Бульканье, свист, тяжёлое дыхание. Ники никогда к ним не привыкнет, хоть уже устала оборачиваться на своего подопечного. Декартианец, второй человек. Возле женщины сидел зелёный гуманоид: двухметровый, склизкий, закованный в шлем с искусственной вентиляцией лёгких. В зеркалах по обе продольные стены он и вовсе выглядел шароголовой инопланетной громадиной, отражаясь десятки раз.
Все зеваки в зале суда только и делали, что откровенно пялились на Ди. Иногда на него поглядывали и учёные стороны защиты, адвокат. Уж особенно пристально следили охранники, потирая лоснящиеся упругие шеи. Декартианец отдалённо напоминал человека, но был чужд этому изящному помещению, как козявка чашке Петри.
Мужлан с квадратной челюстью и мутными глазами. Твёрдый, как камень, но такой же бесчувственный. Сам судья в перерывах между заявлениями адвоката откровенно засматривался на обвинителя.
Ники сидела, показушно выпрямившись в любопытстве, но на деле тихо скрипела от злости коренными зубами. Она уже слышала всё это с десяток раз.
– Они созданы из принципиально другого генного материала. Это не другая эволюционная ветка приматов, а, так скажем, лишь слегка усложнённый планктон, – бубнел видный учёный с трибуны.
– Чисто юридически, это скорее растение, чем животное. У них нет прав, которые можно было бы защищать. Почему вы не защищаете в суде клён или кактус, а их – пытаетесь? – бубнел адвокат, сотрясая папкой с документами.
– Простите, но это моя собственность, которой я и совет директоров можем распоряжаться как хотим. Чем мы отличаемся от парфюмерных компаний, которые пользуются генно-модифицированными цветами для фирменных запахов? – бубнел владелец дочерней – вернее, липовой – компании-владелицы.
Судья кивал на всё это с умным видом, хотя его спустя какое-то время заботили только большие электронные часы у выхода. Ники откинулась на спинку кресла.
– Это пролёт. Мы ни за что не защитимся сейчас.
– Крх, чшшшшшшшшшшшшшшш, – ответил ей напарник, протерев ластоподобной конечностью запотевшее перед глазами стекло. Стоит попытаться. Прокурору трудно было понять, о чём он думает. Наверное, печалится.
Зато о вшивых учёных, адвокатах и судьях она знала всё. Ночами, когда уже не садятся и не приземляются ракеты на площадке в Алабаме, она копала и копала, копала и копала. Внутренняя документация из трёх терабайт данных, которые ей предоставила компания по первому иску, газетные статьи, чеки, биографии, кандидатские, переписи имущества, подставные лица, оффшорные счета, любовницы и дети высокопоставленных чинуш.
Ники знала тонкую игру, которую вела “Персефона”. Мириады учёных, фармацевтических и биологических компаний, различных институтов трудились над совершенно новой формой жизни, которая реагировала на препараты так же, как человек, но в корне отличалась генетически. Чтобы никто не узнал о секретных разработках, искусственные мышцы и лёгкие прятались под названиями “plancton decartes” – от безобидной шутки учёных про демона Декарта, намекающей на возможность мыслить. Настоящее биологическое чудо.
А чтобы общественность не узнала раньше времени и не подняла шумиху, были подкуплены СМИ, только хитро. Они вскользь упоминали о новых разработках, но часто публиковали несколько версий или просто подавали их как второсортные открытия. А всё внимание общественности приковывали к себе войны, эпидемии и полёты на Марс.
Ники быстро повернулась к журналистам, которые жадно фотографировали Ди. А ведь они называли её сумасшедшей, даже тогда, когда некоторые увидели второго человека воочию.
Но самым большим прыщом был он – судья Риарден. Тот, кого корпорация звала для решения любой публичной и неприятной судебной тяжбы. Как ни удивительно, он всегда принимал именно то решение, которое нужно заказчику. Впрочем, всем всё нравится, ведь он раньше действительно был вторым царём Соломоном, а теперь этот имидж поддерживается заказными статьями и контекстной рекламой.
