Большой Проигрыватель

Я и раньше понимал, что в городе много людей, но только работая в доставке осознал — насколько. Каждая квартира — это отдельный мир, отдельная жизнь, со своим укладом и своими демонами. Раньше эти массы протекали мимо, обходили меня на улице бесконечным потоком размытых лиц, теперь же за ночь приходилось фиксировать в памяти сотни новых. Иногда везло, и человек встречал меня на лестнице, прикрыв дверь. Тогда всё было просто: расстегнул сумку, достал заказ, принял оплату, в памяти осталось только лицо...

Герой уже десять лет сидел дома. С тех пор, как кончилась Великая война с демонами, мир, установившийся в королевстве стал незыблемым. Казалось, даже разбойники, нападавшие на обозы снабжения во времена войны, то ли вымерли, то ли нашли занятие менее опасное и более прибыльное. Ну или просто местные жандармы научились эффективнее бороться с этими маргинальными элементами. Герой не знал, чем себя занять. По окончанию сражений он вернулся в дарованные королём поместья, нанял лучшего в королевстве управляющего на свои земли и засел дома...

Мама склонилась над столом, на котором расстелена пелёнка. — На самом деле, — говорит мама, — фейри — это мелкие вредители, которые при этом несут большую угрозу. Я спрыгиваю со стула и подхожу к ней, тоже нависаю над столом. От маминых рук в перчатках пахнет спиртом и ещё какой-то гадостью, в пальцах блестит скальпель. Во вскрытом трупе фейри я пытаюсь разглядеть ту самую угрозу. Вижу только обломанные крылья и фиолетовые внутренности, разложенные на пелёнке. Крошечное, больше похожее на пыльный комок сердце лежит близко к краю...

— Таков закон, мистер Торнвуд. Сухо щёлкнули наручники. Загудело силовое поле, делая метасталь оков ещё крепче. Алистер Торнвуд потерянно смотрел на скованные запястья. Осознание обрушилось на доктора. Беспощадное и до невозможности реальное. Обрушилось здесь и сейчас. Завершились мучительные недели, когда судьба доктора, ухваченная за шкирку правосудием, переходила из дела в дело. Когда она металась между заседаниями, как душа умирающего. И как итог — обвинительный приговор. Духовник подался вперёд...

Спорт калечит I Когда папу Лукьяна насмерть сбила машина, бабушка забрала осиротевшего внука к себе и первым делом наказала забыть про бокс. — Больше ты ходить туда всё равно не сможешь, и Слава Богу! — объяснила. Но мальчик не расстроился: он вовсе и не хотел быть боксером. Лукьян знал, что отец надеялся вырастить из него чемпиона. Такого, как Майк Тайсон. Вместе они не раз пересматривали лучшие бои «Железного Майка», записанные на видеокассеты поверх маминых мелодрам. И чаще всего момент, где он откусывает ухо Холифилду...

Продолжение рассказа "Я иду за тобой" Она сидела на помпезном троне: обитое красным бархатом сиденье, покрытые сусальным золотом резные подлокотники и ножки. Вычурный рельеф спинки дополняли сверкающие багровым рубины величиной с куриное яйцо. Черноволосая, в экстравагантном изумрудном платье с глубоким декольте, она величественно и снисходительно взирала на расположившихся у её ног людей — все сплошь «старички» школы Олега. Я хмыкнул. Картина маслом: королева и её верные подданные. Вот только кое-чего определённо недоставало...

Все персонажи и события из данного рассказа вымышленные. Любое сходство с реальными людьми или событиями – случайно. Автор ничего не пропагандирует, ни к чему не призывает и не имеет цели кого-либо оскорбить или унизить. Мнение героев может не совпадать с позицией автора. Я шёл напрямик, ступая по размокшей от дождя земле и небольшим грязным лужам. Ливень прекратился, осталась лишь мелкая морось – противная и надоедливая. Пахло сыростью, прелой листвой и ещё чем-то до жути навязчивым и тошнотворным… Как и весь этот ёбаный город, который я никогда не любил...

Лена элегантно спала прямо в туфлях, жалко, что пьяная. — Какая женщина! Пахнет как! – сказал Нурик и потянул носом. Вадим тоже потянул, хотя запах почувствовал еще на лестничной площадке. Наверное, Лена пришла совсем недавно, а перед дверью долго искала в сумочке ключи, распространяя аромат «Баккары Руж» по всему подъезду. — Давай, не трынди, берись слева, а я – справа. — Дурак ты, Вадим! Такую женщину оставляешь! — Ага, ага. Держи крепко, об косяк не расшибись. Нурик пятился задом и пыхтел...

— Знаете, где-то я уже видал подобные руны. — Правда? И где же, молодой человек? Неужто… Из черноты туннеля выстрелило хохотом — высоким, хриплым, неестественно похожим на людской, но едва ли принадлежащим человеку. — В гробу я их, блядь, видал, — нервно шепчу. — Прячьтесь, Юрий Петрович! Пенсионер прижался к стене Шахты, нажал на кольцо на указательном пальце и за считанные секунды обернулся камнем, слившись со стеной в единое целое. Если не всматриваться, то дед выглядел как часть рельефа — нос, губы и прочие выпуклости можно принять за обычные неровности Шахты...

Будильник послал трель прямо в электрический мозг космического корабля “Росинант”, и тот немедленно приступил к работе. Гораздо больше времени потребовалось, чтобы выйти из сонной дремоты органическому мозгу единственного пассажира. Когда заработали тормозные двигатели, товарищ Ламанчева ощутила, что её тело вновь обрело вес. Пусть пока и малую долю того, что был у неё на Земле. Полёт в открытом космосе похож на меланхолическую нерешительность. Корабль словно висит посреди темноты и молчания, выбирая, в какую сторону ему начать падать...

Яна и Павел провели медовый месяц в Полинезии. Алые закаты над океаном, бунгало на жемчужных пляжах – Яна сияла от счастья. Павел вечерами пил пина-коладу и смотрел, как жена танцует на берегу под шум волн. Потом она приходила в бунгало, и они занимались любовью, согреваясь от прохладного бриза. После медового месяца прошло едва полгода – ребёнок родился недоношенным. Врачи не могли определить, была ли патология врождённой, или что-то извне вызвало такой результат. Но крохотное синеватое тельце...

Лучи тёплого солнца ярко сверкали на начищенных доспехах. В такт движению мерно побрякивали оружейные подвески и поскрипывали сёдла. Богатыри удалялись от собравшейся толпы, украшая поле примятыми коридорчиками в высокой траве. – Сейчас начнётся! – Вовка довольно покивал рыжей гривой в предвкушении эпичного зрелища и с хрустом откусил кусок яблока. – Летит вроде? – раздался сзади девичий голос. – Никто никуда не летит, – назидательно заговорила Саша, – он в сейчас пещере. Вон в тех скалах. Нужно...