Радио «Радонеж», Москва.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, ноябрь 2022.
Сегодня мы празднуем память святителя Филарета Московского. Сейчас русский читатель уже располагает обширным житием святителя, составленным недавно покинувшим этот мир Санкт-Петербургским митрополитом Иоанном Снычевым. Кратко вехи биографии. Василий Михайлович Дроздов родился в Коломне Московской губернии 26 декабря 1782 года. Следовательно, с замечательным земляком можно поздравить всех коломенских. Образование он получил в Коломенской семинарии, заканчивал в Троицкой. Был там же у Троицы преподавателем греческого и древнееврейского языков. Кстати, сразу можно отметить глубочайшую фундаментальную филологическую подготовку святителя. С 1806 года он преподавал в семинарии, где стал инспектором и профессором по принятии монашества в 1808 году. Читал философские науки. С 1811 года архимандрит, а с 1812 года ректор Санкт-Петербургской духовной академии. Это один из двух тогда еще мощнейших центров академических церковных наук, а следовательно, один из не очень многих центров духовного просвещения в России первой полвины XIX века. Напомню вам, что время то было не очень академическое и весьма малоправославное. Мы все еще продолжали переживать последствия того, что некогда в глубокой древности, при создании Российской державы, то есть в царствование нашего несомненно великого государя Иоанна Третьего Васильевича, во времена преподобного Иосифа Волоцкого, святителя Геннадия Новгородского, то есть выдающихся просветителей мы упустили свое время, мы не основали своевременно академии или православного университета, и нам пришлось учиться на западный манер. Может быть, вам покажется не совсем уместным напоминать об этом сейчас. На самом же деле эта задача стоит и сейчас. Мы по-прежнему не имеем в полной мере православной высшей школы.
В 1810-е годы отец Филарет — известный проповедник. Его проповеди переписывались и издавались, например, «Слово на смерть Кутузова». Он деятельный член Библейского общества, кстати сказать, совершенно неоднозначной организации. Работа над переводом Библии сыграла свою дурную роль, после 1824 года некоторое время Филарет был в немилости. Надо сказать, что вопрос этот неоднозначен. Все дело в том, что, с одной стороны, перед Россией стояла насущнейшая проблема создания отечественной библеистики. И вообще православная библеистика была в зачаточном состоянии, в большом загоне в начале XIX века. С другой стороны, Библейское общество было организацией самого дурного толка — смесь протестантского рационализма и абсолютно не только не православной, а религиозно-индифферентной мистики. Немало в деятельности Библейского общества было также франкмасонского. Это насущнейшая проблема также для нашего времени, которой нельзя не коснуться. Многие наши соотечественники до сих пор пребывают в недоуменном состоянии по поводу масонства, полагая, что это такая филантропическая организация, в сущности совершенно безобидная, и только проклятые черносотенцы наводят на нее тень. Политическое влияние масонства в разные эпохи было очень разным, а вот культурное влияние было неизменным. Основополагающей масонской идеей была всегда непрерывная эволюция и непрерывный прогресс. Непрерывный социальный или культурный прогресс — это просто нехристианское видение истории, нехристианское видение мира, видение культуры. И библеистика, то есть изучение и организация перевода Священного Писания, была в первой половине XIX столетия тоже под знаком такого вот прогрессивного эволюционизма. Естественно, что в этом ключе Библия рассматривалась не как боговдохновенное произведение, не как источник и опора нашей веры, а как некая нравоучительная книжка, безусловно самая лучшая в мире, но не более того. Потому Библейское общество в целом заслуживает негативной исторической оценки.
Деятельность отца Филарета по переводу Библии на русский язык заслуживает самой положительной оценки. Забегая вперед, скажу, что его трудами и многими переводчиками духовных академий этот перевод был закончен и издан в 1858 году. Может быть, многие наши слушатели не отдают себе отчета в том, какой это был переворот. Вся образованная часть нашего общества до середины XIX века, почти вся, за исключением духовенства и немногих глубоко традиционных и высокообразованных дворян и купцов, большинство же не читали Библии. Еще несколько лет назад Библию было трудновато достать, хотя православные люди и все, кто хотел достать, доставали. Это было сопряжено с трудами, с перевозом из-за границы, с уплатой больших денег. Большевики мешали. Но в середине XIX века мы жили в православной стране. В ней были десятки тысяч храмов. И в них читалась Библия. Но все хуже и хуже изучали славянский язык. В бытовом обиходе по-славянски читали немногие и, следовательно, Библию переставали читать. Знаменитое изречение Филарета «Библия — книга чтомая», то есть Библия — это книга для чтения, причем для постоянного чтения христианина. С этим никто не спорил. Но это не было реальностью для первой половины XIX века.