Было бы удивительно, если бы на последнюю апелляцию дела о декартианцах поставили кого-то другого.
– Сторона обвинения, – прокашлявшись, сказал судья.
Ники кивнула. Они встали и подошли к трибуне: молодая девушка в алом платье и гуманоид в смокинге. Зеркала отражали их и друг друга, вскрывая все карты.
– Кхррр, ахуууу, бррррр, гдддддддддддддд, кх… – трещал Ди, будто сломанный телевизор. Зал молчал, как и всякий раз до этого, пряча взгляд в половицах. Им специально сделали искаженные голосовые связки, чтобы они не могли общаться. Но вторых людей получалось.
Гуманоид остановился, тяжело дыша. Ники начала переводить:
– Дамы и господа, я знаю, что мы очень отличаемся от вас, но разве мы не находимся в самой свободной стране мира?
У прокурора дрожали колени от страха и волнения. Она никак не могла привыкнуть, когда на неё смотрят столько людей. Хотелось уйти, скрыться за дверью, пройдя мимо охраны и бросив подопечного здесь. Но её останавливал взгляд.
Взгляд судьи, презрение которого можно было почувствовать даже затылком. Он ещё узнает, когда заглянет в папку обвинения. Когда увидит бережно реконструированный по косвенным свидетельствам мозг декартианцев, почти идентичный человеческому.
Гуманоид продолжил. Ники переводила.
– Место, где человек любой расы может найти себе место вопреки закону. И если закон не поспевает за временем, разве не вы смело меняли его?
Переводила. Речь, которую она сама написала. Блистательная речь.
– Если прогресс не угрожает человеку, то есть ли что-то зазорное в том, чтобы защитить его?
И закончила. Пот катился по её лицу, когда она садилась обратно. Зал молчал, судья так и не притронулся к документам. Силы вдруг покинули её, Ники обмякла на кресле. Вернее, сил-то никаких не было, просто напускная бравада.
– Мшшшшшшшшшш.
Мы проиграли.
Не было всплеска оваций, не было удивлённых вздохов от публики. Никто не вскочил с кресла, чтобы восхититься аргументам. Дело всей жизни Ники просто было заурядной ссорой на открытии нового изобретения Разумного? Ну и что?
Судья прокашлялся, поправляя мантию. Осмотрелся, сверкая квадратными очками.
– Я должен ознакомиться с материалами. Следующая сессия пройдёт завтра в шесть вечера, – и кинул быстрый взгляд на прокурора. Когда Риарден отворачивался, Ники могла поклясться, что он ухмылялся.
Девушка молчала, когда все выходили из зала. В коридор они двое улизнули последними и скрылись через несколько неприметных ходов, вынырнув у заднего входа.
Декартианец поник. Ники глубоко дышала, собираясь с мыслями.
– Ничего, мы попробуем снова. Соберём аргументы, подготовим правовую базу ещё лучше. Переубедим их.
– Бррррржжжж. Кхч.
Их заберут. Да, прокурор это знала. Тогда детей не спасти, а Ди перестанет с ней сотрудничать. Ники села прямо на порог, глядя в безвкусное граффити у мусорки. За горизонтом взлетала очередная ракета, а они сидели здесь и понимали, что завтра решается дело всей их жизни.
– Кхаааа.
Тебе придётся поговорить с ним.
– Но я не смогу! – Ники уронила голову в руки. У неё опять затряслись поджилки. Теперь, когда она вспоминала тот взгляд, на неё наваливалась тяжесть.
Девушка вглядывалась в зелёные и синие узоры, похожие на спаржу, вспоминая, как она решила взяться за этот кейс. Как к ним в агентство, которое всегда защищало “Персефону” в судах, пришёл гуманоид в плохо работающем скафандре – у него вырезали часть лёгких на опыты. Удивительно, как он вообще мог дышать. Тогда у неё загорелись глаза от риска. Она мечтала о карьере.
