрестанно писали газеты.
Заголовки газет гласили: «Отравлен директор «Бистро» Игорь Бояринов. Происки конкурентов или бандитские разборки?» «Покончил самоубийством директор столовой №19. Ревизия обнаружила крупные хищения».
Таня делала непроницаемый вид или начинала напевать песни под нос.
Любовь Алексеевна ещё после визита первого следователя стала догадываться, что Танины исчезновения и смерть директоров именно на тех предприятиях, где успела поработать дочь, не простое совпадение.
Разговоры с Таней не помогали.
Она темнила, замыкалась или истерично кричала, чтобы не лезли в её жизнь.
Один раз чуть не набросилась на мать с кулаками.
Любовь Алексеевна уже не раз пожалела, что не отдала дочь лечиться. Но, всё равно, какая-то глупая вера в непогрешимость дочери сидела у неё в голове.
Девочка одумается. И вообще, ничего не доказано. Наверное, совпадение.
Порой, Любови Алексеевне становилось стыдно, что она подозревает дочь во всех тяжких.
Когда газетная шумиха немного улеглась, Таня превратилась в образцовую мать. Гуляла с Максимкой, читала ему сказки.
Она частенько останавливалась в тексте на том или ином слове, которое, по её мнению, заслуживало внимания, и начинала рассуждать.
Сын слушал её, гремя погремушками, а Таню несло:
– Вот есть слово «раздался». Понимаешь ты, или нет? В сказке написано: «раздался громкий выстрел». Значит, пальнули из ружья в птичку. А можно ещё сказать: «мужчина раздался вширь». Ну, толстый стал. А ещё: «аванс весь раздался». Значит, кассир все денежки выдал. Ну да ладно, всё равно ничего ты не понимаешь. Слушай дальше….
Как-то раз Таня встала у кроватки сына:
– Завтра утром пойдём с тобой в парк на качельки. – Мальчик ещё не понимал, что такое качельки, ему было всего шесть месяцев. Но радостно улыбался.
...Наступило утро, и все поняли: Таня снова сбежала.
Продолжение следует…
Дорогие друзья, если повесть Вам нравится, не забывайте ставить лайки и писать отзывы!
Подписывайтесь на канал!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.