Впрочем, какими бы ни были мнения о трудах отца Филарета, в 1817 году он становится епископом Ревельским, в 1819 году — архиепископом Тверским, в 1820 — Ярославским, в 1821 — Московским, где затем станет и Московским митрополитом. И на этой кафедре уже будет пребывать до смерти. Обратите внимание, это же было в синодальное-то время. Митрополит Филарет Дроздов пробыл на одной кафедре в течение 46 лет. Если бы эта кафедра была тогда первоиераршей, если бы митрополит Московский был первоиерархом всей Российской Православной церкви, мы могли бы смело сказать, что он занимал ее дольше всех, ибо русским первоиерархом пока пробыл дольше всех митрополит Кирилл Второй, современник Александра Невского, он занимал кафедру 32 года.
Труды его на Московской кафедре были многообразны. В 1823 году он составляет по поручению синода свой знаменитый «Катехизис», через 4 года он немного дополнит его ко 2-му изданию. В 1825 году он скажет замечательное «Слово благодарности об избавлении России от страшной опасности», о сорвавшемся перевороте декабристов. Это одна из великих трагедий нашей истории, парадоксальных трагедий, когда часть общества, не худшая посягнула на сам факт существования Российской державы. То было несомненно следствием непонимания собственной страны и ее культуры, въевшегося западничества. Когда это происходит с элитой, когда это происходит с аристократией, которая должна быть прежде всего устоем, опорой, как бы стабилизатором своего государства, — значит общество тяжко больно.
Благодарственный молебен и слово владыки Филарета во многом способствовало успокоению общества, нормализации положения в стране, хотя как его не любили, как его хулили за то! Восстание же происходило не в Москве, а в Санкт-Петербурге и Чернигове. Но именно Слово Московского иерарха прозвучало громко, властно. Его голосом тогда говорила церковь.
А в 1861 году еще более знаменитый «Манифест 19 февраля» об освобождении крестьян составил тоже владыка Филарет.
Он немало трудился над вопросами церковного устроения, самыми глубинными, самыми тонкими, например, устроением аскетической жизни. Можно здесь вспомнить о том, как его трудами, его стараниями были устроены Лаврский Гефсиманский скит у Троицы Преподобного Сергия и пещерные его отделения, затем Черниговский монастырь, достославные в истории России церкви, давшие подлинных, глубоких, известных народу подвижников благочестия.
Культурная роль его высокопреосвященства было огромной. Он следил за всем состоянием русской культуры. Он видел все. Иногда он негромко говорил свое слово, и оно было слышно, как его знаменитый ответ на пушкинские стихи «Дар напрасный, дар случайный…». Он бывал во многих московских домах. Он вообще не отказывал обществу и светскому обществу, наверное, часто раздражавшему его, видеть его, беседовать с ним. Он особенно любил бывать в домах своих друзей, как например, в московском доме Татищевых на Петровском бульваре. В деяниях лучших, светлейших, наиболее выдающихся иерархов мы видим восстановление этого обыкновения нормального общения с народом и такого важного общения с элитой общества, ибо она наиболее нуждается и в поддержке, и в блюстительской миссии. Напомню, что само слово «епископ» означает блюститель.
После владыки Филарета остались многие труды — «Начертание церковно-библейской истории», «Разговоры между испытующим и уверенным о православии восточной греко-российской церкви» в форме классического философского диалога, «Записки, руководствующие к основательному разумению Книги Бытия», «Толкование на Книгу Бытия».
Несомненно, самое известное творение святителя — это его «Православный катехизис», переиздававшийся несчетное число раз. На нем были воспитаны по крайней мере три поколения православных людей. А если учесть, что не только в России, то тогда трудно оценить его значение. Это творение переиздано несколько раз за последние годы, в том числе в церковном календаре. И все это не излишне, потому что многие годы катехизис не издавался. У нас есть и другие катехизисы. Вообще, в отличие от многих других вероучительные книг, катехизис, конечно, должен перерабатываться время от времени. Так было всегда в истории церкви. Вместе с тем многие из бывших катехизисов отнюдь не утрачивают своего значения. И Православный катехизис святителя Филарета пользуется авторитетом и поныне. Не только славяне, которые читают его в оригинале, но и греки тоже включают его в перечень символических книг православия и упоминают его в курсах догматического богословия. То есть это просто значительный догматический труд. Очень компактный, очень сжатый. И для современного человека это уже, видимо, не источник первоначального ознакомления с вероучением, как это было когда-то. И это не книжечка, куда в тяжкую минуту можно заглянуть за справкой, а совершенно самостоятельный догматический трактат.
Святитель Филарет оставил значительное эпистолярное наследие. Оно издавалось, но разными блоками, к сожалению. Затруднительно даже определить полный корпус его писем, и вряд ли все сохранилось. Тем не менее известна его интереснейшая переписка с наместником Троице-Сергиевой лавры архимандритом Антонием. Кстати, отец Антоний был духовником святителя Филарета. И в настоящий момент рассматривается вопрос и о его церковном прославлении, для чего толчком послужило чудесное обретение его мощей одновременно с обретением мощей святителя Филарета. Филарета ждали, Антония нет. Но вот так устраивается по-божески.