Волевое усилие. Ещё одно. Сердце! Подчинись голове! Как каждый раз тогда, когда приходилось сутками искать неточности в документах, чтобы переиграть этих мудил. В любом случае этот человек её не съест.
– Ладно, есть одна идея.
***
– Вы посмотрели материалы по делу? – её глаза сверкали
Судья ошалел, увидев Ники в своём кабинете. Между его бровей пролегла морщина. Он спрятал в стол подставку для фотографии, на которую смотрел, и спросил:
– Как… как вы, твою мать, сюда попали?
Прикинулась перед охраной новенькой ассистенткой благодаря папке с бумагами и безвкусному платью, очевидно. Но сказала Ники не это.
– Лучше бы вы посмотрели. Там материал, который переворачивает всё. Вы должны его увидеть!
Судья поджал губы.
– Я не буду его смотреть.
Дальше идеи прокурора закончились – после перелёта ей хватило сил придумать только это, чтобы не расстраивать Ди. Она застыла в ступоре, глядя на лицо Риардена – удивлённое в смеси с презрением. Его рука напряженно изгибалась, вытягиваясь в сторону.
Кнопка вызовы охраны
В кабинете по всем полкам стояли пастельно-голубые, в драгоценных оправах, камни, похожие на алмазы. Их было настолько много, что кружилась голова. Они стояли в витринах напротив чёрных стен, и от этого комната больше напоминала антипод излишне просторного зала суда – тёмный памятный склеп. Склеп посреди космоса.
– Но вы должны. Это дело всей моей карьеры… – ляпнула Ники первое, что пришло в голову.
Жаль, что напускная бравада её покинула. Правда, это его задержало. Он замер, ровно сел в кресле и криво улыбнулся.
– Ах, ладно, здесь я могу быть с вами откровенен. Очередной молодой прокурор, который взялся за громкое дело, пытаясь сколотить себе имя. Вата вместо мозгов. Сколько я таких сломал! Сколько неумелых речей прослушал! Вы даже не знаете, с чем играете.
– Да, но ведь это важное дело. Ещё один разумный вид.
– Разумный? Если вы притащили какого-то сумасшедшего в костюме и с аквариумом на голове, это значит, что существует новый разумный вид?
Ники не нашлась что ответить, закусив губу. Ей было ужасно стыдно, ведь она не может тут же доказать ему обратное. Только если вытащить с собой. Судья долгим взглядом смотрел на нее. А, впрочем…
– Выметайтесь, или вас выволокут, – сказал Риарден, махнув рукой.
Треск, с которым у прокурора зажигались нейроны, почти что можно было услышать.
– Сколько вы хотите? – спросила Ники. Усилием она заставила голос не дрожать и быть достаточно громким, чтобы привлечь внимание хоть толпы на Таймс Сквер. – Я дам вам два миллиона, если вы пойдете со мной и посмотрите.
И даром, что этих двух миллионов и в помине нет. Судья удивлённо взглянул на неё. Девушка покопалась в кармане, оставила на столе визитку, а затем вышла за дверь, не дожидаясь ответа. У Ники бешено колотило сердце, когда она шла коридорами.
***
Риарден молча смотрел на дверь. Достал спрятанную фотографию и вернул её на стол. Взглянул на экран, где призывно блестело изображение нового голубого гиацинта из кометы.
Впрочем, одна прогулка ничего не изменит.
***
– Смотрите, можете потрогать их, чтобы убедиться – это не костюмы.
Маленькие декартианцы, играющие в отдельном здании простенькой фермы. Тут и старший гуманоид, и фермер, который их нашёл – старичок в джинсовом костюме.
А детишки играют с кубиками и пазлами, фигурками, читают книги, общаясь на кряхтящем и свистящем языке. Глядя на них, Ники декартианцы даже становятся не противны. Они почти как человеческие дети – смотрят на всё с безудержным любопытством.
Но больше всего их привлекает окно, за которым видно ночное небо. Они часами могут смотреть туда, где взлетают ракеты. Или на звёзды. Особенно на звёзды.
