Дублин — рай для пешеходов.
Тысячи блумов (Леопольд Блум - герой романа Джеймса Джойса "Улисс") деловито бредут, рассеянно шагают по мостовым и тротуарам, вальяжно переходят дороги на красный цвет. Водители в задумчивости. Им тут ничего не светит, кроме трёх цветов светофора, но они не в счёт. Если какому-нибудь очарованному страннику вздумалось перейти дорогу на красный, то максимум, что сделает водитель, застенчиво просигналит, мол, простите, мне бы тоже, хотелось, если вы не возражаете, впрочем, я могу и подождать.
«Вот и славно, подождите», — подумает прохожий и прошествует важно, вздыхая о совершенстве мира.
В Дублине так легко вздыхать о совершенстве мира.
А новообращенный дублинец (приезжий, но ведь все в Дублине немножко дублинцы) поведет себя скромнее. Он потопчется у дежурного столба, установленного возле переходов. На этих столбах есть кнопки вызова зелёного цвета. Но, в общем, он тоже скоро придёт к выводу, что главное — нажать на кнопку, и сразу можно идти.
Но если за рулем закоренелый дублинец, то возможно столкновение двух идей: "хочу - и еду" и "хочу - и иду".
И тут уж держи ухо востро. Бывает, что пешеходы перепархивают через дорогу быстрее воробья, улизнувшего от подкравшейся кошки.
Но, пожалуй, самая беспечная категория дублинцев — велосипедисты.
По всему городу множество пунктов проката dublinbikes. Это городской сервис аренды велосипедов. Все точки проката автоматизированы и работают круглосуточно. Местные обычно пользуются годовой подпиской, а туристы — трёхдневной. То есть, вы покупаете карточку, берёте велосипед и срываетесь с места. Цены совсем небольшие, аренда до часа — менее €1, до четырёх — €6.50. Чрезвычайно удобно, да и велики хороши: три скорости, звонок, фонарик, передняя корзина, цепной замок.
Вот и паркуются велосипедисты под каждым деревом, обнесённом решетками. Особое счастье быть велосипедистом в Дублине.
Они иронично поглядывают и на пешеходов, и на автомобилистов. Затрудняюсь вспомнить велосипедиста, остановившегося в задумчивости около светофора. Они проносятся, невзирая. А если и взирают, то для того, чтобы поскорее пронестись.
И все же, есть еще одна, пожалуй, самая счастливая категория дублинцев — лежебоки и бездельники. Поверьте, я пишу это с некоторым трепетом и большой нежностью, вспоминая строчки английского поэта Джона Китса: «Тот, кто загрустил при слове «праздность», праздным быть не может...» Это британское, романтическое понимание столь непростой темы. У ирландцев иначе: тот, кто загрустил при слове «праздность», еще не развалился на травке в одном из дублинских парков.
Верно сказал мне один парень из — вообразите —Таджикистана, работающий в Дублине уже несколько лет: для ирландцев где газон — там и парк. А если поблизости водоём, то парк сразу переводится в категорию «эдемского сада».
Сент-Стивенс-грин, Меррион-сквер, сады Ивеах, набережная Гранд канала, поляны, затененные великолепными кленами и ясенями. Да что там! Площади, улицы, скверы со скамеечками и лавочками, бордюры, подножия монументов, крылечки, ступеньки — всё идет в дело. Всё используется как опора для тела и пространство для умиротворения души.
И вот идут весёлые дублинцы, коренные и туристы, плюхаются на газоны и сразу же начинают жить другой жизнью. Есть жизнь верховая (проезжая или пешеходная), есть сидячая, созерцательно-жевательная (барная и пабная), а есть нижняя жизнь. И там яснее слышишь мифы, там, в сердце травы, возятся лепреконы, малый ирландский народец наигрывает рил.
Беспечные, беспечальные!
«Цветы, любовь, деревня, праздность,
Поля! я предан вам душой».
Этот пушкинское признание сочувственно повторили бы все ирландцы, генетическая память которых хранит не только века жестокого голода и войн, забот и тяжких трудов, но и особое состояние единения с родной землей, целительных фантазий и грёз, о которых писал великий ирландский поэт Уильям Батлер Йейтс:
«Чтоб стали земля и небо шкатулкою золотою
Для грез о прекрасной розе, цветущей в сердце моем».
Перевод Григория Кружкова
И другие тексты, конечно!