Есть значительная переписка святителя и с Андреем Николаевичем Муравьевым, может быть, самым интересным русским церковном писателем, духовным писателем прошлого века, чьи описания паломнических путешествий к святыням Русской земли и в Святую землю переиздавались до революции многократно. Его «Путешествия в Святую Землю» и «Путешествие по святым местам русским» переизданы не раз и сейчас, но большая часть его сочинений тоже еще ждет своего издания. А он был учеником и духовным чадом святителя Филарета. Видите, какие замечательные встречи праведников могут открываться при обращении к эпистолярному наследию.
Его слова и речи издавались неоднократно и переводились на иностранные языки. А есть еще «Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московского», есть еще отдельные издания отзывов и мнений митрополита Филарета («Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам» и «Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по делам православной церкви на Востоке»). Вот это необходимо издать сейчас. Это желательно читать педагогу, желательно читать лицу начальствующему, если это лицо православное, и уж, конечно, священноначалию. Суждения, отзывы, резолюции, отклики митрополита Филарета — это драгоценнейшее пособие не только по конкретным вопросам церковного управления, но также по изучению экклезиологии, учения о церкви.
Мне самому доводилось однажды работать с его отзывами по греко-болгарской церковной смуте и греко-болгарскому церковному расколу XIX века. И глубиной суждений, многослойностью суждений митрополита я восхищался, будучи еще молодым и, грешен, не очень церковным человеком. Просто было видно, как он, с одной стороны, мог быть убежден в справедливости тех или иных суждений, но вместе с тем не мог не сочувствовать болгарам как братьям славянам и как несомненно обиженным в этом конфликте. Вместе с тем он не мог и не видеть, как национальная трагедия болгар в церковном вопросе эксплуатируется совершенно злонамеренными, совершенно революционными, западнически настроенными кругами болгарской интеллигенции. Но при всем том, что эти оттенки видно, за этим всегда стоит незыблемая каноничность, незыблемая укорененность в правилах священных канонов православия. И в итоге виден и сочувствующий человек, и интеллектуал, владеющий правом, владеющий историей. А окончательное решение выносит в нем иерарх, великий иерарх.
Митрополита Филарета недолюбливали. Его недолюбливали в синоде. У него были неприятности почти со всеми обер-прокурорами. Более того, он знавал и немилость императора, некоторое время не бывал в столице, в Санкт-Петербурге. Но никогда ничто не колебало его авторитет.
Его учение о государстве, о светской православной власти, о царстве должно быть образцом и путеводной звездой для нас сейчас, особенно для монархистов, потому как они забывают частенько такие четкие формулировки митрополита Филарета, как «церковь помазует не государство, а государя».
Безусловно, у нас в это время произошел определенный поворот назад к нашей национальной государственной традиции, восходящей к восточнохристианской имперской традиции Византии. Все это верно. Не такой уж плохой была знаменитая формула — «православие, самодержавие, народность». Ее многие принимали. Ее принимали даже довольно левые либералы, выпячивавшие в этой формуле народность. Ее принимали бюрократы, которые конечно же видели только самодержавие, а самодержавие понимали как абсолютизм, то есть не по-русски, а на западный манер. А православие и народность были для бюрократии просто украшением при самодержавии.
В идее священного царства митрополита Филарета пребывало изначально православное учение о симфонии церкви, исходно обладающей полнотой власти в материальном мире, обоими мечами — светским и духовным, из которых меч светский она, благословляя и испрашивая дары святого духа, в миропомазании вручает православному государю, но тем самым как власть дающая, имеет право суждения по каждому решению государя, по каждому его поступку. О, как это многим не нравилось! А бюрократии это не нравилось совсем.
Митрополит Филарет, вопрос о церковном прославлении которого впервые прозвучал по его кончине больше сотни лет тому назад, в один из неудачных периодов нашей истории, в период давления на церковь как православных, но бюрократизованных, а потому малотрадиционных слоев, так и неправославных, в период, когда не было патриаршества, когда не собирались церковные соборы, что гораздо страшнее, когда иные отводили церкви роль государственного департамента нравственности, сумел почти полвека фактически быть первоиерархом Русской церкви. Он не был таким по положению, но был таким авторитетом. Так его воспринимали, так к нему прислушивались. И потом одни говорили, правда, с ненавистью, а другие с благодарностью: филаретовское священство, филаретовское академия, филаретовское богословие, филаретовская эпоха.
Многотрудный жизненный путь святителя Филарета завершился 19 ноября 1867 года. Прославления же церковного Россия ждала долго. И говорилось об этом много, что свидетельствует о том, что народное почитание памяти святителя окончательно никогда не пресекалось. И слава Богу, последний архиерейский собор 1994 года официально совершил акт канонизации митрополита Филарета в святительском чине. Теперь это радостное событие стало частью нашей жизни. Это замечательно, но это также напоминание нам о том, сколь много святых, не безвестных праведников, ведомых одному Спасителю, а святых угодников, ведомых Церкви, оставшихся в памяти, занявших видное место в церковной истории, еще ждут канонизации. Скажу только, что такие имена существуют, начиная по крайней мере уже с XVII века, и в XVIII веке, и в XIX веке. А в XX веке есть не только обширнейший сонм новомучеников и исповедников, но также новые праведники, подвижники благочестия совсем недавних времен.
Кончина 19 ноября.
Оглавление и поддержка