Прокурор плюхнулась на пуфик после дня на ногах, пока в помещение заходил судья. Он замер в проходе, уставившись на гуманоидов. Его лицо превратилось в точёную статую, будто он увидел в них своё отражение и примеряется, как бы лучше побриться. Малыши опасливо смотрели на него, перешёптываясь между собой. Начали подходить поближе, чтобы познакомиться.
Но судья сбежал раньше, чем они успели его коснуться, не сказав ни слова.
– Эй, вы куда?! – крикнула Ники, тяжело поднимаясь и ковыляя в сторону выхода. Её остановил Ди. Но она скинула его руку, дошла до двери. Судья уже исчез.
Она долго смотрела в ночную степь, слушая ночь. Затем вздохнула, ударила себя несколько раз по щекам. План Б. Доработать документы. Ники посмотрела в свой кошелёк, пересчитав одинокие купюры – всё, что осталось от её сбережений после судебных дел. И вызвала машину, чтобы добраться до зала суда к утру и успеть поработать.
***
– Это не просто люди, это новое человечество, которое ещё не допустило наших ошибок. Что-то, чего никогда и никто до этого не видел.
К вечеру Ники соображала уже откровенно слабо. После вялого выступления, когда бумага валилась из рук, а поправки к документам разбивались о замечания адвокатов, она вернулась к столу и откровенно перестала следить за тем, что происходит. Бубнёж, бубнёж.
– Мы должны выдать им особенный статус, неприкосновенный. Первая разумная раса, которую человек не просто нашёл в просторах космоса, а создал своими руками! – продолжал судья.
В зеркалах отражались взволнованные и ошарашенные лица. Во всю работали фотокамеры. Сторона обвинения вовсю гудела, пытаясь заглушить слова Риардена криками. Учёные открыто переговаривались между собой. Человечество будто впервые увидело сквозь кривую линзу, что же оно всё-таки натворило.
– Это исторический момент. Будьте добры, выйдите ко мне пожать руку, – сказал судья, обращаясь к Ди и улыбаясь, будто подросток. Как сквозь туман, на это смотрела Ники. Журналисты придвинулись ещё ближе.
Победа? Победа! Неужели победа?
Прокурор лежала головой на столе, а сама лениво прикидывала, какая компенсация их ждёт и покроет ли она расходы на все суды. Мысли о том, что она станет знаменитой на весь мир уже завтра утром, пока даже не пытались заползти к ней в голову – она бы тут же умерла от стыда, случись это. Девушка скромно улыбалась, ведь теперь можно будет отдохнуть.
Рядом другие репортёры брали интервью у владельца дочерней компании.
– Да, мы знали, что они разумны, но вы понимаете… Это такой толчок для медицины и психологии – подопытная раса, которая настолько близка к человеку. А теперь этот шанс упущен, и снова закон не позволит делать невероятные открытия, – мимолётно подслушала Ники. И ей стало слегка грустно. Видно, дело действительно было слегка сложнее, чем она представляла.
Но её прервал Ди, ткнув ластой в плечо.
– Отстань, я праздную победу, теперь уже можно не притворяться героическим прокурором, – пробурчала она. Перед лицом Ники упал конверт. Она, вздохнув, открыла его. Там была маленькая записка, выведенная изящным прямым почерком: “Оплаты не надо. Забирай и это, оно мне больше ни к чему. Я получил больше, чем мог просить”. И две помятые фотографии, на уголках которых были чёрные ленточки – одна женщины в свадебном платье и одна, по виду, месячного ребёнка, подключенного к аппарату жизнеобеспечения.
– Когда он успел…
Ники удивлённо подняла глаза, но судья уже где-то скрылся – было видно только хвост косяка журналистов.
– Ладно, надеюсь, теперь он счастлив, сотворил историю, как в старые добрые, – сказала прокурор, поднимаясь на одной силе воле. – Ди, помоги мне доползти до номера.
И впервые в жизни человек опирался на плечо декартианца.
– Кхррррррр, мшшшшшшшшшшшшш.
Автор: Дмитрий Дятлов
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